Я что-то кричал

Я могу долго терпеть, а потом срываюсь. Я что-то кричал. Я говорил такое, чего ни под дулом пистолета, ни под приставленным к горлу ножом говорить не должен был. Я не должен был оскорблять Райна. Не должен был обижать его. Но я сорвался. Я требовал, чтобы он ушёл. Кричал, что это именно он убил Дебру. Говорил, что он ничего не знает о потерях, что он никого в этой жизни не оплакивал. Райан смотрел недоверчивым взглядом, укоряя за неправду. Ведь он терял. Ах да, Клэр. Я чуть не проговорился ему, что она жива. Я чуть не испортил всё. Хотя, может, стоило ему сказать? Ведь молчать тоже было нечестно. А что вообще честно в нашем мире, где серийный убийца расхаживает на свободе, а совершенно безобидные люди умирают? Райан потерял лишь своего отца. А теперь и я потерял своего. Из-за него. Из-за Макс. Ещё одна рюмка виски. И почему я пришёл пить именно в этот бар? Я становлюсь похожим на него. Я становлюсь им. И это пугает. Пугает настолько, что мой разум отвергает само существование Райна Харди. Я не хочу знать, что он живёт в этом мире. Я не хочу, чтобы он был рядом. Я не хочу видеть его. Боже, что ж я нёс?! Но он не уходил. Райан сидел рядом и выслушивал всё, что я говорил. Абсолютно ни на что не отвечая и сохраняя обескураживающее спокойное лицо. Хорошо, что я не ударил его. Если бы начал – уже бы не остановился. Я стал ненормальным. Агрессивным ублюдком. Интересно, когда это началось? Как только я впервые увиделся с Райаном Харди? Раньше? А может быть, с началом смертей моих родных и друзей? Наверное, у всех так начинается. Боль. Усталость. Смятение. А вскоре безумие берёт своё и вытесняет здравый смысл. Вскоре ты не понимаешь, кто перед тобой. Потому что вокруг мерещатся одни враги. А сил на борьбу всё меньше. И даже тогда, когда ты решаешь капитулировать перед судьбой, тебе это не удаётся. Тебя запихивают обратно, в то прежнее дерьмо, от которого минуту назад ты отказывался, из которого хотел выбраться. Ты не хочешь сдаваться, просто пытаешься обойти проблему окольными путями. Но это невозможно. Если уж сунулся – это навсегда. И как бы ты ни старался, это тебя настигнет. Это придёт за тобой. От себя не скроешься, а от мира тем более. Осознание этих истин бьёт отбойным колоколом в голове, оставляя всё хорошее позади. Ты понимаешь, что тебе не выкарабкаться. Ты понимаешь, что пропал. Я хотел сбежать от сочувственных взглядов и напоролся на осуждающие. Я хотел сбежать от вины и нашёл презрение. Я хотел не помнить, но помнил всё. Искажённое горем мышление находило именно те слова, что, по идее, не должны были быть произнесёнными. Молчать гораздо больней. Молчать… И поэтому я кричал. Держать в себе все эти злые слова уже было невозможно. И я кричал. А Райан Харди усиленно слушал, не переставая молчать. Это он умеет лучше, чем кто-либо. Он никогда не станет изводить тебя долгим нытьём или оскорблениями. Он просто уйдёт, заколотив боль и обиды поглубже, припасая мстительные мысли для действий, направленных исключительно на его обидчиков. Я же, кляня весь мир, отыгрывался на одном-единственном человеке, которого выбрал в жертвы. И он принимал это. Потому что чувствовал свою вину. Потому что понимал, что, если он заберёт часть этой вины у меня, мне станет легче. А ему уже ничего не страшно. Я что-то кричал. И много пил. Но был ли от этого толк? Отца уже не вернуть и Дебру тоже. Мёртвые не откликнуться на зов пьяного человека. Мёртвые не придут, даже если звать их очень рьяно и неустанно. Я кричал, чтобы избавиться от собственного груза ответственности. А Райан Харди клал эти мешку груза себе не спину, чтобы облегчить мне путь.