Обещай.

      Что болит сильнее — рука или сердце? Душа разрывается на части, на семь частей и самая первая важная ещё на столько же множество-множество раз. Стоит только подумать о… Нет, он того совершенно не стоит!.. Миака содрогается от одной только мысли о Тамахоме. Ей становится противно от самой себя, противно от него, противно вдвойне. Кто виноват в этом больше всего? Юи? Она громко всхлипывает и утирает нос рукавом, не беспокоясь о чистоте одежды. На улице такой жуткий дождь, что создаётся впечатление поддержки от самой матушки природы, которая однако решила усугубить ситуацию, сделав её ещё печальнее.       — Не хочу! НЕ ХОЧУ!       С громкими рыданиями Миака старается вывести иероглифы, описывающие её состояние. В итоге она бросает это дело, оставляя из всего лишь «Прощайте» на небольшом клочке бумаги, замазанным чернилами. Дождь сильно барабанит по крыше, заставляет склониться травинки, небо заволокло тучами, но всполохи молнии не дают погрузиться миру в полную тьму. Гром гремит так, что в ушах закладывает, а земля трясётся вместе со своими обитателями и кажется Миаке, что это подобно всхлипыванию. Перед глазами начинают маячить картинки, образы, видения, его видения, которые она совершенно не желала лицезреть не сейчас и никогда больше в этой и во многих других жизнях.       Туфельки заливает водой, ногам холодно, спине немного больно, будто капли превратились в градинки и со всей силы колотят по спине, желая сломать. В ушах стоит звук рвущейся бумаги с такими уже ненужными словами «Wo ai ni»… Боль обнимает её, а глаза щипет от слёз. Они смешиваются с дождём, смешиваются с водой озера. Слёзы — это то, что делает воду солёной на вкус. Где же ниточка, которая заставит её вновь увидеть это хмурое и неприятное небо? Почему Хранитель не хочет защищать её, почему она уже не хочет его защиты? Любовь является болью, которая сейчас с силой врывается в горло и не даёт дышать. Любовь не выплюнуть так же просто, как воду. Любовь — не та ненависть, не та обида, которая одолевает, любовь — это голос, голос, который она слышит сейчас, голос, который наконец достиг её…и пропал снова, стоило боли вернуться. Он ускользал, как когда-то убегала от него она сама. Она играла в прятки и обманывала. Сейчас же не было сил бежать, бороться, просить, молить, хотеть, однако если бы судьба дала ей шанс, то всё поменялось бы. Но голос пропал окончательно, а холод и вода наполнили её лёгкие.       Суета накрывает дворец, император в ярости, а хранители в печали. Они понимают больше нужного, он понимает сильнее. Сам делает себе больно, будто это приносит ему удовольствие. Ещё раз, и снова, и снова, и сейчас. Срываясь на подчинённых он наконец заставляет себя успокоиться и проходит в покои, выделенные им для Миаки. Волноваться за неё стало таким привычным делом, что Хотохори даже слегка улыбается от посетившей его мысли. Наблюдая за каждым её движением, слушая её дыханье, император не замечает времени и порой даже государственных дел. Тик-так, тик-так, подумать о её боли, помочь ей справиться с ней, не дать погибнуть, не пустить обратно к «демону». Уж он заплатит за каждую пролитую ей слезу кровью, всеми муками. Его маленькая девочка под надёжной защитой. Хотохори аккуратно сжимает её ладошку и тут девушка открывает глаза. Непонимание проскальзывает в её взгляде, на краткий миг страх и слёзы.       — Миака, — Сайхитэй тепло улыбается, наполняя девушку верой в хорошее — я люблю тебя и буду защищать. Всегда, чтобы не случилось. Обещаю тебе. Девушка немного приподнимается и переплетается с ним пальцами, она чувствует себя очень слабой, но новое чувство, так долго спавшее и неуверенное, заставляет сделать шаг вперёд.       — Я не хочу скрывать свои чувства к тебе, я не хочу врать. — Продолжал император, так бережно держащий её руку, словно держит сам хрусталь, самое дорогое сокровище на земле.— Простишь ли ты ничтожного человека?.. Так близко, что сами души их соприкоснулись в лёгком поцелуе. Тёплое розовое одеяло слегка сползло вниз, никем не поддерживаемое, а девушка всё ближе льнула к такому родному для неё человеку и никому не хотелось прерывать столь интимный момент.       — Хотохори?..       — Да, любовь моя?       Девушка краснеет, здоровый румянец заливает её щёки, заставляя Сайхитэя улыбнуться и игриво потрепать её по голове. Он думает, что только рядом с ней способен к улыбке. Девушка из легенды ответила на его чувства, разве он не самый счастливый человек во всём мире? Миака безрезультатно тянет одеяло к себе, заставляет себя сесть на колени и тянет снова с такой силой, что чуть ли не падает с кровати. Одеяло совершает краткий полёт и приземляется на пол. Сердце девушки начинает стучать так сильно, что закладывает в ушах, она вся скукоживается, стараясь исчезнуть и вдруг совершенно спокойно придвигается к императору. Тук-тук, тук-тук, малый-малый миг, всего лишь игра, её собственная игра, её собственное тело, она не хочет убегать. Миака доверчиво льнёт к императору в какой-то странной надежде ни на что конкретное. Хотохори приподнимает её лицо за подбородок и впивается поцелуем в её губы. Она кажется больной, — такой жар исходит от её тела, такого желанного тела, желанного им и никем больше. Влажная дорожка на шее девушки заканчивается маленькой синевой, её руки крепко сжимают ткань его одежды, боясь самостоятельно исследовать тело. Переместив девушку на подушки, он убирает пару прядей с её лица, за которыми она решила спрятать смущение, и улыбается.       — Не нужно скрываться, Миака. Я не сделаю тебе ничего дурного, ведь ты моя жрица. — он целует её в щёку и, подобрав одеяло с пола, укрывает девушку.       — Но я хочу!.. — Возмущается девушка, хватая его за руку, на что Хотохори только качает головой.       — Обещай, что после вызова Судзаку ты вернёшься ко мне.       Все самые тёплые чувства, всё то тепло, что дарил он на протяжении долгого пребывания во Вселенной Четырёх Богов, вся любовь заполнила её маленькое сердечко полностью. Странно было ей, что она не поняла этого сразу, не поняла это в нём и отдала себя другому не думая и без остатка. Миака улыбнулась, вспомнив как он сразу угадал её двойника, хотя мог довольствоваться ей сколько хочет, как не смог отказаться от неё, как выбирался из замка за ней, оставив свои императорские дела.       — Обе…       В дверь со всего размаху начинают колотить, мало кто решит беспокоить императора, если это не война и его жизни не угрожает опасность. Сайхитэй резко поднимается и выхватывает меч из ножен, но гостем оказывается всего лишь стражник, сообщивший однако важную новость — хранитель Тамахомэ вернулся.       Прямо на её глазах дерутся хранители. Сердце бешено колотится… тук-тук, тук-тук. Каждый удар, каждый звон мечей отдаётся жутким эхом. Миака хочет кричать, но боится отвлечь бойцов, тем самым не нарочно решить исход битвы. Она не знает, кто победит, она слишком устала сейчас, она слишком волнуется, ей сейчас слишком дороги эти каре-золотые глаза и прекрасные длинные волосы, его дурацкая шапочка… Ей дорог именно он.