Кингс-Кросс

Что бывает, когда по удивительному стечению обстоятельств люди оказываются в одном месте, которое нельзя назвать запертым, но и уйти они не могут? И почему они не могут уйти? Потому ли, что не хотят, или же, потому что им нужно сначала пройти это «что-то»? А может, потому что что-то внутри них держит их тут? И в таком случае, что это за «что-то», что держит их внутри? И где – внутри? Словом, вопросов появляется целая масса и не сказать, что на все из них могут быть даны ответы. На платформе Кингс-Кросс было неестественно чисто, точнее даже сказать – бело и светло. Привычные массивные столбы, подпирающие высокий потолок, отражались белым, вместо привычного кирпичного цвета с шершавой поверхностью в придачу. Сквозь окна проникал свет – не пасмурный, сероватый, такой свойственный для Лондона, не яркий, отдающий желтизной, который появлялся в те редкие деньки, когда город оживляла солнечная погода – свет был тоже белым. Белым был и кафельный пол, причём от взгляда на него в глазах слепило. Стоило только этой мысли более-менее отчетливо сформироваться, как слепящий свет стал не таким ярким. Теперь можно было различить мелкую плитку, чудаковатым узором выложенную на платформе. Почему плитка на Кингс-Кросс была мелкой, в отличие от всех прочих платформ всех прочих вокзалов, где полы выкладывали огромными массивными плитами минимум по полметра в длину и в ширину каждую, оставалось только догадываться. Также оставалось вопросом, достоверна ли эта плитка? Последнее звучало самую малость сумбурно. Впрочем (а таких «впрочем» будет существовать еще немало), это было не так важно, ведь после того, как успешно удалось разглядеть плитку, появилось то, отсутствие чего очень сильно мешало до этого. Мерно проплывающие мимо одинаковые столбы, часы (такие же белые везде, от стрелок до высокой двухметровой ножки), рельсы – все это казалось крайне подозрительным ровно до тех пор, пока движение не начало сопровождаться шагом. Так-то лучше. Кстати, говоря о движении, было странным, что оно не было причиной усталости. Сейчас вообще сложно было говорить что-нибудь о ней, потому что она не чувствовалась, как и ничто другое не чувствовалось. Как назло зачесался нос. Мысль о том, что есть собственный нос и он может чесаться, а более того – его можно почесать – была в какой-то степени фантасмагоричной. Впрочем, ирреальность этого не стала препятствием для осуществления желаемого – чесания носа. Вскоре впереди показалось что-то, что добавляло в однообразный пейзаж, состоящий из плиток, кирпичей и столбов с часами, самую каплю разнообразия. Не сказать, что этому действительно можно радоваться, однако жаловаться не приходилось, потому что, по большому счету, было не на что, некому и незачем. Да и вообще идея жаловаться на это место казалась немного странной. Обычно стоит жаловаться, если знаешь, что объект недовольства принадлежит хоть кому-то, а жалоба чисто гипотетически может принести результат. Надеяться на то, что это место кому-то принадлежало, почему-то казалось не менее глупым, чем сама идея жаловаться. Результата, как выяснилось секундой позже, можно было достичь и без крайних мер, раздувая скандал на пустом месте. Ведь только стоило подумать о шоколадных лягушках, как на лавочке появилась рождественская подарочная коллекция шоколадных лягушек. Не теряя времени на остановку, стоило поскорее развернуть и попробовать сладость. И, конечно же, посмотреть кто будет на карточке! Три из четырех маленьких коробочек с шоколадными фигурками были рассованы по карманам, а бумага от большой коробки, которую срочно потребовалось выбросить, тут же отправилась в появившуюся урну. Урны теперь тоже располагались в одинаковых местах на одинаковом расстоянии, как и недавно появившиеся лавочки, которые, видимо, решили это сделать потому что мысль о гипотетической усталости периодически снова всплывала. Оставалось удивляться, что карманы, которые появились благодаря все той же силе желания, не располагались по всей мантией также – на одинаковом друг от друга расстоянии в бесконечной веренице карманов. Раскрыть упаковку от шоколадной лягушки не составило труда, но стоило выудить фигурку, держа двумя пальцами и наблюдая, как шоколадка вяло шевелит лапами, явно не желая залезать в рот, как резкий порыв ветра заставил лягушку выскользнуть из пальцев. Вероятно теперь она в один прыжок достигнет белого, как молоко, озера. Однако унывать не приходилось, потому что предстояло самое интересное. Пожалуй, это было даже интереснее, чем поедание шоколадной лягушки, которая так разительно отличалась от всего остального своим появлением (ни упаковка, ни сама сладость не были белыми – это очень радовало). Что же до самого приятного, то сейчас предстояло узнать, кто все-таки скрывается на карточке от шоколадной лягушки. Вытащенный из коробки вкладыш гласил «Альбус Дамблдор. Величайший маг XX века». -О, это же я!-мягкая улыбка заставила все вокруг дрогнуть, внезапно осветившись теплым, желтоватым светом, но в следующую секунду все вернулось на круги своя. Размеренные шаги были все еще слышны, а с карточки исчез портрет Величайшего мага XX века.