Меланхолия

Необычный сон снился девушке. А может, не сон? Нет, исключено. Как бы она так быстро очутилась в сумеречном лесу, если всего несколько секунд назад находилась в своем маленьком Богом забытом городке? Нет, это сон. Но какой яркий, какой настоящий! Зеленая листва приятно щекотала кожу, когда она прикасалась к ней, пробираясь сквозь заросли, а еще влажный воздух… Похоже, здесь недавно прошел дождь. Маленькие капли все еще свисали, переливались на листве, как бусинки, разбросанные там и тут. Спустя секунду, оторвав завороженный взгляд от посеребренной травы, девушка, щурясь, уже глядит на багровое солнце. Оно вот-вот сядет, но сейчас еще бросает прощальные лучи, так щедро, как будто в последний раз, как будто через минуту оно исчезнет навсегда. Тяжело не заметить большие ветвистые деревья, стволы которых, по мнению девушки, она не смогла бы обхватить руками — настолько большими они были. Ее слух улавливает тихое журчание воды с примесью звонкого пения птиц. Должно быть, неподалеку протекает ручей. Какая же это прекрасная мелодия, ласкающая слух! В такую атмосферу, наполненную спокойствием и умиротворением, казалось, ничто не могло вмешаться. Но, несмотря на это, что-то было не так. Чем больше солнце скрывалось за горизонтом, тем отчетливее казалось, что в этом лесу девушка не одна. Как будто кто-то из-за кустов смотрит на нее, наблюдает за каждым движением. Вот она развернется и увидит среди зелени мрачные, пугающие своим холодом глаза. В них не будет отражаться закат или гореть огонь. Они обездвижат любое живое существо, лишь взглянув на него. А потом набросятся на беззащитную жертву, что будет лишь молчаливо смотреть на палача с выражением ужаса на лице. Кажется, такая же участь ждет и стоящую в море зелени заблудившуюся девушку. Но пока глаза только наблюдают. Чего же ждет их обладатель? Что его держит? В голове крутилось лишь одно слово, нашептанное, возможно, шестым чувством, — солнце! Именно солнце и есть та преграда, дающая шанс на спасение! Девушка понимает: по мере того, как солнце скрывается из виду, сокращаются минуты ее жизни. Бежать! Ей нужно бежать! Но слишком поздно. Багровый круг ушел, и теперь черные как смоль глаза надвигаются на нее. Ей не спастись! Уже нет… Девушка проснулась, вздрогнув всем телом. Все же это очень странный сон! Пожалуй, его она забудет ох как не скоро. Еще много раз в ее памяти будет всплывать холод, мрак, скрытый за теми глазами, и так ярко, так по-настоящему, что будет казаться, словно они и впрямь здесь, рядом с ней, все еще наблюдают за каждым ее движением, щурясь от удовольствия и моргая от нетерпеливого желания наброситься на нее. Медленно раскрыв глаза, девушка, к своему изумлению, смогла увидеть лишь черноту. «Слишком темно!» — мельком проскочила мысль. Секунду спустя до ее сонного сознания, что все еще отказывалось работать нормально, дошел сигнал тревоги. Все потому, что ее голова раскалывалась, особенно ощутимой была тупая, ноющая боль в затылке, а руки что-то ужасно сдавливало в запястьях. Их положение заставило удивиться и в то же время испугаться — они связаны! Девушка, затаив дыхание, осторожно начала ощупывать все вокруг себя, размышляя, что раз зрение не поможет в темноте, то, возможно, осязание выручит? Проведя рукой возле себя, она почувствовала плотную ткань, но та была неприятной, сырой на ощупь, от нее веяло холодом. Да и сам воздух оказался сырым, словно в подвале. Девушка давно уже поняла, что то место, в котором она очнулась, это не ее дом, не ее небольшая комната, которую она вынуждена делить с братом, не ее маленькая, но удобная и теплая постель. Но где же она тогда? Возможно в каком-то подвале? Или в старой хижине? Дыхание участилось, а