Тренер

Человека невозможно вытащить из-под завалов прошлого. Либо ты выкарабкиваешься самостоятельно, либо остаешься под обломками. © Элис Сиболд 17 сентября 2012 г. Сегодня выдался один из таких дней, когда ничего необычного не случается, но на сердце все равно тяжело. С самого утра надо мной нависло, словно пасмурное небо, какое-то гнетущее чувство, которое пластом перекрыло все другие ощущения. Я на автомате шел по длинному коридору, не разглядывая двери, таблички, ноги сами несли меня. Первая дверь, звук моих уверенных шагов, отскакивающий от высоких стен, и вторая дверь. Только сейчас я заметил, что плечи мои ссутулились, как бы пытаясь защитить хозяина от назойливых посторонних. Я скинул рюкзак и расслабленно потянулся. На диване, втянув голову в плечи, сидел Гриша, его взгляд метнулся ко мне, а потом снова уставился куда-то в пространство. - Видимо не только у меня сегодня плохое настроение, - сухо заметил я, снимая кофту, в которой на улице уже было прохладно. Рано в этом году похолодало. Парень помедлил со ответом, плавая в своих мыслях, но потом произнес: - Настроение-то в порядке. Просто как-то не по себе, - в доказательство своих слов он поежился, пряча подбородок в высокий воротник. – Ты бы не раздевался, в зале дубак. Я почел затылок и решил послушаться друга, надевая олимпийку обратно, только лишь не застегивая молнию. На душе все равно было как-то паршиво. Оставшееся время мы просидели за телефонами, бездумно тыкая пальцами в сенсорный экран. Не хотелось разговаривать, что-то обсуждать. Раскинув мозгами, я пришел к выводу, что сегодня скорее всего какие-то магнитные бури, о которых постоянно в детстве говорила мама, когда у нее ни с того ни с сего начинала болеть голова, и о которых я ничего не знал и по сей день - просто не задавался вопросом. По нарастающему гулу за дверью я понял, что на молодежь никакие бури или магниты не влияют, им лишь бы подурачиться. Взглянув, на наручные часы, Гриша поднялся и без слов первым вышел, помедлив пару секунд я направился за ним, уже слыша его высказывания, или правильнее будет сказать ор, насчет обезьянничества пацанов. Я прошелся взглядом по ним, насчитав 15 тел, и остановился рядом с другом. - Здоров, Митяй, - послышались радостные, безразличные, насмешливые, ломающиеся, но еще такие детские голоса с разных концов зала. Меня зовут Дмитрием Егоровичем, в прошлом блестящий футболист, ныне тренер стада оболтусов. *** - На сегодня закончили, - сказал я, сначала дунув в свисток, - до субботы, парни. В ответ я услышал ленивое и уставшее мычание. Иногда меня выбешивала их манера говорить, ходить, одеваться, жить. Они самоутверждались за счет крутой одежды, которую им покупали родители, но дети это тактично умалчивали, красуясь все новыми и новыми бутсами. Они нагло ухмылялись, когда рассказывали сколько у кого было и есть девушек, они матерились между собой хуже сапожников, но боялись сказать «блин» при родителях. Эти парни считали, что им все дозволено, они унижали слабаков даже из своей собственной команды, они держались одной шайкой и называли себя «профи». Да, не скрою, они отлично играли в футбол, но мне постоянно удавалось обводить их самовлюбленные натуры, получалось пробивать мяч в ворота, минуя их напыщенность и гордыню. Но потом я одергивал себя и вспоминал какой я был 10 лет назад. Точно такой же. Хотя нет, у нас не было испорченных, мы не были зависимы от айфонов и найков, мы любили девушек, клялись им в верности, нет, мы были другими. - Подбрось меня до больницы, - с одышкой и расширенными зрачками выпалил Гриша, выбегая из здания и подбегая ко мне. - Что случилось? Парень, не дождавшись моего ответа, сам залетел в салон, захлопнув дверь. - Быстрее! – поторопил он меня. Я завел двигатель и в смятении посмотрел на него. - Больница горит. – его взгляд полный ужаса остановился на мне. На город опустились сумерки, но где-то ближе к морю, над зданиями, возвышался столп дыма. Гриша вылетел из машины, не дождавшись, пока та полностью остановится. Его силуэт скрылся среди толпы людей. На место уже прибыли медики, пожарные. Я вышел из авто и прямиком направился в сторону здания, которое полыхало, как картонная коробка. Похоже пожарные были здесь бессильны. Гриша подлетел к девушке в белом халате, которая была закутана в одеяло. Не говоря ни слова, они обнялись. Я расслабленно выдохнул. На ней было лишь пару царапин. - Все живы? – обратился я к Тане. Она пустыми глазами уставилась на меня, а потом медленно покачала головой. - Одна, одна не успела. – на ее глазах появились слезы, и девушка спрятала лицо на плече у Гриши. Меня кто-то резко толкнул, и маленькая фигура направилась прямо к горящему зданию. Во мне сработал какой-то инстинкт и я, не задумываясь, бросился за ней. Девочка, маленькая девочка, которая судорожно всхлипывала, неслась со скоростью света к огню. Моя рука обвилась вокруг ее талии и подняла тело над землей. Девочка начала вырываться. - Мама! Мамочка! Пусти! – слышался ее истошный крик. Она буквально рвала на мне вещи, ее ноги пинали меня везде, куда