Стал тенью второй, что идет по пятам

Стал тенью второй, что идет по пятам. Сбежавший от мира, худой, одинокий, Читал все слова по разбитым губам, И верил: найдется хозяин жестокий. В испуге хватался за чей-то рукав, Глаза закрывал, если кто-нибудь злился. Под ветром осенним молитвы шептав Дрожал, но однажды совсем изменился. Ты не был невинен уже с первых дней, Ты ждал свой черед, своей порции боли, Будя во мне тварь поклонялся лишь ей, Усыплял ее вновь долгой песней о воле... Ты был для меня чем-то теплым, родным, Чуть больше, чем другом, чуть меньше, чем парой, Всегда понимал, надо думать, любил... Но это меня вовсе не волновало. Я помню твои руки словно в бреду, Холодную кожу на узких запястьях, Тончайших полосок на них череду Идущих от плеч и до кончиков пальцев, Я помню мороз и дыхания пар, Скрип кожи перчаток, на скулах снежинки, Ты не замерзал. Никогда и никак. В ладонях твоих не таяли льдинки. Сейчас я смотрю и пытаюсь понять: Ты где-то ошибся, все сделал неверно. Вдруг что-то в тебе начало напрягать... А я не пойму, что же это. Наверно... Пустые глаза. И волос тонкий шелк. Ты выглядишь странно, как-будто устало. Холодные пальцы. Течет в венах лед. Тебя никогда ведь не существовало.