Queer as Folk

Сожительствовать Шанксу оказалось довольно весело, с ним Санджи чувствовал себя чересчур легко и свободно, никто на него не давил, никто не указывал, что делать, не ворчал и не упрекал по мелочам, не обзывал мелким баклажаном. Ему развязали руки, позволили творить все, что душе угодно, только бы откармливал их в кой-то веки собравшуюся под одной крышей семью, не гробил имущество, приходил вовремя на новую работу и мыл посуду. Последнее Шанкс делать искренне не любил, но в условиях холостяцкой жизни приходилось многим жертвовать. Раньше можно было напрячь Луффи за шоколадку или куриную ножку, но когда тот съехал к такому всему из себя самостоятельному братцу, Шанкс немного приуныл и самостоятельно вооружился губкой и моющим, стараясь минимально пачкать тарелки, не оставлять по всему дому одинокие кружки и есть по возможности из той же емкости, что и готовил. На работе его, что правда, это не спасало. Но теперь в его жизни появился Санджи - гроза грязной посуды, которого отец с самого детства оставлял перемывать необъятные горы дорогостоящих тарелок, хрустальных бокалов и серебряных вилок. Так что особую просьбу своего спасителя он воспринял как сущий пустяк, что казался камнем в море на фоне неоценимой помощи. Шанкс был замечательным собеседником, готовым поддержать абсолютно любой разговор, пусть и лишенный смысла или носящий откровенный характер. Его возраст совершенно терялся на фоне безумных выходок и постоянного ребячества, что переняли его сыновья. Яблоко от яблони… Удивительно даже, насколько они похожи. Потому Санджи чувствовал себя с ним легко и непринужденно, без должного стеснения перед взрослым человеком, который таковым не казался. Дружелюбие и открытость ко всему миру сочилось из Шанкса безумным напором, заражая оптимизмом и Санджи, который в такие моменты забывал весь тот бред, что свалился на его голову с приходом в его жизнь небезызвестной зеленой башки. Они курили на балконе, заливаясь хохотом, как старые друзья, обсуждали все, до чего только мог додуматься находчивый рыжий весельчак, рассказывали истории из жизни, которые зачастую не выходят за пределы семейного круга. Но Санджи приняли как своего, ему можно доверить все, что скопилось на сердце воспоминаниями жизненного пути. Гол Ди Шанкс был шикарным дядькой, что поражал своей толерантностью по отношению ко всем феноменам современного мира, он закрывал глаза на то, что серая масса считала дикостью, ловко закрывал рты всем, кто кривил их в сторону его детишек, и гонял на перекур с малолеткой в лице Санджи. О таком отце, должно быть, мечтает каждый проблемный подросток, желающий вседозволенности, которая в данном раскладе становится уже не настолько интересной. Только в действительности, Шанкс не был для Луффи и Эйса родным отцом. Но в их семье все чхать хотели на биологические аспекты. Кровными узами они все же были связаны, но, несмотря на то, что Шанкс являлся лишь младшим братом их покойного отца, братья Ди исключительно его называли «папой», вычеркнув имя Роджера из своей жизни. Они считали себя только его детьми, и никак иначе. У Шанкса так же был и свой ребенок, который, по иронии судьбы, ушел из родительского дома первым. Обещал, что обязательно познакомит Санджи с ним, когда тот объявится в следующий раз. Сабо, по его рассказам, - такой же взбалмошный, как и его братья, но не лишенный аристократических манер. Стремящийся вырваться из привычных рамок общества, жаждущий революции человек, что желает свободы и ищет ее везде, следуя за личностью с темным прошлым и великими амбициями. Шанкса раздражает эта чертова оппозиция, пусть и стремятся они к благой цели, но в основном именно из-за его предводителя, которого он знал еще из другой жизни. Человека с фамилией Монки Ди. Он недолюбливает его и опасается за сыночка, который как губка впитывает дурно пахнущие убедительностью речи, упрямо стоит за чужие идеалы и следует за своим боссом