внутри, где-то там, из хаоса чувств и мыслей, медленно на передний план начал выходить и занимать все мысли ужас. Девушка попыталась унять дрожь, вызванную то ли нарастающим страхом, то ли холодом и сыростью воздуха, который словно лип к ней, делая кожу и волосы влажными. Глубоко вздохнув, она принялась дальше исследовать таинственный мир, полный загадок в кромешной тьме. Так девушка хоть что-то будет делать, а не станет просто сидеть и позволять страху сковывать движения и мысли. Нет, она не уступит! Пока не уступит… Подняв руки вверх и сдвинув немного вправо, она почувствовала невероятный холод. Чувство было такое, как если бы ей пришлось коснуться глыбы льда. На ощупь глыба оказалась гладкой, чувствовались также небольшие трещины. Это стена. И, похоже, она покрыта слоем паутины. Неприятное ощущение, от которого по коже побежали мурашки. Девушка попыталась нащупать что-то впереди себя — ничего, лишь пустота. Немного развернувшись влево, она протянула руку, но снова почувствовала лишь легкое щекотание сырого воздуха на коже. Из всего того, что она сумела ощутить, воображение нарисовало в голове окружающую обстановку. Закрыв глаза, она как наяву увидела старую ржавую кровать, на которой сидела, поджав под себя ноги, и на которой до недавнего времени спала, видя жуткие сны, а также перед ее внутренним взором предстала гладкая синяя стена с небольшими трещинами, которые появились, вероятнее всего, от старости и постоянной сырости. Почему синяя? Потому что это был ее любимый цвет. Может, и глупо, но девушка хотела, чтобы в этом ужасе, что так внезапно ворвался в ее жизнь, нашлось что-то приятное, что-то такое, чтобы она могла сказать, увидев это: «Ну хорошо, что стены хоть не желтые! Или того хуже — красные!» Она снова вглядывалась в темноту, пытаясь найти доказательства существования еще чего-то кроме нее, кровати и стены. Но все попытки оказались безуспешными. Только лишь мрак, пугающий мрак, от которого стыла кровь в жилах, окружал ее. Где же она? Если бы в комнате существовал хоть какой-то источник света, даже самый незначительный, можно было бы увидеть, как в миндалевидных глазах все больше нарастала тревога, как все больше на лбу появлялась испарина. Но девушку в этой бездне выдавало только громкое, уже сбитое дыхание. Нужно было что-то делать! Может, если бы она закричала, то кто-то явился бы на помощь? Громко набрав в легкие воздух, она позвала на помощь, но смогла выдавить всего-навсего тихий хрип, который к тому же под конец, когда воздух полностью вышел из легких, превратился в стон. Закрыв глаза и помедлив несколько секунд, девушка снова предприняла попытку закричать. Сжав ладони в кулаки, она вновь набрала в легкие воздух и, на полсекунды задержав дыхание, уже громко и отчетливо крикнула: «Эй!» У нее получилось! Теперь осталось дождаться ответа, которого, возможно, не будет. Глубоко внутри девушка чувствовала, можно сказать, даже знала, что никого рядом нет и никто не поможет ей, не придет на ее зов. Дверь так и останется запертой. Но девушка гнала от себя эти мысли. Как можно дальше гнала, и вместе с ними страх. Она надеялась, хотела надеяться, что неправа, и что скоро затянувшийся кошмар закончится. Вжавшись в ледяную стену, словно хотела пройти сквозь нее, как призрак, девушка продолжала терпеливо ждать. Боже, как бы она хотела и в самом деле оказаться призраком и убежать прочь от этого места! Внезапный грохот отвлек от размышлений. Она замерла, ожидая повторения шума. Но ее предположения не подтвердились. Этот звук внезапно исчез — точно так же, как появился. И снова всем невидимым пространством завладела звенящая тишина. Ей ведь не послышалось? Точно нет. Этот металлический, неприятный для