***
Мелани уже с утра больше обычного чувствовала тревогу. Мысли об Эшли, неустанно отстаивающем воинскую честь где-то так далеко, что новости до неё просто не могли дойти, заботы и неотложные, праведные дела во имя Конфедерации, которая занимала в то время головы всех благородных дам, ко всему этому прибавилось ещё и беспокойство о здоровье её дорогой подруги. Её опоры, её лучика света, пробивающегося сквозь сгущающиеся сумерки над их маленьким особняком в конце Персиковой улицы, — её Скарлетт. Эти мысли заглушали все прочие, как и любые другие, касающиеся О'Хары, — все они занимали какое-то совершенно отдельное место в сердце девушки. И теперь, конечно же, она просто не могла допустить, чтобы та, кому было отдано это самое место, захворала хоть телом, хоть духом. Бедняжка сегодня припоздала на завтрак, чему, несомненно, виной была ночная бессонница, а поданные за столом изыски, которые наследница Тары обычно никогда не пропускала, впервые остались едва тронутыми. Да и ни сама ли она призналась в своём нездоровье? Следом за очевидными фактами, что легли в груди у Мелани тяжелыми, как медные гирьки, опасениями, пришло решение, что она вовсе не может так просто остаться равнодушной к происходящему. В записке, которую Скарлетт сердечно попросила передать миссис Мэрриуэзер в госпиталь, леди Уилкс удалось незаметно внести некие изменения, добавив также искренние извинения от своего лица. Нет, она определённо не могла оставить свою милую Скарлетт с недугом наедине. Отправив кучера Питера с наставлением передать послание лично в руки хозяйки госпиталя, Мелли поспешила на кухню. — Что-нибудь угодно, миссис Уилкс? — спросила помощница кухарки, испуганно и не сразу заметив миниатюрную фигурку госпожи, проникшей в их кухонные «владения» совсем бесшумно. — Благодарю, Ная, подай поднос с чайными приборами, да сходи в кладовую за травами. Я сама заварю напиток. Худая и высокая Ная беспрекословно принялась выполнять поручения, двигаясь бесшумно и слаженно, как подобает служанке, прислуживающей семье столько, сколько себя помнит. — Зачем же травы, миссис? Хворь какая одолела? — спросила негритянка, уже воротившись на кухню с пучками засушенных трав, что были завёрнуты в холщовую ткань. — Что ты, боже упаси! Бедняжке Скарлетт с утра дурно было, — поспешно ответила Мелани, заняв место у огромного дубового стола и развернув принесённые тюки. Корень одуванчика, цветки ромашки, листья тимьяна. Крепкие ноты благовоний в мгновенье заполнили небольшую и загромождённую кухню особняка Гамильтонов. На поднос были установлены парочка пиал из тонкого и хрупкого английского фарфора, блюдца, миниатюрные серебряные ложечки с фамильным клеймом и чайничек из того же фарфора. Мелли довольно улыбнулась самым уголком своих пухлых губ и добавила последний элемент, который она так часто находила в букете туалетной воды Скарлетт, а потому знала, что подруга его трепетно любит, — веточку лимонной мяты. — Спасибо, Ная, я сама справлюсь, — вежливо поблагодарив служанку, девушка приняла в руки поднос, и аккуратная её фигурка так же спешно выскользнула через дверь в коридор. Мелани ступала уверенно, и подол её лёгкого хлопкового платья едва доходил до тонких лодыжек, как было модно у совсем юных дам. Аккуратные сандалии, увенчанные нежными садовыми розами, точно теми же, что были на ленте в её волосах, ритмично постукивали о паркетные полы невысокими каблучками. Она затормозила лишь у подножья массивной лестницы, ведущей наверх, но вовсе не из-за какой-то образовавшейся преграды, а лишь потому что уловила движение в дальнем коридоре, там, где за лестницей пряталась стеклянная двустворчатая дверь, что вела на задний двор особняка. — Бедняжка, ей определённо не помешает свежий воздух, — сама себе шепнула Мелани и двинулась вслед фигуре, тенью скользнувшей сквозь двери наружу. Она шла бесшумно, почти скользила на самых носочках и умело поддерживала поднос, чтобы ни один прибор на нём случаем не зазвенел, раскрывая её маленькую тайну. Мелани вдруг необъяснимо горячо захотелось остаться незамеченной и проводить подругу таким образом до конца, куда бы она не направлялась. И когда Скарлетт наконец оказалась вне дома мисс Питтипэт, и когда она вдруг замерла на дорожке, уложенной мелким гравием, окружённая цветущими кустами нежных пионов и золотистыми звёздочками-жонкилиями, девушка