Тишина

      Тикают часы.       И никаких больше звуков вокруг. Вечная тишина, вечное спокойствие, вечное ожидание. Пальцы что-то плетут из цветных ниточек. Ветер не вздохнет за стенами башни, чудовищный страж не выпустит из огромных ноздрей струи горячего дыма.       Древняя башня, сложенная из огромных камней. Проржавевшие от времени решетки закрывают оконный проем. Камни не рассыплются песком, решетка не рассыплется прахом... От начала и до конца времен будет стоять величественная тюрьма.       Не убийц, разбойников, воров скрывают ее стены от мира. Сидит за решеткой принцесса, прекрасная, как солнце. Но некому любоваться на ее красоту. Вечность она ждет принца, что освободит ее из мрачной башни. Вечность ждет старое здание, когда ему некого станет охранять. Вечность ждет дракон, когда сможет покинуть свой пост у подножия заколдованной тюрьмы.       Пол из древних камней под босыми ногами холоден. Холодно вставать с массивного деревянного кресла, и поэтому принцесса сидит, ждет, не движется с места. Плетёт из цветных ниточек неведомые узоры, украшения, дивную ткань, которая пропитается волшебством этого места и сама станет творить чудеса. Яркий ковер ложится на пол. Босым ногам не становится теплее. Только шаги становятся тише и не прерывают своим звуком тиканье часов.       Зеркало улыбается со стены. Зеркало единственное может смотреть на красоту принцессы. Пусть оно радуется этому, а она снова не будет плакать, глядя на одинокое отражение в столь же одинокой зеркальной глади.       Чары опутывают старую башню, один только принц сможет их разрушить. Он приедет, обязательно приедет, он убьет страшного дракона, разрушит темную башню, полюбит прекрасную принцессу. Он увезет ее далеко-далеко, туда, где вечность над ней не властна, где тиканье часов теряется в звонких голосах людей, в пении птиц, в шелесте деревьев. И где-то там, в простой, не волшебной стране, она родит ему много детей, сделает его счастливым и умрет тихо в старости, окруженная любящими людьми.       Но принц молод, весел и горяч. Его страсть — война, его друзья — верный конь и острый меч. Он жаждет славы и подвигов. Он несется в бой снова и снова, упоенный свистом ветра и звоном металла, горячкой битвы и холодом доспеха, заливающей глаза кровью и врагами, падающими от его меча. Смерть вьется над полем, вороны кричат, ожидая своего страшного пира, звон оружия и топот тысяч копыт, сотен ног не позволят пробиться сюда тишине. Но это — жизнь принца, его счастье и любовь. Он не знает, что где-то далеко-далеко, в заколдованном замке его любви ждет прекрасная принцесса.       Босые ноги бесшумно пробегут по устеленному чудесной тканью полу, пальцы вцепятся в решетку окна. Ржавчина старых прутьев осядет на белой коже. Но за окном — все тот же зеленый лес, в котором не дышит ветер. Нет стука конских копыт, нет звука человеческих голосов.       Тишина не покинет ее, и только тиканье часов сковывает вечность магическими узами. Принцесса глядит вниз — и ловит страшный взгляд желто-алых глаз с вертикальными зрачками. Каменный пол холодит ноги сквозь тонкую ткань ковра. Дракон смотрит на принцессу, принцесса смотрит на дракона. Смотрят долго, не отрываясь, не моргая — и тишину прорезает свистящий выдох. Струйки дыма льются из страшных ноздрей, из-под острых зубов. Для принцессы не важны эти страшные зубы — важно только то, что она больше не слышит тиканья часов, то, что дым, поднимаясь, согревает руки, просунутые сквозь решетку.       Принцесса в тихом ужасе бросается прочь от окна, прыгает в массивное деревянное кресло, обнимает руками колени и долго, навзрыд плачет. По сути, вечность — это ведь не страшно, это просто очень грустно и одиноко. Гораздо страшнее, когда в вечности что-то вдруг идет не так, как должно, когда тоскливую тишину разрезают совсем не те звуки, которых ожидаешь.       Дракон — он ее понимает. Он так же прикован навечно цепями волшебства к этой башне. И волшебство это развеет лишь принц, который его убьет. Дракон тоже хочет сорваться, взмахнуть тяжелыми чешуйчатыми крыльями, взмыть в огромное небо, навстречу солнцу и облакам — но он должен остаться здесь, и вечность ждать своей смерти. Он никогда от нее не освободится. Он не может услышать даже тиканье часов.       А на следующий день (или через неделю, или через год — для вечности это не важно), когда тиканье часов станет совершенно нестерпимым, принцесса оторвется от вышивания и вновь подойдет к окну. И снова она наткнется на желто-алый взгляд огромного чудовища, и снова замрет, не в силах пошевелиться от страха, и снова он горячим выдохом-усмешкой поприветствует ее. Из чудовищной пасти, в которой самый маленький зуб размером с голову принцессы, вырываются языки пламени и клубы дыма. Но какое значение это имеет для той, которой одинокое чудовище никогда не причинит вреда?       И пройдет год, и два, и еще столько, сколько смогут составить маленькую вечность — и принцесса больше не помнит, сколько раз она подходила к окну, сколько пропустила через себя приветственных усмешек чудовищной зубастой пасти, сколько свистящих выдохов разрывали ее тишину. И уже не страшно обрывать свое маленькое мучение, уже не страшно смотреть вниз в окно с такой высоты, что фигура исполинского ящера кажется небольшой, уже не страшно встречать ало-желтый взгляд, уже не страшно, когда дракон на своих острых когтях взбирается вверх по каменной стене, и его чешуйчатая морда так близко к окну, что принцесса может прикоснуться к ней своими белыми пальцами, уставшими от однообразной работы. Его раскаленное туловище согревает камни башни, и пол больше не холодит босые ноги принцессы. А тиканье часов она может теперь заглушить своим голосом, когда рассказывает дракону о прекрасных местах, где ветер играет с кронами деревьев, и птицы поют, и трава шуршит под ногами, и не прекращается череда смертей и рождений, которая не подвластна вечности.       И пройдет еще какое-то время, которое нельзя ощутить, и хрустнет проржавевшая решетка окна под острыми зубами дракона. И сквозь царапающие платье обломки принцесса выберется наружу, сядет на огромную спину, крепко цепляясь за каждую чешуйку. И взмахи его крыльев создадут ветер, что встрепенет шелестом вечно молчащую рощу, и под покровом этого ветра они вместе взмоют вверх, и огнем своего дыхания он опалит их общую тюрьму — старую башню. Сгорит, корчась, волшебный ковер, который царевна так долго плела, обуглится и с треском и пеплом осядет массивное кресло, и стены сползут медленно вниз, своим грохотом разрывая тишину.       И больше никогда не будут тикать часы.       А дракон широкими взмахами крыльев будет рваться в огромное небо, и ветер будет швырять назад длинные золотистые волосы принцессы, со свистом обвивать ее лицо, и она будет смеяться ему навстречу. Ее будут ждать впереди темные леса и высокие горы, холодные снега и горячее солнце, и уже никогда для нее не будет большой любящей семьи, человеческого смеха, спокойной тихой смерти в кругу семьи. Разве это важно для той, у которой больше никогда не будет тишины?       Просто глупая вечность связала их вместе, не подумав, что это разрушит ее саму.       …А принц, может быть, однажды прискачет на своем верном коне в глубину молчаливого леса. Он окинет взглядом старое пепелище, останки дряхлых камней, и усмехнется чему-то своему. И вновь уйдет на войну.