Вот Она. Сегодня единственный раз, когда Она опаздывает. Пусть нет точных сроков Её каждодневного прибытия, мне хочется думать, что Она опоздала, ведь я ожидаю в течение минуты.
Этот кратковременный промежуток времени казался мне измученно долгим и таким тяжелевшим на лёгких, что пришлось не единожды откашляться в нервной судороге. Пальцы стучали по коленям, отбивая бит какой-то недавно уловленной мелодии, что так настойчиво отказывалась покидать разум на протяжении двух недель. Головой я еле покачивал в такт, стараясь не выглядеть ещё куда более сумасшедшим и отчуждённым.
Видите ли сегодня, чёрт возьми, день, который я не мог оставить равнодушным, ведь я не опоздал, опередил, пришёл раньше! Ух, это так волнующе.
Уже как месяц я в прямом смысле наблюдаю за одной особой в этом кафе. Здание обычное, ничем не примечательное, не с видом на море или хотя бы привлекающую глаз растительность. Поэтому я и предположить не могу, почему Она выбрала его.
Как всегда садится в самом дальнем углу от выхода, ближе к окну и уставляет свой взор куда-то вдаль на несколько секунд. Опечаленно вздыхает, роется в небольшой сумочке в поиске книги. Сижу не очень далеко, но зрение подводит, и я как всегда не могу разглядеть называние, но по обложке точно вижу – другая.
Надевает очки в тоненькой оправе и начинает читать. Всё это время не свожу с Неё глаз ни на секунду. На Её лице происходит какая-то перемена, и тут приходится уставиться в газету, как оказалось позднее перевёрнутую вверх тормашками, чтобы не было заметно, будто я пялюсь через практически всё кафе на читающую девушку.
После любимый момент моих наблюдений. Она достаёт из сумки пачку сигарет, зажимает одну, еле надавливая, между губ и поджигает.
Первая затяжка предполагает больше дыма, чем последующие, и я просто теряюсь в ощущениях. Есть ли что-нибудь более прекрасное, чем смотреть, как Она курит? Понимаю, порча здоровья и т.д., всю жизнь придерживался здорового образа жизни, но глядя на зажатую между губ сигарету, между Её, Её губ, хочется распасться в сигаретном дыме и позволить Ей вдохнуть себя до последний молекулы.
Кажется, что я всегда буду так реагировать на то, как Она это делает. Это будто бы бесконечно.
На часах уже полшестого вечера. Между тем, проведя несколько часов будто бы с выключенным сознанием, я впитывал повторяющиеся чувства как новые, насыщаясь новой силой и манией жить.
Во второй, заключительный раз взглянув сквозь окно, девушка вздохнула сдержанно, более измученно, с привыкшими нотками разочарования, медленно сложила пачку сигарет и «другую» книгу в сумочку, оставила деньги за кофе, вечно упускаю момент, как Она его заказывает, что кажется мне странным, накинула лёгкое весеннее пальто и устремилась к выходу через всё кафе.
Поднимаю газету до уровня глаз, на этот раз перевернув её, чтобы постараться не выглядеть идиотом, пытаюсь прикрыть мою стыдливость плюс основавшийся на щеках румянец, провожая её глазами до самого выхода, притом не слыша ничего, кроме сбившегося дыхания и бешенного биения сердца.
Ушла.
За всё это время я даже не пытался познакомиться. Я нисколько не боялся её отказа или отторжения, просто мне казалось, что я всё испорчу. Испорчу ту таинственность и загадочность, то неведение, что обременяло меня, не давая уснуть. Я мог придумать Ей тысячи имён, привычек и друзей, место работы, что соответствует её времени пребывания в кафе и наполненности её сумочки. Она могла работать в библиотеке и после работы брать с собой книгу в особенное место, то же кафе, а оно определённо было особенным. Она могла работать в пекарне на углу и абсурдно приходить в кафе через дорогу, чтобы насладиться видом на это место, где сейчас Её нет. И так далее, и так далее, и так далее.
Я опять задумался, официант во второй раз подошёл ко мне с просьбой оплатить счёт, всего лишь зелёный чай, и лёгкой улыбкой в глазах, как будто бы понимая и сопереживая мне. Я грустно улыбнулся в ответ, незамедлительно покинув кафе.
Не помню, как я дошёл до дому, разделся и лёг в кровать, будто до сих пор пахнувшую утром. Всё было в какой-то забытье, даже сквозь пальцы. Помню лишь, как засыпал в надежде на прежнюю неизменность течения жизни, как истинный филистер, я был предан рутине, которая завораживала моё сознание лишь потому, что в ней присутствовала Она.