вслед за ней замерла в стеклянных дверях. Сердце её забилось быстрее и так отчётливо застучало в ушах, когда О'Хара чуть сдвинула свою соломенную шляпку и подставила лицо с кожей цвета молока ласковым лучам солнца. Всего на мгновенье, и она двинулась дальше вглубь сада, где лишь деревянная ограда, сияющая свежей белой краской, отделяла их от густого и тёмного леса. Скарлетт не отвлекали образы прекрасных, ухоженных цветников или дурманящий букет из летних садовых ароматов, она двигалась стремительно, придерживая одной рукой подол платья, да так изящно, будто шествовала среди благороднейших гостей на приёме. Мелани ещё смущенно розовела, вспоминая о том, как рано невестка сменила траур по её ушедшему брату на самые смелые и откровенные наряды, но всё же не могла не восхищаться её женственно-прекрасной фигурой, не скрытой под многочисленными чёрными и плотными складками, а облачённой в самые тонкие и изысканные ткани. Мелли не сомневалась, что, дойдя до ограды, Скарлетт непременно займёт одно из плетёных кресел, установленных здесь специально на лето, чтобы тёплыми вечерами можно было наслаждаться прекрасным видом на сад и дом, который отсюда казался ещё меньше, чем есть на самом деле. Она не сомневалась и потому не спешила догонять подругу, но у той, как оказалось, были совсем иные планы. Девушка скользнула мимо упомянутых кресел и остановилась у самой калитки, которую от остального сплошного забора отличала лишь металлическая задвижка с играющими на ней солнечными бликами. На леди Уилкс вдруг снизошло озарение, и она прямо-таки подорвалась, от чего золоченная фамильная ложечка соскользнула с одного из блюдец и с характерным звоном приземлилась на поднос. Рука, положенная уже на открываемую калитку, вздрогнула, и О'Хара обернулась к источнику тревожного звука. — Скарлетт, — на выдохе произнесла Мелани, ставшая вдруг так близко, и улыбнулась тепло и счастливо, будто успела предотвратить что-то совершенно недопустимое. — Ты что здесь делаешь? — грубо отозвалась Скарлетт, явно от недуга, в чём была уверенна её преследовательница. — Чай, я заварила чудесные травы, которые непременно тебе помогут! Девушка показательно приподняла поднос, который наследница «Тары» заметила с неким откровенным удивлением. Мелани заулыбалась ещё пуще прежнего, и на личике-сердечке заиграли лукавые ямочки. Сегодня эти изумрудные глаза напротив не оттенял какой-нибудь изысканный наряд из благородного муара, но для неё в тот момент (или всегда?) в них отражалась и трепетала жизнью вся суть и мораль великолепия девятнадцатого века. Контур каждой её скулы, каждая лихорадочная вспышка в её глазах и до мандража, где-то в закоулках души, обольстительная улыбка... У до дюжи сердечной Мелли всё в ней вызывало лишь восхищение. Очевидно, она никогда бы не заметила ни скуки, ни усмешки, ни раздражения, что таились едва ли ни в каждом жесте, каким удостаивала её Скарлетт. — Мне твой чай ни к чему, возвращайся в дом и напои им мисс Питтипэт, — отмахнулась она и, лёгким движением поправив свою соломенную шляпку, двинулась через калитку, стремительно покидая сад особняка Гамильтонов.***
Скарлетт удалялась в глубь леса, не обращая внимания на то, что дорожка под её ногами превратилась уже в едва проходимую тропу, а густые и величавые деревья становились всё чаще и ближе друг к другу, что теперь и вовсе приходилось выбирать, как бы в иной раз обойти тот небольшой овраг или вдруг посреди пути поваленную лиственницу. Вокруг не было слышно ни звука, разве что где-то в высоких кронах деревьев трещали редкие коричневые пересмешники. Тончайшие французские кружева платья она придерживала, переступая тут и там сырую и рыхлую почву, но делала это до того небрежно, что подол платья довольно-таки быстро промок и собрал на себя доброе количество хвойных иголок. Скарлетт шла уверенно, будто её вела определённая цель. Возможно, цель и была. Девушка не сомневалась, что лес непременно вот-вот закончится, а за ним её встретят стелющиеся вдоль и поперёк поля, конечно же, не такие красные, как в «Таре», но с той же мирной сельской тишиной, которая была так мила её сердцу. Откуда ей было знать, что лес на северной окраине Атланты не мог закончиться так скоро, как хотелось? Не мог подарить ей того, чего так не хватало. Скарлетт раздражённо фыркнула, почувствовав, что