могли достать. Яопустился на колени, не задумываясь об испачканных штанах и мертвой хваткой вцепился в ее предплечья. Наконец мне удалось заглянуть девочке глаза. Она продолжала вырываться, слезы градом текли по ее щекам, на лице плясали тени от огня. Не совсем уж и маленькая. На вид лет тринадцать. Она с ужасом, глазами полными отчаяния смотрела на полыхающее здание. У меня сильно кольнуло где-то в груди, и сердце сжалось с неимоверным сочувствием к девочке и ее дальнейшей судьбе. Та наконец перестала вырываться, по щекам продолжали течь горькие слезы. Ее зеленые глаза обратились ко мне, лицо выражало болезненную гримасу. - Почему это случилось именно со мной? – прозвучал обреченный голос. Впервые в жизни я не знал, что ответить. Глупо успокаивать ее, что все наладиться, я и сам в такое никогда не верил. Зеленые глаза продолжали пытливо смотреть на меня, как будто от меня сейчас зависела вся ее жизнь. Но я не мог в тот момент здраво мыслить, в ушах стучала кровь, все голоса и звуки отошли на второй план, здесь как будто остались только мы вдвоем. И я не нашел ничего лучше, чем просто обнять ее. Она, как безвольная кукла повисла в моих крепких объятьях, но потом ее руки сжали мою кофту на спине, плечи затряслись в рыданиях, девочка все повторяла: «Почему? Почему я?». К нам, прорываясь через столпившихся людей, среди которых были, как и пострадавшие, так и обычные зеваки, направлялся мужчина. Его лицо перекосило гримасой ужаса, широко раскрытые глаза, в которых читалась нескрываемая боль и отчаяние. Похоже это был отец девочки, потому что она нехотя отпрянула от меня и подбежала к нему, заключив того в объятья. Но мужчина не обратил на нее ни малейшего внимания, он все продолжал смотреть на практически уже сгоревшее здание. Я встал с коленей, не отрывая взгляда от ребенка. - Ты справишься, - тихо произнес я, и она обернулась, пристально, как будто из самой глубины, взглянув в мои глаза. *** 9 декабря 2014 г. За последнее время все как-то осточертело. Ничего нового не происходит. На улице стоит вся та же пасмурная погода, которая нагоняет неимоверную тоску. На работе никаких изменений, все строго по плану, даже издевательства над пацанами не радуют уже. Этот насмешливый тон, презрительные замечания идут из меня как само собой разумеющееся. Я погряз в однообразии. Телефон настойчиво звякнул в кармане и тут же замолчал. Я не спешил доставать его, продолжая шагать по грязному асфальту в сторону спортивного комплекса. Спустя буквально мгновенье карман опять зажужжал. Черт. Я выудил аппарат из старых темно-серых штанов и одним движением пальца разблокировал его. На экране уже вышедшего из моды блэкберри красовались два сообщения от моей девушки. «Забери меня в семь». «Ты здесь?» Нет, я ушел в себя. И совсем не хочу выныривать из этого уютного и комфортного мирка. Толкаю дверь в зал, надеясь, что там уже никого нет. Но нет. Недалеко от входа в женскую раздевалку стоял Карпов и с кем-то нагло обнимался, при этом счастливо смеясь. Что за неуважение к дворцу спорта? Услышав, звук моих шагов, девушка отпрянула от парня. - И кто здесь орет как резанный? – я не был рад им двоим, не было настроения заниматься разборками, поэтому я надеялся, что они поспешат смыться, но как бы не так. - Здоров, Митяй! – воскликнул парень, протягивая руку. Я нехотя ответил на рукопожатие, понимая, что этим дело не закончится. - Чего тут забыли? - Да я это, Яру привел, - оповестил Макс гордо, как будто это было его заслугой, - ах, да, - спохватился тот, - Дмитрий Егорович, это Яра, Яра, это Дмитрий Егорович – наш второй тренер. Я не совсем догнал, что здесь происходит, но похоже эта девчонка часть моей команды. Вот же, Евгенич, даже не смотрит, кого берет! Чертыхнувшись про себя, я протянул руку на автомате, но девушка уверенно пожала ее в ответ. - Митяй. – сухо представился я, уже мысленно страдая. – И ты в команде, Ярослава? - Уже минут десять, Дмитрий Егорович, - произнесла она твердо, специально выделив имя. Во мне сработал защитный механизм. Могу поклясться, что я даже не думал этого говорить, слова опередили мозг, вырвавшись насмешливой фразой: - Не продержишься ты у нас, - наглая ухмылочка должна прокатить. Вот, эти слова вогнали ее в ступор. - Это еще почему? – нахмурено спросила Ярослава. Видно начала сдавать позиции. - Мне не нужны в команде девочки. – Это я, конечно, обдумал. Ну, а что. Вполне аргумент, который к тому же вогнал ее в еще больший ступор. Не дожидаясь ответа и оставляя обоих в полном недоумении, я направился в тренерскую. И только закрыв дверь за собой, обернувшись к ней спиной, в моей голове вихрем пронеслись воспоминания, из которых на меня смотрели обреченные зеленые глаза, в которых теперь уже появился небольшой карий оттенок. Теперь-то я знаю, как зовут ту девчонку. В этот момент во мне как будто что-то поменялось. Словно я изменился, или жизнь повернула совсем в другую сторону. Во мне появилось странное предвкушающее чувство. Как-будто душа уже была в курсе того, что должно в скором времени произойти, но я об этом пока не знал.