На спор

Он аккуратно доливает шампанское мне в бокал, отставляет бутылку в сторону, и тихий глухой стук нарушает тишину. Мы с ним сидим на полу его квартиры. Он в линялых джинсах и расстегнутой рубашке, я в легком сарафане и джинсовом жакете, на диван небрежно кинуто свидетельство о браке, на безымянных пальцах – тонкие кольца из белого золота. Я то и дело кручу свое на пальце. - Фул-Хаус, – говорю я, показывая свои карты. – Видимо, желание опять загадываю я. - Не спеши так, – хмыкает он, открывая свою комбинацию. – Новичкам везет. Стрит-Флеш. - Ах ты жулик! – возмущаюсь я, глядя на ряд пиковых карт. - Желание мое, да? – невинно спрашивает он, нагло ухмыляясь мне в лицо. - Твое, – бурчу я. – Только не психуй, давай что-то нормальное. - Давай так. Хочу приватный танец. Я замираю на секунду. - Ах ты извращенец! Я же просила нормальное! - Да тебе что не загадай, все слабо, – парирует он, недовольно глядя на меня. - Нет, не слабо! - Не слабо? А не слабо подать заявление в загс? Со мной? Я замолкаю, хватая воздух ртом, как рыба. - Так я и знал, – хмыкает он, а потом насмешливо добавляет: - Слабачка. Это выводит меня из себя, и я, послав свой мозг в длительный отпуск, гордо вскидываю подбородок: - А вот и не слабо. Хоть завтра. - Завтра? – переспрашивает он. – Ну уж нет. Испугаешься еще и из страны убежишь. Вставай. - Что? Куда? - В загс. Подавать заявление. Я делаю глоток шампанского и начинаю смеяться, откидывая голову на диван и зарываясь пальцами в растрепанные волосы. Он поворачивает ко мне голову и улыбается: - Что? Я отрицательно качаю головой: - Ничего. И что мы родителям скажем? Он невозмутимо пожимает плечами, но я-то знаю, что ему не все равно. И прекрасно представляю, какую истерику устроит ему его мама. Да и мне моя… - Скажем что-то про внезапно вспыхнувшие чувства. Про акцию в туристическом агентстве. Точно! – вскидывает он голову. – Скажем, что молодожёнам скидка на поездку на Мальдивы. Процентов так пятьдесят. Кто ж такой шанс упустит-то? Пришлось решать все по-быстрому… Я снова смеюсь, глядя на его воодушевленное лицо. Он такой красивый…У него потрясающие глаза – большие, насыщенного темно-зеленого цвета, в которых постоянно таится какая-то хитринка. Мне нравится эта хитринка. И нравится, как он улыбается – чуть кривовато, но искренне, а на его щеке появляется маленькая ямочка. Нравится, какой он – чуть пошловатый и извращенный, наглый и порой слишком самоуверенный, но очень добрый и заботливый. Удивительно, что это все досталось мне. - Ты сегодня так много смеешься, – говорит он, глядя на меня с задумчивой полуулыбкой. – Обычно ты куда более сдержана. - Я…не знаю, – отвечаю я, прикусывая губу. – Это, наверное, истеричное немного. Все так странно… - Что странно? - Мы. Ты и я, – говорю я, и указываю на нас рукой. – У нас сегодня была свадьба. На спор. В старых кедах и поношенных джинсах. С купленными в спешке кольцами. Без гостей, свидетелей, родителей … Вместо пышного платья – купленный на распродаже сарафан, вместо костюма и галстука – клетчатая рубашка… И мы сейчас сидим и решаем, как будем оправдываться перед родителями. Регистратор косится на нас с немалым удивлением. Она вся такая нарядная, в праздничном платье и на каблуках, зал очень красиво украшен: везде живые цветы, шарики, ленты… И мы. Как будто просто в кино собрались. Я в коротком сарафане, на ногах белые, не очень чистые кеды, в руках потрепанный букетик цветов, нарванных на клумбе возле загса. Мой…жених ничем не лучше: такой же растрепанный и ничуть не нарядный. Только крепко сжимает в руке