в её плетёные босоножки пробралась мерзкая влага. Она терпеть не могла, когда её планы рушились, терпеть не могла дом мисс Питтипэт, никчёмный лес за ним, да и всю Атланту, в которой она абсолютно и окончательно не находила себе места. И к чему она сюда приехала? Зачем согласилась? Девушка подумала об Эшли, о шуме и развлечениях большого города, даже о Ретте, который в последний раз почтил её своим вниманием так давно, что это уже не приносило должных эмоций. Она подумала, и в груди вдруг что-то отяжелело, от чего-то внезапно стало необъяснимо обидно и... — Ска-а-рлетт, — раздалось в нескольких метрах позади неё, и брюнетка нахмурилась, а потом, найдя голос слишком знакомым, устало закатила глаза. Она сразу же помыслила о том, чтобы ни в коем случае не отвечать тому, кто её ищет, о том, чтобы непременно продолжить свой путь в выбранном направлении... Однако дождавшись, пока зов повторится, она нехотя развернулась и направилась в сторону его источника. Преследователь оказался ближе, чем Скарлетт рассчитывала, собственно всего в нескольких метрах позади, чуть севернее от ею ранее протоптанной тропы. — Мелани, — выдохнула она, завидев ту, кого и ожидала увидеть, и тёмные брови её сошлись, словно две грозовые тучи. — К чему ты за мной увязалась?! — Милая Скарлетт, — вопреки всему хрупкое и невесомо лёгкое тело набросились на девушку с неожиданно крепкими объятиями, — я уже подумала, что и вовсе тебя потеряла! Скарлетт растерянно замерла, позволяя той, что, по её мнению, так и не смогла из ребёнка превратиться в девушку, обвить руки вокруг своей талии. В нос ударил аромат лавандового масла для волос и слабые ноты различных трав, несомненно, от заваренного чая, который подруга ранее пыталась ей предложить. — Какая глупость, — выдала О'Хара, как только непривычное чувство замешательства отпустило, — ты должна быть дома и поить своими травами мисс Питтипэт! Мелани ослабила хватку, а потом и вовсе отступила назад. В её ангелоподобных глазах отчётливо блеснуло беспокойство. «Только этого мне не хватало!» — подумала Скарлетт и ещё более резко почувствовала неоправданную злость. — А как же госпиталь и все эти несчастные больные без тебя? Неужто ты потратишь драгоценное время на прогулку в лесу? — спросила она будто бы небрежно, будто бы совсем от скуки. — А как же ты? — выпалила Мелли, и в голосе не сложно было уловить искреннее удивление. Губы Скарлетт искривила откровенная усмешка, она отвела взгляд и неспешно начала обходить фигуру своего нежеланного «сопровождения». — Мне уже лучше, спасибо. Но знаешь, будет ещё лучше, если мне позволят на какое-то время остаться в одиночестве! Девушка подумала, что в самом деле уже начинает скучать, но прежде чем она успела снова заговорить, её перебил чрезмерно уверенный голос. — Я знаю, каково тебе, Скарлетт, — заговорила Мелани, — сейчас всем тяжело, но мы должны держаться вместе, пойми, пожалуйста. Только так... — И каково же мне, по твоему мнению? — перебила О'Хара. В ее глазах, что снова обратились на подругу, блеснул недобрый огонёк. — То, что сейчас происходит, заставляет даже самых сильных и смелых чувствовать страх и одиночество... — Она повела плечами, словно от того, что внезапно похолодало, и серьёзно взглянула на Скарлетт. — Ты скучаешь по старой жизни, скучаешь по дому и семье. Но ты ведь понимаешь, что мы сейчас нужны здесь? Здесь мы можем помочь, можем внести свой вклад в общее великое дело! Скарлетт поморщилась. Ей вдруг захотелось заткнуть уши и уйти отсюда прочь, подальше от глупой Мелани, чтобы не слышать и не видеть её никогда впредь. Но девушка не совершила ничего из этого, она лишь нервно сжала в руке веер, по ненадобности надетый на тонкое запястье, и сдержанно, почти хладнокровно, взглянула на подругу сверху вниз. — А что насчёт тебя? Разве ты не устала вносить свой вклад в общее великое дело? Разве не соскучилась по «Двенадцати дубам»? Мелли грустно и коротко улыбнулась, пряча взгляд за длинными, пушистыми ресницами. — Мой дом ныне здесь, милая Скарлетт, и я нисколько не жалуюсь, ведь у меня есть ты! Как и я есть у тебя... В искреннем порыве она шагнула в сторону Скарлетт, но та вдруг попятилась в противоположную сторону, словно от огня. Мелани замерла, с тревогой замечая на её лице как-то на иной манер нахмуренные брови и совсем нездоровый блеск в родных глазах. Девушке