слуха звук все еще звоном раздавался в голове, подтверждая всю действительность произошедшего. В девушке проснулась и запела надежда на то, что ее, возможно, услышат, ее спасут. Нужно только еще раз попытаться. И снова, в третий раз сжав ладони, она изо всех сил, что еще находились в ее хрупком теле, которые не успел еще забрать страх, прокричала: — Помогите! Кто-нибудь! Теперь ее услышали. Она знала это наверняка. В темноте, где-то далеко послышался скрип, а за ним — тяжелые шаги. Они становились все четче и громче с каждой секундой. Девушка зажмурилась, повторяя про себя: «Пожалуйста! Пожалуйста!» И вот в ее темницу проник лучик света, который расширялся по мере того, как пугающих размеров здоровяк отпирал дверь. Это был не солнечный свет, о котором так мечтала заложница, но даже обычному свету от лампы она обрадовалась. Девушка сразу заметила громилу у двери, его самодовольную улыбку, и с ужасом поняла, что это не спаситель. Это ее мучитель, ее надзиратель. В голову внезапно влетело воспоминание, как влетает в открытое окно птица — так же бесцеремонно и внезапно. Ей вспомнилось, как, возвращаясь ночью с работы, она внезапно услышала за спиной чей-то голос: — Лейла, погоди! Это была ее коллега по работе — Элизабет, если она не ошиблась. Тяжело дыша, Лиззи подбежала к Лейле, поправляя рыжие кудри, что струились по плечам. — Давай пойдем вместе домой? Ты не против? Нам ведь по пути. Озорные прелестные глазки улыбнулись Лейле, а затем и губы поспешили растянуться в улыбке, как можно милее. Как же Лейла не любила эти фальшивые улыбки! Элизабет что-то было нужно от нее, но вот что? Возможно, она хотела расспросить о брате. Черт бы тебя побрал, Мэтт! Почему ты настолько популярен у пигалиц? А разве это имеет значение? Ей плевать. Лейла ни в коем случае не пойдет с ней домой и тем более не станет рассказывать о вкусах ее младшего братца. Но, как оказалось, лучше бы она все же согласилась на возвращение домой в сопровождении надоедливой коллеги. Но Лейла не подозревала тогда о нависшей опасности. Да и могла ли? Возможно, шестое чувство подсказывало ей, подавая знаки, и тревога шептала на ухо о беде, однако Лейла отмахнулась от этих подсказок, слишком пренебрежительно, как это делают все самоуверенные, а может, и глупые люди. — Лиззи, прости, но мне еще нужно зайти в одно место. Я должна поторопиться. Безграничная грусть и разочарование в глазах бедной Лиззи после сказанных слов даже немного позабавили Лейлу. Хоть Лиззи и казалась глупышкой, но ее нельзя назвать злым человеком, и Лейла относилась к ней со снисхождением, возможно, даже с безразличием, характерным для нее. Пожалуй, Лиззи — единственная коллега, с кем Лейла могла мирно сосуществовать. Но они не были подругами. Ведь людей, которые общались лишь по нужде, перебрасываясь несколькими словами за день, нельзя назвать друзьями. Так что любой, кто понаблюдал бы за ними некоторое время, удостоверился бы, что эти две совершенно разные девушки — не подруги. В небольшом кафе под названием «Симфония» работало не много людей. Всех их можно по пальцам пересчитать: два шеф-повара, администратор, два официанта и бармен. Лиззи, так же, как и Лейла, была официанткой уже довольно давно, можно сказать, с самого открытия этого заведения, ровным счетом так же, как и другие работники. Вот только бармен в их террариуме был новичком, но, несмотря на это, успел перессориться почти с каждым из персонала. С Лейлой он также не находился в дружеских отношениях и иногда мог наградить язвительным комментарием и обидным словечком. Но Лейле было плевать на его жалкие попытки задеть ее. Неизменным ответом на оскорбления оставалось молчание. Лейла не любила таких пустозвонов и гордецов, каким