по пятам. На душе от того тревожно, у них проблемы с ориентацией по роду передаются что ли? Хотя нет, у Шанкса и Роджера в биографии не было этого легкого голубого фона. Настоящего же отца Луффи и Эйса настигла незавидная участь. Счастливая, мирная жизнь ждала его только в мечтах, все планы в один момент рухнули, как карточный домик, разрушенный стремительным порывом ветра. Когда, казалось бы, счастье ждало за углом, чтобы принять в свои объятия, а улыбка сверкала на усыпанном солнечными веснушками лице его невесты, чей округлившийся животик знаменовал скорое прибавление в их молодой семье. Портгас Ди Руж – самое невероятное создание его идеального мира, девушка, что покорила его сердце с первой встречи, и стала для него всем, - отдала свою жизнь ребенку, чье рождение было поставлено врачами под сомнение. Выбор, которого не пожелаешь никому - спасти могли лишь одного из них - и она решила их судьбу не в свою пользу. Гибель этого прекрасного цветка чуть не сгубил и самого Роджера, его мир в одно мгновенье рухнул, как оборвалась тонкая ниточка жизни его любимой девушки. Отчаяние, боль, что сжимает сердце в тиски, смерть стерла широкую улыбку и уверенность в себе, желание и дальше идти вперед. Шанкс не узнавал в этой полуживой тени своего брата. Но Роджер был сильным, он справился с горечью потери. И с грустной улыбкой принял страшную новость о состоянии своего здоровья. Врачи диагностировали ему рак. Но после смерти Руж ему это показалось лишь маленькой неприятностью, которая в скором времени разрешится сама собой – он просто отдаст себя забвению, встретится с любимой по ту сторону жизни. Он принял это решение без колебаний. Лечение теперь не спасет, только отдаст последнее драгоценное время существования и незримое количество денег ради продления страданий. Кто же, пытаясь вылечить рак, чувствует себя счастливым? Пусть лучше он насладится остатками отведенного ему времени, ведь больше терять нечего. Брат поймет. Заберет себе сына, воспитает достойным членом общества – уж в этом горе-отец не сомневался. Роджеру уже ничего не было страшно, он просто пустил все на самотек, готовясь завершить свое выступление на сцене жизни бурными овациями. Он вновь вернулся к прежним грязным делишкам, где признавали его авторитет самые отпетые негодяи. Как в лихие девяностые, короля подпольного мира охватила ностальгия. Он решил завершить свое кругосветное путешествие, о котором мечтал в юности, отправился в путь, не ограничивая себя ни в чем. Малыш Эйс тем временем подрастал, не зная правды о своем отце. Окруженный заботой Шанкса, он не чувствовал себя обделенным рядом с Сабо, ведь они оба получали все, что нужно детям их возраста. Сам рыжий чувствовал себя донельзя глупо, когда его бывшая девушка скинула на него очередное чадо, сказав, что ей на него плевать. И что он мог сделать? Чтобы оставить свою кровинушку с этой глупой шлюхой, не любящей детей? Нет-нет, одного нормально воспитывал, вот и второго воспитает, дети всегда были его слабостью. Но когда количество малышей увеличилось до маленького детсада, Шанкс с досады принялся карябать ногтем стену. На этот раз девушка не была из числа его бывших пассий, да и не взглянул бы он на такую… Девушка не была красавицей, даже слишком не была. Мужиковатые черты лица, высоченный рост небоскреба, с которого она, как с высоты птичьего полета, взирала на Шанкса, внушая скорее желание отложить кирпичик, чем заинтересованность. Нос у нее был подозрительно похожим на армянский, брови были сведены на переносице и выглядели настолько странно, что младший Гол Ди не понял, имеются ли они вообще… Не пялится же ему в открытую. Суровостью и опасностью от этой мадам пахло за милю, и Шанкс усомнился, стоил ли ему вообще вести беседу с этой сомнительной личностью, позади которой виднелась красная коляска – нетрудно было догадаться, что на его пороге снова появился ребенок. Это вызвало странное ощущение