же вдруг вовсе тягостно стало дышать: пышная грудь её под французским кружевом начала вздыматься совсем часто и тяжело. Неужто духота пробралась и в этот сырой и влажный лес на окраине Атланты? — Вздор! — почти выкрикнула О'Хара, смотря прямо в большие ореховые глаза, которые сразу же в испуге чуть расширились. Скарлетт вдруг почувствовала такую непомерную злость и обиду, что более просто не могла выносить. Она готова была даже ударить глупую и надоедливую Мелани, подраться с ней, как деревенские мальчишки, лишь бы скорее заглушить в груди непривычное и до боли неправильное чувство. Она в одно мгновение преодолела расстояние, разделявшее их, но вместо того, чтобы занести руку для удара, быстро и даже с какой-то грубостью схватила бедняжку за подбородок. — Вздор, — повторила она, но уже куда тише, и прильнула своими губами к губам покрасневшей Мелли. Кому, как не правде, рассказывать, что всё самое прочное волей или неволей когда-нибудь наконец рвётся? Кому, как не ей, доказывать, что любая душевная неприкосновенность, любая защитная функция, отторжение, всё тщетно; любые колонны и непроглядные испанские сахара, где-то глубоко в закоулках тебя, обречены. Скарлетт уже тогда поняла, что после случившегося правду не получится ослушать. Она почувствовала дрожь, подчиняющую и распоясывающую всё её тело, и подалась ещё ближе, одновременно прикрывая веки и скользя рукой по гладкой, как шёлк, щеке девушки. Ей даже почудился чересчур ясный треск расходящихся швов, но не на платье или корсете, а где-то внутри себя, под рёбрами. Она почувствовала вкус пряной вишни на губах и то, каким жаром пышут чужие щёки под её холодными пальцами, но не почувствовала, что ей отвечают тем же. Скарлетт О'Хара не могла допустить, чтобы хоть кто-нибудь не ответил на её поцелуй. Она неожиданно требовательно прикусила нижнюю губу девушки, задержалась на мгновение и только после вернулась к нежной, но не менее приятной, части. Хрупкая и больше похожая на ребёнка Мелани поддалась. Она аккуратно и робко ответила на поцелуй Скарлетт, и чрезмерно приятная, волнительная дрожь передалась и ей. В нос ударил пьянящий аромат лимонной мяты, плечи под тонким платьем, украшенным лишь широкой атласной лентой под самой грудью, пылко приподнялись, а пальцы уверенно ухватились за чужой кружевной ворот. Мелли вдруг начало казаться, что в лесу на северной окраине Атланты стало многим жарче, нежели в любом другом месте на Земле. Скарлетт захотелось впредь перестать нуждаться в кислороде, ведь тогда ей не пришлось бы разрывать поцелуй и принимать необратимые последствия. Ей почудилось, что она теперь более, чем Мелани, стала ребёнком. Глупым, ничего не смыслящим ребёнком. Куда могли деться все былые мысли из её головы, почему на замену им пришли новые и, кажется, совсем чуждые? Отстраниться оказалось почти так же невозможно, как успокоить сердце или же унять пульсацию в покрасневших губах, почти так же невыполнимо, как перестать нервно сжимать кисти в кулаки. Скарлетт всеми фибрами души ощутила несвойственный ей трепетный испуг: прямо сейчас Мелани, единственная искренне и бесконечно любящая её Мелани, непременно разоблачит все парадоксы, всю гнусность и весь цинизм её природы. Сейчас и более никогда она в спешке покинет её, не пряча презрения в своих больших глазах, там, где ранее бывали лишь восхищение и любовь. Скарлетт ощутила неизмеримую тоску и вовсе не привычное болезненное чувство осознания. Её будто столкнули в холодное озеро в пору февраля или же дали пощёчину. — Я оставила чай в саду, и он наверняка уже остыл... — Скарлетт содрогнулась, ощутив на себе теплоту чужого дыхания, и внезапно поняла, что, разорвав поцелуй, ей так и не удалось отстраниться от девушки, ведь та ещё крепко хваталась за её кружевной воротник. — Самое то в такую несносную погоду, верно? Мелани улыбнулась улыбкой робкой, но ясной, как лучи солнца, что подглядывали за ними сквозь кроны высоких деревьев. Она легко поправила тёмную буклю, нежно и едва коснувшись щеки Скарлетт самыми кончиками пальцев, а потом наконец отстранилась. Тёмные глаза Мелли заблестели ещё пуще обычного, и О'Хара в этот момент вовсе позабыла дышать. Маленькая и хрупкая ладонь легла на её руку, расслабляя кулак и позволяя их пальцам переплестись. Температура на северной окраине Атланты обещала стабилизироваться.