Мелочи

- А Какаши чего? - С девкой сбежал. Киноэ сидел у реки с Паккуном и Биске и отмывал кунаи от крови. Ночные похождение семпая стали уже чем-то привычным. Тихие вечера, что так редко удавались, пока юношей отправляли на миссии, Киноэ проводил в компании псов, дожидаясь их хозяина, каждый раз пытаясь не сомкнуть глаз до утра и каждый раз тщетно. Юный капитан же совсем недавно узнал, что в деревушке, которую они обходили мимо отрядом, отправляясь на миссию, есть весьма симпатичные девицы. И что девичьи губы очень сладкие на вкус. Ну как тут устоять. Киноэ видел своего капитана и с белокурой сестрой кузнеца, и с юной торговкой цветами, даже с дочерью какого-то мелкого феодала, остановившегося на ночь в злополучной деревеньке. Все как на подбор: стройные, улыбчивые, с длинными волосами и большущими глазами. Киноэ ненароком замечал и на себе колкие взгляды девиц, но виду не подавал, поспешно отворачиваясь. Завтра отряд отправится на восток отслеживать банду наемников. Сегодняшняя стычка унесла жизнь одного бандита, напоровшегося плечом на острый кунай, который Киноэ так усердно сейчас оттирал от засохшей крови. Тот уже был начищен до блеска, но шиноби никак не хотел оставить его в покое. Взглянув в него как в зеркало, Киноэ стал рассматривать свое лицо. Большие темные глаза, волосы до плеч, острый подбородок, скрытый водолазкой. - А я похож на девушку? Юноша сам испугался своего вопроса. Но страшнее всего было то, что задал он его вслух. Паккун весело покряхтел – это по-видимому было что-то вроде смеха – и почесал за ухом. - Похож, похож. Только волосы бы подлиннее да грудь вместо члена. И Какаши за другими девками не бегал бы. Киноэ, наконец, отложил кунай в сторону. *** Какаши развалился на мятом футоне и медленно попивал остывающий чай. За окном была глубокая ночь, и Киноэ еле-еле держал глаза открытыми. Ночной гость был неожиданностью, но, чего греха таить, неожиданностью приятной. - Я у тебя ненадолго. Как рассветет – уйду. У нее отец знает, где я живу, и первым делом туда заявится, ну а ты сам понимаешь. Мне не сложно отпор дать, я-то врежу, просто не люблю я все эти отношения выяснять. Он шум поднимет, мол, поганые шиноби, пьяницы да насильники, по ночам к бедным девушкам шастают. Это он не знает, как его дочурка на меня весь месяц смотрела, глазами жрала, все у нее кимоно распахивается да распахивается, ой-ой-ой, как ветрено тут, как бы кто не увидел, а сама мне своей грудью так в рожу и лезет. Да и разве это грудь-то? Киноэ молчал, позволяя выговориться своему семпаю, но смысл сказанного до него не доходил, застревая где-то между мыслями «поспать бы» и «сейчас на футон все прольет». Какаши все чаще и чаще пропадал черт знает где, но на миссии являлся вовремя. Невыспавшийся, конечно, с алеющими синяками, как считал сам Киноэ, на шее. Но начальство не жаловалось - ночные прогулки никак не влияли на успешное выполнение миссий, а где, как и чем занимаются шиноби вне рабочего времени никого не волновало. Кроме Киноэ. Но и до самого Киноэ никому не было дела – пока он удачно складывает печати мокутона и слава богу. Какаши все трещал и трещал, не без удовольствия описывая свои похождения, удачи и неудачи, темпераменты и внешности девушек, как он от них ловко сбегал и больше не возвращался, короче говоря, делился опытом. Киноэ было в общем-то наплевать, у него-то опыта никакого не было да и не хотелось как-то, хотя многие сокомандники нередко подшучивали над ним по этому поводу, мол, на девчонок не смотрит да и сам как девчонка выглядит, чего это ты скрываешь от нас, а, Киноэ? А шиноби лишь хмыкал в ответ и уходил тренироваться в техниках. Но что правда – то правда. После того самого разговора у реки Киноэ больше не стриг волосы, старался вести себя скромно, не пренебрегал этикетом, а по вечерам дома перед зеркалом учился стрелять глазками. Зачем - он и сам не мог себе объяснить. Просто любопытно было – раз он сам, его товарищи и даже Паккун заметили, как он похож на девушку, то и семпай когда-нибудь заметит. Вот так и появилась эта глупая цель привлечь внимание Какаши, да вот только это чертово внимание совсем никак не хотело привлекаться. Спустя час, а для Киноэ это казался совсем не час, а целая вечность, не менее, хозяин дома примостился на краю футона рядом с балаболящем семпаем. Какаши удивленно