дежавю. Однажды к нему так заявилась одна блондинистая «леди», а теперь у него на кухне сидят два голодных пятилетних оболтуса и хохочут, закидывая друг друга невкусной овсяной кашей. Шанкс в который раз, совершенно не скрывая своего вопиющего шока, оглядел гостью с ног до головы и вновь мысленно задал себе вопрос: «Как?! Как, черт возьми, после неземной красотки Руж, Роджер клюнул на эту девку? Может на ней тогда был пакет?». Девушка хмуро смеряет его тяжелым взглядом в ответ. Речь у неё четкая, лаконичная, без лишних словечек и звучит, как тщательно отрепетированная, да настолько убедительная, что у Шанкса невольно отвисает челюсть. С каждым словом его шок становится все более явным и приходит осознание того, что от нового груза ответственности ему никуда не деться. Еще несколько таких случаев и можно будет открывать детский сад имени Гол Ди Шанкса. Проблема обстояла вот в чем: Драгон – та самая мужиковатая мадам – была близким другом Роджера, они вместе занимались махинациями, проворачивали грязные делишки в криминальном мире. Они объездили весь мир, повидали все причуды нашего земного шарика, которые нельзя обойти стороной. Их близость была случайной, скорее из интереса, подогреваемого горячительным в немыслимых количествах, но именно она стала фатальной, дав начало новой жизни. Весь криминал вылез Роджеру боком и, несмотря на все уговоры дочери, капитан полиции Монки Ди Гарп приложил все усилия, чтобы посадить за решетку этого гада. Вот так и настал конец – бесславно сдохнуть в тюрьме, догорая последние, невероятно тяжелые месяцы жизни от неизлечимой болезни, достигшей своей последней стадии. Последние капли существования проливаются на грязный тюремный пол, Драгон чернее тучи смотрит на того, чей мужественностью все это время так восхищалась, видя самое ужасное его состояние. Тогда и говорит ему то, что не хотела всей душой признавать, от чего изначально хотела отказаться… Но его задорный смех из последних сил, что разрывает тишину, разбивает поток ее мыслей. Роджер с болью в голосе признает, что был самым хреновым отцом, какого только можно пожелать… Эйс, должно быть, ненавидит его. Сколько ему уже? Четыре года, должно быть. И вот еще один его отпрыск, который будет расти без отца. Тогда-то он и рассказал матери его будущего ребенка о своем брате и первом сыне, надеясь, что та сможет отыскать его в залитой солнцем Бразилии. Искать людей женщина умела, Роджер был на все сто уверен, что вскоре Шанкс встретится с ней. Так Луффи и обзавелся новой семьей. Матушка его была далека от воспитания детей, желанием ее души была революция, борьба с дискриминацией, с которой за жизнь свою сталкивалась неоднократно. О ее великих планах Шанкс узнает многим позже, а тогда он не задавал много вопросов, не смотря на горькое любопытство, он лишь забрал к себе то, на что этой женщине не хватило бы ни сил, ни времени. В конце концов, это его родная кровь, сын его брата, которого больше нет с ними. Луффи и Эйс стали самой важной памятью о нем, схожестью своей вызывая у Шанкса ностальгично тоскливую улыбку. Они вчетвером жили в Бразилии еще 8 лет, многодетный папочка не жаловался, отдавал своим малышам всего себя, позволял им непростительно много и с глупой улыбкой устраивал в округе беспорядки, дабы развеселить их. Веселый, добрый, простой как двери, да и вечный ребенок в душе, он был идеальным отцом для трех оболтусов, что сделали своим тайным убежищем местный лес, а местом, где можно откопать полезные находки, – старую свалку. Братишки терроризировали горожан с завидным задором, могли свиснуть у кого-то кошелек, объедались в кафешках на астрономические сумы и сматывались под бурную ругань владельцев. Проблемные дети, но в ответ на жалобы соседей по поводу беспорядков, Шанкс лишь неоднозначно пожимал плечами, мол «я вообще не в курсе, че вы сразу начинаете». Веселый и с виду глуповатый Эйс, каким видел его Санджи, как оказалось, на