Змей ( Жизнь глазами нечеловечекой души)

Змей

Раннее утро. Вокруг тьма. Как-то тепло и уютно, словно в вакууме. Мой сон пронзают отдалённые звуки, голоса… И снова они, всё ближе, всё громче. Уже можно разобрать слова: — Змееейкааа, змеейкаа, встаааваааййй… Звук резко оборвался, а затем стал выше, тоньше, пронзительнее. Это было ужасно, это вызывало страх. — Змейка! Это безобразие! Мне пришлось открыть глаза, страх надо видеть в лицо. Чёрная пелена сползла, и в глаза ударил яркий солнечный свет. Всё белое. Но вот, объекты материального мира становятся всё ярче и выразительнее. По ушам резанул чёткий и искренне радостный голос Таи: — Змейка! Проморгавшись и привыкнув к свету, я смог разглядеть лицо хозяйки, представшее взору. Она как всегда улыбалось во все тридцать два, а глаза горели от счастья и жадно изучали меня, бегая туда-сюда в бешеном темпе. И вот они — утренние обнимашки. Крепко прижав меня к себе, Тая повторяла вновь и вновь: — Как же я тебя люблю, как же я тебя люблю… И так каждое утро, начиная с того самого дня, как меня забрали из приюта для домашних животных. Именно благодаря этой маленькой на то время девочки, которая усердно трудилась в свои семь с половиной лет — копила семьсот пятьдесят рублей. Она собирала каждую монетку, найденную на улице, выпрошенные у мамы деньги на мороженное, а так же просто мелочь, которую нередко родители давали ей из карманов за какие-то мелкие поручения или же за хорошую успеваемость в школе. Как я впоследствии слышал копила она их месяца четыре, а всё это началось с одного дня, когда её папа привёл в приют домашних животных, в который она просилась после просмотра какой-то нелепой передачи на ТВ. Тогда-то мы и встретились в первый раз. Я в клетке, а она — по ту сторону. Я видел её как и сейчас: с горящими огнём интереса глазами.  Я, как не особо хитрый, но очень гибкий и проворный, умел просовывать голову под решёткой моей дверцы, в клетке, для привлечения внимания посетителей, так как они нередко приносили что-то вкусное и гладили за счёт моего умения. Этот раз был не исключением, я как всегда просунул голову к сгорающему от радости и любопытства ребенку (честно сказать, детей я не очень любил, так как частенько они норовили вытащить меня из клетки потянув за голову), но всё произошло, как я и представить себе не мог: дверца моей клетки при очередной попытке высунуть голову слетела с петли и упала на пол, прямо перед девчонкой. Слегка замешкавшись, я уставился на дверцу, затем на девчонку с её испуганным лицом, на её отца и на смотрителя. Собравшись с духом, я сделал уверенный прыжок в сторону двери, почувствовав ту самую долгожданную свободу. Но всё пошло прахом, когда я вновь увидел смотрителя, который живо схватил удавку и мощным толчком закрыл дверь, в которую я почти врезался, и попятился назад. Вскоре я почувствовал петлю на шее, которая не давала вдохнуть. Страх охватил меня. В ушах звенел плач девочки и строгий голос смотрителя: — Некуда бежать, ты здесь навеки. Легкое помутнение в глазах, отсутствие твердого под лапами… Легким движением вверх я был доставлен обратно в клетку. В тот миг мне стало плохо из-за резкого обрыва кислорода и паники, но слова, которые я помню, несмотря на своё состояние, были такими: — Так нельзя! Это плохо! Спустя пару минут плач исчез, все вышли за дверь. За ней плохо слышались слова о том, сколько стоят животные, плач, затем уточнение о том, что возьмут любого зверя, главное будь спокойна дочка… Снова плач и яркая фраза, после которой я больше ничего кроме топота не слышал: — Мне нужен тот, кого здесь больше всего не любят! — сквозь слёзы эти слова звучали даже чуть громче, чем мог бы прокричать ребенок. И вот, девять лет мы вместе, но тот чудесный день, которым меня забрали, — те переполненные счастьем глаза Таи, новый дом, вкусная еда, тепло и уют в каждом уголке, казалось, засели в моём сердце навсегда. Привычное утро обычного дня началось. Пока вся семья и Тая умывались, чистили зубы и приводили себя в порядок, я, не торопясь, топал на кухню. Пробежавшись по столу, я сел на диван и принялся оценивать, что сегодня вкусненького попадёт ко мне в пасть. Я люблю есть колбасу, паштет или творожки, которые особенно вкусны с ложки. Но и от своей еды я не отказывался: сухие вкусные камушки и молоко всегда радуют мой глаз. После завтрака все расходились и запирали меня одного. Ждать было недолго, сон практически всегда убивал время, а также можно было всячески побеситься или где-то пошариться. Семья была небольшая: отец, мать, дочь и сын. Отец — веселый мужчина, но сильно измученный работой, любитель помучить меня или уснуть со мной в обнимку. Мать, — бизнес-леди и домохозяйка, всегда удивляла своими глазами, взглянув в них я понимал всё без слов, редко попадал к ней в руки, не потому, что она меня не любит, а потому, что у неё аллергия — так говорила Тая. Сын-студент, ему всегда было не до меня, домой он приходил только спать, от его вещей всегда пахло улицей. Дочь же, моя любимая хозяйка, которая в свою очередь всегда и кормила меня и покупала еду за свои деньги, что меня всегда удивляло, всем запрещала делать что-то за неё, поэтому иногда я ходил голодный. Жил я высоко. С балкона открывался хороший вид на шоссе и город. Я сильно привык к графику дня, к тому же, он не был столь разнообразным. День был обычным, пока не пришла Тая. Хозяйка всегда приходила первой. Бросила сумку и пошла умываться, а я следовал за ней. Переодевшись, она плюхнулась на кровать. Я лёг рядом, и всё бы ничего — всё как обычно, но всхлипы и тяжёлое дыхание сразу выдали плач. Сработал инстинкт, и я замурчал, начал таранить её тело лбом, дабы облегчить страдания, выпавшие на её душу. Несколько минут спустя она села, я увидел её красные глаза и мятое лицо, которое вызывало жалость и тревогу. Обняв меня, Тая начала плакать ещё сильнее, и с её губ сорвалась фраза, которая сильно насторожила меня: — Идёт что-то плохое, но я не знаю, что…