История на пол сигареты

Нервно открывая новую пачку своих любимых красных Мальборо, он выкинул полиэтиленовую обёртку прямо под ноги, привычным движением достал сигарету зубами и закурил. Тремор в руках мгновенно прекратился. После первой же затяжки наступило некое умиротворение, спокойствие: сам процесс курения доставлял ему удовольствие. Клубы дыма неравномерно заполняли будущий конференц-зал. Они изящно извивались в воздухе, переплетаясь друг с другом и растворяясь где-то под потолком. В этом закрытом на ремонт помещении не было противопожарных датчиков, поэтому ничто не мешало таким заядлым курильщикам, как Джерард, просаживать свои лёгкие в совершенно не оборудованном для курения офисном здании. Мужчина аккуратно стряхивает пепел на пол, глубоко затягивается, задерживая смольный дым у себя в лёгких чуть дольше, чем обычно, и выдыхает, наслаждаясь тем, как новые клубы дыма сплетаются со старыми, создавая причудливую картину. Он любил такие моменты. Сейчас гудящий, навязчивый шум мегаполиса отходил на дальний план, растворяясь в облаках ядовитого дыма. Для мужчины мир сужался до микроскопических размеров, и все звуки принимали минимальное значение, но, в то же время он буквально слышал, как тлеет его сигарета. И вот, третья затяжка, медленно выдыхая эти смолы, он задумался. Медленно ли? Время. Что мы знаем о нем? Иллюзорно ли его течение? И, казалось бы, сейчас то самое время, чтобы поразмыслить над этим, но нет. Определённо, не сейчас, подумал мужчина, услышав приближающиеся шаги к его, так называемому, убежищу. Парень даже не обернулся посмотреть, кто вздумал разорвать ткань окутавшего его умиротворения. Ведь по сути, ему было все равно. Он просто стоял, смотрел на хмурое, печальное небо, и продолжал курить. Всхлип. Ещё один. Шмыганье носом. "Чёрт, не это", думает он. Хотелось поскорее докурить и уйти, но как только он повернулся, его взгляд встретился с взглядом дамы, той самой, которая и нарушила его покой пару минут назад. Эта женщина представляла собой весьма жалкое на вид зрелище, отчего Джерард недовольно поморщился, про себя отмечая, как ему совсем не хочется коротать время в её компании. Юбка и блуза женщины были помяты, на левом воротничке чернели засохшие разводы туши, также стекающей по её щекам; всё лицо её было так же помято, как и одежда, а редкие русые волосы, убранные в неаккуратный хвост, были растрёпаны и выбивались, несмотря на частые прилизывания рукой... Но её слезы. Мужчина не мог понять, почему в её глазах так много горечи, печали и разочарования. Эта женщина казалась совсем разбитой. Но это не его дело, не так ли? Докурив сигарету практически до фильтра, он бросил её на землю, и рефлекторно затушил подошвой своей обуви. Он не слишком заботился о том, что следы его пребывания здесь мог кто-то обнаружить. В любом случае, всё можно спихнуть на рабочих: в свободное от работ время их можно почти всегда застать здесь дымящими, как чернеющие от копоти трубы заводов. – Стой, не уходи, – чуть слышно прохрипела своим осипшим голосом неприятная леди. Мужчина не был уверен, в том, что услышал, поэтому, повернувшись к незнакомке лицом, поднял бровь в удивлении. – Пожалуйста, – ещё тише, – останься. Дама достала из сумочки свой Винстон, и, отказавшись, от предложенной зажигалки, подкурила, добавляя в воздух новые спирали сигаретного дыма. Вдох. Выдох. – Меня зовут Маргарет, – представилась женщина, сделав перед этим глубокую затяжку и утерев сбегающие по щекам слёзы тыльной стороной ладони. – Джерард. Очень приятно, – обычная вежливость, не более. Ему не было приятно, скорее даже наоборот: неприятно, непонятно, странно. – Я.. просто... – всхлип, – у меня... сын умирает. Ему всего семнадцать. Рос здоровым мальчиком с большими амбициями. Мой малыш, он так хотел помогать людям, стать врачом. А в итоге? Что в итоге!? – женщина срывается на крик, прерываемый только глубокими всхлипами. Она отворачивает голову в сторону, смотря в панорамное окно, тем самым пытаясь успокоить вновь возвращающуюся истерику. Вдох. Выдох. – Он просто начал часто кашлять. Кружилась голова, когда завязывал шнурки. Никто и подумать не мог. Вы бы подумали, Джерард? – Она обратила вопрошающий взгляд на Джерарда, хотя они оба знали, что этот вопрос останется без ответа. – Я посоветовала ему сходить к врачу. Он сдал кровь, а потом ему сказали, что нужно лечь на обследование. И после, через три дня, зашёл доктор и с невозмутимым лицом сказал: «У вашего сына рак». У моего сына рак! Вдумайтесь, Джерард! Рак. Лейкемия. – Женщина прервалась на глубокую затяжку, а потом продолжила свою историю, отстранённо смотря в какую-то точку по левую сторону от Джерарда, – теперь мне нужно пахать на двух работах, чтобы обеспечить сыну такое дорогое, но эффективное лечение! А если это, так называемое, "эффективное" лечение не поможет? Я хочу побыть с сыном эти дни. Я не знаю. Опускаются руки. Что мне делать? Что? Для меня он ещё совсем малыш. Я бы так хотела отдать ему свою жизнь. Почему это невозможно? – Последовала череда мелких всхлипов. Убитая горем мать, не в силах больше сдерживать свои эмоции, зашлась в истеричных рыданиях. Чёрные от туши слёзы скатывались по её щекам. На секунду Джерарду показалось, что вместе с этими слезами из души Маргарет выходит всё то плохое, что накопилось в ней за время её несчастья, придавая этим слезам тот самый чёрный оттенок. – Я ходила в церковь, – чуть успокоившись, продолжила она, – молилась каждый день. И что в итоге? Лучше не стало. – Она перевела дыхание, затянувшись ещё глубже, и на выдохе продолжила, – знаете, Джерард, Бога нет. И это можно увидеть вот в таких мелочах. Почему забирают лучших? Почему? И я не знаю. Все так бессмысленно, все так... Женщина выкинула свою сигарету и затоптала носком своей туфли, ведь пока она говорила, оставшейся половина сигареты уже успела догореть до фильтра. И никто не знает почему, никто не знает как. Но в эту секунду Джерард подошёл и обнял её. Она рыдала на его плече, размазывая тушь по его новому серому пиджаку, шмыгая носом и сжимая рубашку парня. И это, казалось им, было так правильно, так чертовски правильно. Постепенно её истерика со слезами начала утихать, пиджак высох от слез, и тогда Маргарет позволила себе отстраниться от молодого человека. – Спасибо, – прервала эту неловкую тишину она, – Вы мне очень помогли. Именно этого мне и не хватало. Этой чёртовой поддержки. Обычного объятья. Спасибо, ещё раз. Последний раз шмыгнув носом и утерев чёрные разводы на щеках рукавом своего коричневого кардигана, она ушла, даже не дождавшись ответа Джерарда. Он ей был не нужен. Ни ответ, ни Джерард. Ведь, это объятье, казалось бы, всего лишь обычный жест, помогло ей понять, что делать дальше. Дало ей надежду. Надежду бороться до конца. И будь что будет.