самом деле в детстве был довольно нелюдимым и агрессивным, а всему виной рассказ Шанкса о его настоящем отце – Эйс воспринял эту информацию слишком близко к сердцу. Дети слишком впечатлительны. Мальчик посчитал себя ненужным даже родному отцу, который спихнул его брату и свалил при первой же возможности. Сбежал, черт его дери. А после еще и женщину себе нашел, видимо, не так уж сильно его тронула смерть Руж. Дети мало что понимают, переубедить его оказалось труднее невозможного. Уже сейчас Эйс все понял и в чем-то даже благодарен Роджеру, ведь если бы не те обстоятельства, не было бы Луффи, не было бы такой тесной связи с Шанксом и Сабо, и, быть может, не было бы переезда в Америку и его любимых, незаменимых друзей. Но тогда он воспылал обидой на горе-папашу и решил, что общего с ним он ничего иметь не хочет, не хочет оставлять за собою фамилию Гол Ди. Шанкса это задело, но он принял желание сына, который заявил ему, что хочет взять фамилию матери. Луффи же было совершенно фиолетово. Ровно до того момента, как на их порог не ступила нога в тяжелом армейском ботинке. Суровый взгляд, длинные темные волосы, все тот же нос… только теперь он выглядел как-то гармонично, что ли. Лицо было Шанксу до боли знакомым, но убедиться в том, что перед ним именно та самая Монки Ди Драгон не давало одно, что было, пожалуй, самым, мать вашу, весомым. Драгон – высокая и малопривлекательная женщина с фейсом-кирпичом, но Шансу вдруг с чего-то показалось, что суровым взглядом его приветствует длинноволосый, но оттого даже более привлекательный мужик. Он недоверчиво мотнул головой и протер кулаками глаза – а, нет, не показалось. Ступор отразился на лице многодетного папочки, а в голове мелькнула мысль, а нет ли у Драгон случаем брата. Как выяснилось, брата не было… И это Шанкса до усрачки перепугало. Драгон, который теперь полноправно причислял себя к мужскому полу, недавно пережив последнюю, заключительную операцию, завалился к ним беспардонно и не с самыми приятными новостями. Да еще и в компании жуткого существа с пушистой фиолетовой шевелюрой и кричащим макияжем. Детей пришли напугать шкафоподобным, мать его за ногу, трансвеститом. Как он там говорил – революция? Ага, сексуальная, что ли? Шанкс в ужасе застыл в дверях, невольно пропустив парочку мимо себя в свой дом, а после передернулся и решил все же последовать за ними и таки выслушать. «Настало время охуительных историй», - заключил для себя мужчина, спровадив детей погулять, предложив гостям чаю, а себе нервно и мимо стакана наливая виски. История действительно была та еще – Драгон решил забрать Луффи. Это было для Шанкса ударом в самое сердце, ведь этих малышей он любил больше жизни, и разлучаться с ними было выше его сил. А сделать он ничего и не мог – не родной, как ни взгляни. А Драгон хоть и дикий извращенец по меркам правительства, но все-таки мать… кхм, биологическая, да и насколько Шанкс помнил, отец его занимает высокую должность в рядах полиции – это вам не простые аргументы. И как он узнал из продолжения разговора, именно отец Драгона и пожелал вернуть на родину своего внука. И Шанкс его прекрасно понимал, ведь других внуков у него теперь не будет… как и дочери. Родиной была, как не прискорбно, могучая и свободолюбивая Америка. Отдать Лу матери-которая-отец Шанкс решился, только приняв для себя некоторые условия – их семейка перебирается в Штаты, и Луффи периодически будет жить у них. Драгон же в свою очередь отстоял право оставить сыну свою фамилию. Что Шанксу, что самому Луффи было опять-таки фиолетово. Семью семьей фамилия делает в последнюю очередь, на примере Эйса они успели в этом убедиться. Переезд дети восприняли неоднозначно – загрустили от того, что придется покинуть обжитое и уютное местечко, где к их шалостям все давно привыкли, но все же обрадовались новым возможностям. Воссоединение «матери и ребенка» было бурным и сопливым… В первую очередь, для Шанкса, потому