глянул на сонного мальчишку, поставил чашку на пол и поднялся на ноги. - Еще не рассвело, семпай. Вы обещали уйти, как рассветет, - донесся звук из подушки. - Ты с ног валишься, Тензо. А я тебе уснуть не даю. Тоненькая ручка ухватила край рубашки, и Киноэ потянул ее хозяина на себя. Какаши мягко плюхнулся рядом на футон, закидывая руку за голову для удобства. Он пролежит тут несколько минут, пока Киноэ не уснет, а там уже отправится домой. Быть может, заботливый отец его бывшей пассии уже не караулит Какаши у дома. - Еще не рассвело, семпай. Еще не… - Киноэ попытался подавить сладкий зевок. – И перестаньте называть меня Тензо. Какашино «А ты перестань называть меня семпаем» донеслось до парня словно сквозь какую-то пелену, и он уже видел десятый сон, когда Хатаке ласково провел ладонью по мягким длинным волосам, а потом еще и еще, накручивал на палец, тянул у корней, втягивал носом слабый запах масел, втертых в кожу головы. Так до самого рассвета. *** - Ты сегодня сам не свой какой-то. Случилось чего? Киноэ резко мотнул головой. Он уже которую минуту пытался разжечь костер на влажных ветвях. Неудивительно, что без толку. Потеряв терпение, Киноэ сложил печать и вырастил небольшой, а главное сухой кустарник рядом с собой. Давно бы так. Грот, в котором они с семпаем укрылись, был холодным, сырым и оттого мерзким, но лучше места, чтобы скрыться от дождя, не нашлось. Можно было продолжить путь – до Конохи оставалось пара часов, но Какаши приспичило переждать этот злополучный ливень. Сам капитан сидел у дальней стены, перебирая оружие. Его вопрос не был лишь способом завязать беседу, его действительно волновал подопечный. Это не было так заметно сначала, и, скорей всего, по вине самого Какаши, у которого тогда были свои «дела», но вскоре странное поведение Киноэ стало слишком очевидным. Молчаливый, еще больше, чем когда-либо, тихий, покладистый и безумно нежный. Весь как будто сотканный из тонких прутьев и весенней листвы, его взгляд тяжелый, но глаза светятся, как у маленького ребенка, походка легкая, но уверенная, а волосы доросли почти до поясницы, и он никак не соглашается состричь их или хотя бы завязать в косу. Они развеваются, как у девчонки, и блестят на солнце, заставляя Какаши останавливать свой взгляд на них каждый раз. Как ни обратишься к Киноэ, он дергается, вскакивает, хлопает большими глазами, внимая каждому слову, больше не смеется заливистым смехом, а прячет улыбку. А Какаши нравится эта улыбка и раздражает до скрежета в зубах. - Нет, ну правда. Ты весь как на иголках. Колись давай. Киноэ лишь фырчит в ответ и горбит спину над слабым костром. Что ему рассказывать? Что тот в упор не видит его сходства с девушкой? И вообще какого черта Киноэ так к этому привязался? Ну да, похож, ну и что теперь? Кто видит, тот видит, кто нет – и слава богу. Нашел повод для гордости. Только лишние вопросы вызывает. А от Какаши никакой реакции. И чего он вообще ждет от него? - Тензо, ну ты как девчонка, ей богу! Влюбился в кого? Голос у Какаши веселый, он тянет маску вниз и широко улыбается, дергает Киноэ за прядь, привлекая внимание. Киноэ оборачивается и не знает, что сказать. Взгляд его бегает по лицу семпая – не то, чтобы он не видел его до этого, просто раньше это не имело значения, а сейчас, кажется, нет ничего важнее этого лица. Он рассматривает белоснежные волосы, все время торчащие, а сейчас слегка приглаженные, капли дождя на носу, щеках, подбородке, глубокий шрам не кажется каким-то уродством, он уже что-то привычное, что-то естественное, да и Киноэ не видел ни разу Какаши без шрама. Губы растянуты в улыбке, и можно увидеть выпирающие белые клыки. Взгляд останавливается на родинке. - Да все нормально, семпай. Просто голова сама не своя. Который месяц уже непонятно чем забита. - Так расскажи. - Это мелочи, семпай. - Порой мелочи бывают важней всего. Киноэ хмыкает в ответ и опускает взгляд. - Да, точно. Это знаете, как… как… Отчеты для хокаге. Пишешь, пишешь, а потом одна маленькая ошибка, и все к чертям катится. Или как сам хокаге. Замечали когда-нибудь у него на правом рукаве пятна от чернил? Казалось бы, он глава и лицо деревни, а рукав грязный… Как-то не хорошо. - Тензо. - Или как маска у Кичиро. Вы когда-нибудь замечали? У него ус один криво нарисован, и поэтому вся морда кажется какой-то кривой. