Талисман

Я старую игрушку храню, как талисман Простая безделушка, смешной самообман, Но все же, все же, все же, так хочется считать, Что талисман поможет и мне счастливым стать. "Сколько же лет прошло?" — я не могу назвать точную цифру — знаю только, что очень-очень много. Каждый день, стоит мне проснуться, я путаюсь, пытаясь понять: что сон, а что явь. Стараюсь убедить себя в том, что все ЭТО, все это дерьмо, происходит не со мной, что это — всего лишь ночной кошмар, страшный, но все-таки сон, поэтому, стоит мне открыть глаза, и — все станет на свои места. Жаль только, что глаза мои не открываются, и в этой тьме я ищу, судорожно водя рукой рядом с собой, ищу ту единственную вещь, принадлежащую мне по праву. Наверное, она со мной столько же лет, сколько я провел в этом мрачном месте. Кроме нее мне принадлежит старая — и когда только выдадут чистую? — роба. К моему стыду, под ней нет даже нижнего белья: "не положено иметь-с"! Временами, когда разум очищается, и я могу мыслить — наконец-то! — как человек, а не как движимый простыми инстинктами зверь, мне кажется, что они оставили ее в насмешку, как напоминание о том, что могло быть, если бы не мой эгоизм. Когда я все-таки нащупываю его, мой талисман, пальцы чувствуют приятную прохладу металла. Странно, что мне вообще приятен холод, учитывая, что в этом промозглом мест стены давно покрылись тоненькой коркой льда, изо рта вечно вырываются облачка пара, а руки, когда не заняты поиском талисмана, обнимают худые плечи в очередной попытке согреться. Ужасное место. В другой жизни, очень-очень давно, в ином месте, наполненном богатством, блеском, шиком, там, где женщины меряются нарядами, а мужчины — женщинами, именно, там и тогда, когда у него было все о чем можно мечтать, в далекой, теперь уже недостижимой юности — был одни человек. Дорогой его сердцу, любимый человек, которого он ценил намного больше себя, хоть и осознал это — идиот — слишком поздно. Тогда (боже, как же давно это было) этот человек, мило смущаясь и краснея, подарил ему самый обычный, наверное, купленный в какой-то дешевой лавке, металлический кулон. Каким же он был идиотом, когда, увидев подарок, прикинув его стоимость, оскорбился до глубины души и, не стесняясь в выражениях, рассказал, куда он засунет «эту железку» и куда он, собственно, посылает дарителя. И, конечно же, в этом своем гневе, в крике из-за какой-то сущей мелочи, он совсем не заметил того, как потемнели глаза любимого, а само его лицо будто превратилось в маску. А уж когда тот, не выдержав оскорблений, развернулся и ушел прочь, он стал разоряться еще больше. Только ночью, разгадав секрет кулона, он стал испытывать стыд за сказанное. Жаль, что было поздно. Утром он узнал из газет, что Поттер, неубиваемый герой, мертв. То чувство, сковавшее все тело, он, наверное, не забудет никогда, как и то, как крушил все, что попадалось под руку. Талисман, не обмани мои надежды Талисман, в тебя я верю, как и прежде, И чтобы солнце мне светило сквозь туман, Ты улыбнись, ты улыбнись, мой талисман. Нужно сказать, что после смерти Гарри Поттера Орден Феникса вместе с авроратом будто сбросили маски, которые носили, чтобы не ранить нежные чувства героя — теперь газеты писали о зверствах, учиненных «силами добра». Пожиратели Смерти забивались, как крысы, в разные щели, скрывались и прятались, бежали на континент, боясь смерти от рук правых больше, чем от рук своего Лорда. Именно тогда механизм кулона был изучен до мельчайших подробностей, а фотография, спрятанная в нем, на которой он целовался с Поттером, прижимаясь к дереву, огромному дубу во дворе школы, сжимая его в объятьях, как будто в последний раз, за пару месяцев так истаскалась, что больше походила на тряпочку, Малфой нашел записку, написанную знакомым корявым почерком: "Оказывается, тогда нас видел Криви". То чувство пустоты, охватившее его, пока он читал послание от мертвеца, осталось с ним до сих пор. Тогда мир сузился до маленькой фотографии и клочка бумаги, поэтому его и поймали. А затем судили. Сколько же гримас он видел: Уизли, Грейнджер и другие, кого знал прежде, в другой жизни — все они походили на шакалов, дорвавшихся до лакомого кусочка. Досталось ему тогда сильно: и за то, что пустил Пожирателей в школу, и за то, что "почти убил" директора, и за то, что делал после. Однако, его родителеи покоились в склепе на родной земле, живых родственников не осталось, а единственный человек, которого он любил, был давно мертв. Ему было уже нечего терять. А приговор? Что ж, всего лишь мелочь. И я не унываю, когда мне не везёт, Я говорю "бывает, случайности не в счет", Но всё же, всё же, всё же хватаюсь за карман На что это похоже, в чём дело, талисман?! С того момента, как нога последнего из рода Малфоей ступила на территорию Азкабана, прошло чуть больше тридцати лет. Как раз в то время появилась традиция: из года в год, в один и тот же день, Малфой начинал петь, будто завывая, как волк на луну, невероятно грустную песню, которую в скором времени слушали все. Однако, в этом году этого не произошло, и потому обеспокоенные охранники собрались перед камерой узника. Мистер Дебор, начальник всего Азкабана, первым зашел внутрь, держа палочку перед собой, на всякий случай, правда, уже через минуту, окинув взглядом обстановку камеры, опустил ее и, развернувшись, покинул помещение. — Концерта не будет, ребята, — совершенно спокойным тоном заявил Дебор. — Что случилось, капитан? — Позовите Дика и Вальтера, — не обращая внимания на вопросы, приказал мужчина. — Зачем они вам? — А ну исполнять, живо! Один из новичков, прыщавый юнец Мик, еще ни разу не слышавший песни в исполнении заключенного, но уже нахватавших восторженных отзывов о ней, осторожно заглянул внутрь камеры. Человека, лежавшего на полу, он приметил сразу: старик завалился на бок, его длинные спутанные волосы были отброшены назад, не скрывая обезображенного шрамами лица, а на правой руке виднелась блеклая Черная Метка. Заключенный был мертв. Мик хмыкнул, собираясь вернуться к своим сослуживцам, но тут его привлек блеск — на шее старика висел кулон, который тот стискивал рукой. Странно, если учесть, что личные вещи преступники иметь не могли. "Я, Алфонс Дебор, уполномоченный начальник охраны в тюрьме для особо опасных преступников Азкабан, спешу сообщить Вам, Министру Магии Рональду Билиусу Уизли, о том, что "особый" заключенный, известный также как "Х" и "Драко Люциус Малфой", 31.07.2030 года в 09.00 был найден в своей камере мертвым. Причина смерти: сердечный приступ. Посему сообщаю Вам, дорогой Министр, что шалость удалась". Закончив письмо, Дебор встал, разминая затекшие мышцы. Не так давно ему исполнилось шестьдесят восемь, но он все еще мог похвастаться отличной фигурой, а те морщины, что покрывали лицо скорее придавали некий "шарм", а не уродство. Волосы насыщенного медного цвета с седыми прядями оставались такими же густыми, как и раньше, а в голубых глазах все еще можно было увидеть маленьких озорных чертиков. Жаль, что возраст дал о себе знать, потому о карьере аврора пришлось забыть, ну ничего — быть начальником в Азкабане тоже не зазорно. Тем более, если только там можно узнать много нового. Дебор взглянул на раскрытый кулон и усмехнулся тайне, известной только ему.