как что Драгон, что Луффи трогательностью даже не пахли. Лу воспринял новость радостно, ведь у него появился новый папа, а это, по мнению ребенка, было чертовски круто. Не стоит сейчас грузить его всеми тонкостями трансгендерности – мал еще. Как и подсказывала чуйка Шанкса, дедуля Луффи долго с тем возиться не стал, первое время еще радовался, а после – начал тренировать внука в почти что спартанских условиях, стремясь вырастить себе достойную замену. Скорей всего, именно это и убило в ребенке всякое желание следовать по его стопам – слишком уж сильно вбивали в голову, что оно ему ой как надо. Как и обещалось, он мог жить по желанию у Шанкса, но только и делал, что отсиживался у него все свободное от изнурительных тренировок и непонятной американской школы время. По сути, в этом плане ничего не поменялось: ребята ходили в одну школу, терроризировали преподавательский состав, на всех парах неслись в столовку, в которой теперь обосновались крепко и до выпускного класса – еда здесь оказалась отчего-то вкуснее, чем на родине. И именно в школе, как то в основном и случается, братья обзавелись верными друзьями, с которыми роднили общие чувства, что стали мучить в средней школе. Шанкс рассказывает об этом с долей юмора, улыбаясь попыткам молодежи в самостоятельность – конечно же, он видел все, что от него пытались скрыть, он ведь отец, он читает их как открытые книги. Рассказывал, как случайно застал Эйса с его одноклассником Зоро в возрасте четырнадцати лет за обоюдной дрочкой – шуму перепугавшиеся подростки наделали немало, а неловко хихикающий родитель пытался незаметно свалить от греха подальше. Рассказывал, как вместе с Робин Эйс шутки ради наряжал Луффи в пышные платья, которые, несмотря на старания матери, их подруга яро отказывалась носить. Его отношение в этом вопросе поражало, он принимал голубизну своих детей как нечто из рода «ну блять, бывает, не застрелить же их за это». Они все еще были его семьей, так какая к черту разница, что там с ориентацией? Глядя на Шанкса, Санджи понимал, в кого братья Ди так легко идут по жизни, чувствуя себя абсолютно комфортно в современном обществе. Историй, казалось, было бесконечное множество. Часто мелькали в них Ророноа Зоро и Нико Робин – одноклассники Эйса и Сабо и их лучшие друзья до сегодняшнего времени. Так же был потомственный врач Чоппер, который обрабатывал Луффи последствия активного способа жизни – тот вечно чудил, ездил по перилам, лазил по деревьям и батареям в классе, разбивал коленки и обзаводился свежими царапинами. Несмотря на то, что Лу и Чоппер были на 5 лет младше, они постоянно тусовались вместе с остальными, не чувствуя возрастных ограничений. И часто заваливались всей большой компанией домой к братьям Ди, а Шанксу приходилось обхаживать их плюшками и зеленым чаем. Так он невольно ставал свидетелем некоторых обсуждений, которых родителям лучше бы не знать. Они все доверяли самое страшное друг друга, ничего не смущаясь и не боясь осуждать что-либо, что казалось обществу из ряда вон. И Шанкс, как ни странно, попадал в поле доверия, пусть с ним все и не обсуждали напрямую. Зато именно в его доме дети могли без страха заговорить о своих проблемах, не боясь быть услышанными. Доверие – то, что не купишь. Его нужно заслужить. Шанксу доверились искренне. Санджи понимал почему, тут дело вовсе не в хорошем отношении и вседозволенности. Просто Шанксу хотелось доверять. Прожив в его доме от силы пару дней, Санджи уже поражался легкости этого человека. Теперь он совершенно точно не собирался никуда отсюда уходить, ровно как и мириться с отцом. Здесь он чувствовал недостающий домашний уют. За небольшой промежуток времени он стал Шанксу четвертым сыном, и это грело душу лучше горячего чая, которым Шанкс его регулярно отпаивал. И он не прочь послушать еще немного забавных историй из жизни этой сумасшедшей семейки. Ведь теперь и он сам стал частью их общих воспоминаний.