Отпусти... И дай забыть

Наконец-то выписка из этой опостылевшей и надоевшей больничной палаты. Время раздумий над тем, что произошло наконец-то приходит к концу, и я даже пугаюсь этого. Впереди нечто новое. И я точно знаю, что так, как прежде, уже точно не будет. Будет либо хуже, либо лучше. Нет, хуже. Будет точно хуже. Потому что я уже не такая, какой была раньше. У меня осталась лишь память, но это не я, а всего-то маленький отдел в моей голове. Рана всё ещё ноет, но это – мелочь. Действительно простая и банальная мелочь. Да, я была на грани, да, я никогда не забуду то, как меня по началу допрашивал Синцов, не забуду, какая это была адская боль и я всегда буду задавать себе вопрос: правильно ли я поступила? И ответ – да, правильно. Для себя правильно. Я не сдала тебя, я не предала себя. Но стоило ли это всего того, что было потом? Ладно ещё та СМС-ка, это нормально и это точно правильно, ведь я тебя любила. А остальное? Выкидываю эти мысли из головы, хорошо хоть, что получается на какое-то время и весьма спокойно добираюсь до дома, стараясь не вспоминать разговор с моим бывшим начальником, майором Егоровым, которого вежливо но в тоже время жёстко выпроводили из органов и в этом часть и моей «заслуги». Но, чёрт с ним. Пора переставать думать о других и идти по своему пути. Только вот стоит переступить порог своей пустой квартиры, как эта идея с треском разваливается и с грохотом сваливается в пропасть, именуемую «отношения, любовь». А ещё как на зло у соседей играет какая-то песня, слова которой до боли описывают то, с чем я осталась: И в доме так пусто, так душно, забыть всё, Мне нужно… Дальше я не вслушиваюсь, поскольку это слишком больно, слишком реально. И я всё ещё не верю. Нет, это уже в прошлом. Ты в прошлом, но это так сложно. Неимоверно сложно взять и забыть, отпустить, перестать ждать и жить дальше. Чёрт, я даже не знаю, жив ли ты… Нет, если ты умер, Макс, то моя бравада полностью пошла насмарку. Тогда в ней смысла нет и не было. Хотя стоп, Синцов сказал, что тебя и ещё кого-то второго не нашли. Это дарит надежду, но только зачем? Надо научиться жить самой… На улице уже начинает смеркаться, а я даже не удосужилась сходить в магазин, купить что поесть… Хотя еда, это не то, что мне сейчас надо. Сейчас надо решить: как мне быть дальше. Как жить? То, чем я жила, вернее, тот, в розыске и неизвестно, жив ли… Хотя розыск это мелочь, меня куда больше волнует и куда больше обидно, что он всё время лгал, спрашивал и лгал, доставал информацию, которой я так открыто делилась и молчал. Спасибо тебе, Макс, что хоть в конце не искал оправданий, не пытался сменить тему, а сказал всё так, как есть. К удивлению обнаруживаю, что в холодильнике есть и сыр и масло, кефир, молоко, салат… Кто-то позаботился и на пару секунд меня переклинивает, что это ты, но тут же происходит осознание, что это вовсе не ты, Калинин, а он – Синцов и его подчинённые. Кому же ещё, кроме как не ему? Для достижения своей цели этот полковник пойдёт так далеко, как будет возможно и даже дальше. Сейчас ему нужна я, он это дал понять при нашем разговоре в палате, притом так, ненавязчиво, но железно дал понять. Да и от такого не отказываются, причём, я ведь могу сесть за пособничество, а могу работать у него, в ФСБ… Но это мелочи. Чёртовы мелочи по сравнению с тем, что я потеряла и как. А я ведь верила, любила, по настоящему любила… А теперь? Вновь эта песня, которая так навязчиво звучит за стеной, точнее, эта же мелодия, но другие слова: Я опять останусь здесь, Одной встречать рассвет, И снова ждать тепла… Знать, что я усну одна, И что нас больше нет, Так трудно верить, верить до конца… Это действительно трудно и я сдаюсь, сдалась ещё раньше, в больнице. Сейчас уже скорее смиряюсь. На стол плюхается и чудом не разбивается пепельница, рядом опускается пачка сигарет и из кармана выуживается зажигалка. А ещё на столе лежит альбом… Где много фотографий с ним… Со спасителем и убийцей. Убийцей не только преступников, да меня это сейчас не волнует, с убийцей меня. Нельзя подарить счастье, и при этом всё время лгать в глаза. Чтоб позабыть шипы дождя, И горький привкус ноября… А ведь в ноябре мы получали свои звёздочки и я получила свою четвёртую… Ещё октябрь был как специально, тёплый, на фотке это так хорошо видно. Мы ещё тогда с тобой куда-то поехали под Москву, не слишком-то далеко, но природа там была просто загляденье… Но это в прошлом, в том прошлом, или в этом… Это уже было… Остальные слова пролетают мимо ушей, в которых теперь тихое шипение фотобумаги, а перед глазами медленно тлеет то счастье, которое у меня было. Может, в будущем оно у меня будет снова, но не сейчас и не сегодня… Мне страшно остаться сейчас одной, Мне страшно поверить, что ты чужой И руку сжимаю до боли, теряю, Контроль над собой, просто отпусти. И ведь всё так, как в этой чёртовой песне, которая опять, вокруг да около вертится возле меня… Перед глазами протекают воспоминания, то хорошее, что осталось, то, ради чего я жила, ради чего приходила к тебе домой… Наверное, именно в тот день тебе не стоило меня оставлять дома одну, надо быть рядом, или же, сказать, что ты не можешь. Но ты не отказал. Зря. И в доме так пусто, так душно, забыть всё, Мне нужно, прошу тебя, отпусти… Только это не так легко сделать, как может показаться. Трудно, неимоверно трудно позабыть то, что было хорошо. Хотя да, куда трудней забыть предательство. Его я вряд ли забуду, тем более, от тебя… А песня вновь гонится дальше и эти строки выводят из какого-то транса, заставляя наблюдать за догорающими счастливыми фотографиями и позже набирать телефон Синцова, докуривая чёрт знает какую сигарету: Чтоб позабыть шипы дождя, И горький привкус ноября. Всего полгода до весны, Ну где же взять мне столько сил? Забыть тебя и ждать апрель… Только я знаю, что это невозможно. Я могу сколько захочется поднимать глаза вверх, закрывать их, или зарываться с головой в работу, но всегда перед глазами то и дело будешь возникать ты. И сколько я ни буду просить мою память и тебя «отпусти», ты не отпустишь. Но я опять попытаюсь, в сотый раз буду пытаться… Отпусти и дай забыть…