***
На следующее утро всё шло своим чередом: кофе на плите, газета на столе, в холодильнике пусто, как и в моей жизни, исключая каждодневного похода в кафе.
Это могло бы продолжаться ещё неделю, месяц, год, да хоть целую вечность! Но, видимо, у судьбы другие планы на этот счёт.
По приходу в кафе я опять не обнаружил, как и вчера, силуэт девушки, сидящий по обыкновению за самым дальним столиком у окна.
Неужели я во второй раз пришёл раньше?
- Вот это удача!, - думал я по началу.
Но прождав больше часа я понял, что сегодня с самого утра что-то пошло не так. Глупец! Как я мог не заметить?
Только проснувшись, меня уже одолевало странное чувство, которое я старательно отпихивал от себя, от которого я всячески отплёвывался. Чувство, предвещающее потерю характерной череды событий.
Может, что-то случилось? Может, она просто задержалась и скоро придёт?
Каждые последующие полчаса надежда покидала меня по маленьким крупицам, а трезвый рассудок так и твердил: «Ты можешь уже идти домой, идиот».
Я прекрасно его слышал, но отчаянно не хотел слушать.
Два часа ожидания прошли как минут двадцать от силы. Обречённый и немного потрёпанный, я всё же встал из-за стола и вышел из кафе. Адекватно мыслить я не мог, всё было как в бреду, но домой я всё-таки пришёл, инстинктивно найдя дорогу. Снимая одежду на ходу, я еле дополз до кровати, прилёг, подбирая к себе ноги, повернулся на бог и зарыдал навзрыд.
Слёзы, по началу огромные капли, заполняли лицо, словно крупный летний ливень наполняет берега рек, заставляя их разлиться. Далее непрекращаемым потоком ручьи солёной жидкости перекатывались на подушку, и я в прямом смысле утопал. Утопал в опустошении, слезах и этой лживой жизни, заставившей меня стать тем, кто я есть. Сначала просто солёные, потом слёзы стали горькими и противными на вкус, от которого тошнило и выворачивало. Хотелось выблевать все свои органы, лишь бы избавиться от вкуса боли и разочарования, что олицетворяла эта жидкость.
Кажется, даже во сне я не переставал ныть, хлюпать и ловить воздух ртом, дабы не задохнуться.
***
Я посещал кафе неделю, две, уже утратив надежду вновь лицезреть лёгкий стан молодой особы, просто являлся, как в свой дом, и с непокидающим чувством обречённости, смотрел на место, где когда-то сидела Она, такая вся загадочная и желанная.
И сегодня последний раз, когда я сюда пришёл. Я, как наивный глупец, жду чуда, которое соизволит спуститься с небес. Так к тому же я ещё слеп.
Поэтому пришло время положить этому конец.
Целый день прождав момента, на долгожданное наступление которого я уже давно утратил всю свою надежду, я окончательно отчаялся.
Как и предполагалось, она не пришла. Что ж. Я не удивлён.
С оживлённым энтузиазмом, несвойственным мне вообще по жизни, я покинул кафе, оставив, наверное, слишком много чаевых официанту и улыбнувшись ему на последок самой искренней улыбкой, что я мог изобразить.
По дороге до дома я всё же никак не мог осознать серьёзность того, что собирался сделать. Ну и пусть. Так даже легче.
По приходу я скинул ненужное пальто, которое раздражало меня с момента покупки, но которое мне чертовски шло, зашёл в ванную комнату, с облегчением вздохнув, и принялся за работу: открыл кран, тем самым наполняя ванну тёплой водой, достал различные баночки всяких пен, масел и подобной дребедени, откупорил их все и разом вылил содержимое в воду, также отыскал лепестки роз (было время подготовиться).
Вода обретала смешанные цвета и от этого казалась ещё более притягательной и манящей, а моя затея – менее интригующей и ужасающей.
Записка на столе, а я погружаюсь под воду, уже приняв нужные таблетки.
Мне совсем не больно. Больно было, когда она ушла, так и не вернувшись.
Последнее, что я услышу, будет шум воды, продолжающей наполнять ванну до краёв.
Последнее, что я увижу, будет Она, ждущая меня в том кафе через дорогу от пекарни, в которой она работает.
Последнее, что я почувствую, это то, как замедлившее биение сердце остановится навсегда.
***
Прощай, Фелисити, это имя лучшее, что я мог подобрать Тебе.
Я просто не хотел ещё больше забыть твой образ, и, надеюсь, оставшийся кусочек навсегда упокоится в моей памяти.
Отныне ты моё упущенное.
Навеки твой, Дерек.
А я так и не узнаю, кого ты ждала в кафе через дорогу от пекарни.
