Искупление

Я лавирую от одного укрытия к другому, но время от времени вражеский огонь меня всё-таки настигает. Благо кинетические и биотические барьеры моей тяжёлой брони позволяют мне совершать эти короткие перебежки от укрытия к укрытию. И всё равно, каждое такое мероприятие стоит неимоверных усилий. Причём, не только мне. Другие оперативники программы «Феникс» так же выныривают из своих укрытий, чтобы если не продвинуться вперёд, как я, то хотя бы прикрыть меня и других наступающих. Необходимо вернуть утраченную позицию. Силы Жнецов неистощимы. Они продолжают наседать, несмотря на чудовищные потери со своей стороны. Я показываюсь из своего укрытия, и тут же получаю очередь в грудь. Но всё не напрасно: моя штурмовая винтовка тоже нашла свою цель, и три хаска валятся на плиты с отстреленными головами. Это было рискованно, однако риск полностью оправдан: нельзя допустить, чтобы Жнецы прорвали линию обороны. Во что бы то ни стало нужно держать строй и продвигаться вперёд, потому что нам некуда отступать. За нашими спинами космопорт - единственное ещё функционирующее здание на этой планете. Эвакуация идёт полным ходом, но чтобы спасти всех жителей колонии нужно много времени. Времени, которого у людей не осталось. Эти колонисты уже живут взаймы, а мы покупаем их спасение ценою своих жизней. Я, впрочем, не обманываю себя несбыточными надеждами. Мы – предатели, не герои. Бывшие агенты «Цербера». Альянс и другие никогда не будут доверять нам полностью. Смерть станет нашим искуплением. Хах… видимо, именно за такие мысли другие оперативники и прозвали меня Грешником. Я снова покидаю своё укрытие, на этот раз, перекатываясь вправо, чтобы избежать взрыва брошенной гранаты. Собрав всю силу и волю в кулак, я отбрасываю винтовку в сторону и использую обе руки, для лучшей фокусировки, чтобы послать в противника мощную ударную волну биотической энергии, которая буквально вышибает из укрытия каннибалов и перемалывает в синюю жижу проводов и иссохшей плоти хасков, оказавшихся на пути моей атаки. Другие оперативники не теряют времени даром, они видят, каких сил стоила мне эта ударная волна, и делают всё, чтобы наступление не захлебнулось. Покидая свои укрытия, они сосредотачивают огонь на противниках, которые оказались на открытых позициях, и мы, наконец, возвращаем себе укрепления космопорта, отбросив врага за периметр. Я вижу, как инженеры ринулись к защитным турелям, отключённым противником, и настраивают электронику, чтобы оживить пушки. Возможно, теперь мы спасём несколько гражданских челноков от зенитного огня противника. Я чувствую облегчение и только потом понимаю, что что-то не так. Силы покидают меня, я падаю на спину. Прислонив руку к груди, я чувствую, что пластина разбита и перчатка скребёт по кровоточащей ране. Похоже, мне всё же не стоило высовываться так опрометчиво. Я лежу на спине и смотрю в темнеющее небо. Там, где раньше был символ «Цербера», теперь зияет дыра, сквозь которую хлещет кровь. Мне больно, но страха я не ощущаю… мой взгляд провожает взлетающий челнок, в него летит несколько ракет, которые наверняка бы сбили машину, но инженеры, видимо, уже починили средства противоракетной обороны, потому что их дружный залп спасает челнок. Я вижу, как его огни сверкают в небе и он выходит за пределы планеты. Ловлю себя на мысли, что никогда не видел ничего красивее. Бой продолжает кипеть за периметром, но я наконец-то ощущаю покой, потому что обрёл искупление…