являлся этот человек, и ей не составило труда понять, почему же он оказался врагом номер один для большинства. Несмотря на холодные взаимоотношения в коллективе, Лейла любила кафе за тишину и уют. Шоколадные и карамельные оттенки, преобладающее в интерьере, делали это место очень теплым, приятным. Потому-то «Симфония» и была популярна у местных жителей. Сюда приходили и дети, и взрослые, и старики, желающие отдохнуть, предаться воспоминаниям, насладиться постоянно витающим в воздухе ароматом кофе. Привлекательной для многих, в том числе и для Лейлы, была красота природы, окружающей это кафе. Все окна в главном зале выходили на восток, где посетителям открывался прекрасный вид на глубокое синее озеро, возле которого, на берегу, росла большая старая ива. Ее ветви плавно спускались к воде и совсем немного касались ее, оставляя плавные круги, что со временем исчезали. Часто, когда выдавалась свободная минутка, Лейла становилась у окна и всматривалась в исчезновение кругов, оставленных плачущим деревом, и тихо, шепотом, напевала песню, пришедшую в голову в тот момент. Обычно Лиззи лишь иногда заговаривала с Лейлой, имея цель познакомиться с ее братом, которого она увидела однажды и сразу же вспыхнула такой невероятной любовью, которая была невозможна, по мнению Лейлы, после одного случайно брошенного взгляда. Потому Элизабет и любезничала с Лейлой. Лицемерие — оно везде. Оно следовало за Лейлой шаг за шагом, не давая ей поверить в искренность, честность, заставляя ко всем относиться с недоверием. Вот потому-то Лейла тогда и не поверила Лиззи, в ее искреннее желание пойти с ней домой. Лейла, виновато улыбнувшись расстроенной Лиззи, попрощалась с ней и зашагала прочь, доставая из своей большой сумки плеер. Немного повозившись с вечно запутанными наушниками, она все же включила на полную громкость песню, которую сегодня напевала, стоя у окна и теребя прядь густых волос. Она ждала весь рабочий день, чтобы наконец-то услышать эти волшебные звуки собственными ушами. Поглощенная мелодией и гитарным риффом, Лейла ничего не замечала. Не заметила она и подъезжающей черной машины с тонированными стеклами. Собираясь повернуть в узкий переулок, за которым находился ее дом, Лейла почувствовала чью-то руку на своем плече. Напуганная, она вздрогнула и закатила глаза. Подумала, что это глупышка Лиззи все еще пытается уговорить ее пойти вместе домой. Лейла уже начинала злиться и намеревалась навсегда отделаться от этой пиявки, высказав ей все, что накопилось за долгие месяцы. Резко развернувшись, Лейла застыла в недоумении. Это была не Элизабет, а огромный здоровяк, ростом более двух метров, очень даже упитанный, как ей показалось. Он как гора возвышался над ней, хотя Лейла имела довольно высокий рост, отчего часто слышала обидные слова от Майкла (бармена) наподобие: шпала, башня, жирафа и самое оригинальное, по мнению самого Майкла — Биг-Бен. Та самая гора из мышц что-то сказала. Что именно — Лейла не смогла услышать. Она только завороженно смотрела на его шевелящиеся губы, иногда хлопая ресницами. В ушах все еще громко звучала музыка. Слова песни — единственное, что последнее она сумела вспомнить. «I'm only joking I don't believe a thing I've said What are you smoking? I'm just fucking with your head», — приятные голоса с небольшой хрипотцой снова запели в ее голове, а потом ушли на второй план, утихая. Тот самый здоровяк стоял у двери, полностью загораживая выход своим огромным телом. Тот самый, что так жестоко ударил ее и лишил сознания, а после привез в это ужасное место. «Нет, он не спаситель!» — подумала Лейла. Она почувствовала, что попала в очень большие неприятности, и на сей раз доверилась своему шестому чувству.