шкатулку с кольцами. - Дмитрий Романов и Марина Климова? – неуверенно спрашивает женщина. Дима уверенно кивает, подходит к ней, отдает кольца и тут же возвращается ко мне, берет меня за руку, крепко ее сжимая и с улыбкой глядя мне в лицо. - Право же, когда говорили, что роспись не торжественная, я не думала, что настолько… – бормочет она. – Ну, что ж, начнем… - Ты хочешь большой праздник? – спрашивает он, с беспокойством глядя на меня. – Мы можем… - Нет! – спешу уверить его я. – Нет… Мне очень понравилось. Это странно, совсем не так, как я себе это представляла в детстве, но, надо сказать, наша… – я слегка запинаюсь на этом слове, – свадьба получилась очень милой, – я не выдерживаю, плюю на всякие нормы приличия, приподнимаюсь и сажусь на колени к своему новоиспеченному мужу, обнимаю его лицо руками и легонько целую. Чувствую, как он улыбается, и мне самой хочется смеяться от счастья. Наш второй поцелуй… Но мне же теперь можно да? - Объявляю вас мужем и женой! – как сквозь вату доносится до меня голос регистратора. – Можете поцеловать свою жену. Я все еще смотрю на тонкий ободок на своем безымянном пальце, непривычно холодный и странно тяжелый, когда теплые руки моего…мужа обхватывают мое лицо, а горячие губы накрывают мои. Его язык ласково пробегает по моим губам, и я сдаюсь: из приоткрытого рта вылетает тихий стон, а мои пальцы запутываются в его волосах. Это так странно…Дружить с человеком полжизни, а теперь вот так целоваться с ним, будучи при этом его женой… – Это была лучшая свадьба всех времен, - шепчу я. Он улыбается мне в губы, обнимая меня и прижимая к себе. Одна его рука запутывается в волосах, вторая опускается на бедро и задирает короткую юбку, поглаживая обнажившуюся кожу самыми кончиками пальцев. По телу будто разряд послали. - Что это вы делаете, Романов? – насмешливо спрашиваю я, хотя сердце колотится, как ненормальное. - Ничего такого, Романова, – в том же тоне отвечает Дима. – Мне теперь положено. Мы, знаешь ли, даже обязаны… У нас долг перед государством. Мой муж, все так же улыбаясь, проводит носом по моей щеке, двигаясь к уху, и слегка прикусывает мочку, опаляя горячим дыханием нежную кожу. Я вздрагиваю от этого простого жеста и чуть откидываю голову в сторону, чтобы ему было удобнее. - Не думай о родителях, ладно? – шепчет он мне в ухо. – Побушуют немного и успокоятся. Не волнуйся об этом. Это ведь наша жизнь. Мне нравится, как он это говорит – «наша жизнь». Дима снова целует меня, на этот раз уже крепче и глубже, оттягивает верхний край сарафана и тут же припадает губами к оголенной коже чуть выше ключицы, проводит по ней языком, слегка сжимает зубами – не больно, но очень чувственно и приятно. Я провожу рукой по обнаженному торсу, слегка царапая ноготками, и чувствую, как сокращаются мышцы пресса и груди. Наклоняюсь и целую его шею, приподнимаюсь выше, захватываю мочку зубами и провожу языком по нежной коже за ухом. Он делает резкий вдох, и я поднимаю взгляд на его лицо. Мне нравится видеть его таким – губы чуть приоткрыты, глаза затуманены желанием. И еще больше мне нравится осознавать, что это все из-за меня, это я произвожу на него такой эффект. Черт возьми, мне нравится быть его женой. Я собираюсь снова его поцеловать, он Дима отстраняется. Недоуменно смотрю на его улыбающееся лицо. - Знаешь, что я вспомнил? – тихо спрашивает он. – Ты мне еще танец один задолжала…Ну так что? Слабо? На его лице расцветает ухмылка. С точно такой же он тащил меня в загс не так давно, и мне бы, наверное, начать опасаться этой ухмылки, но черт возьми. Ему все можно.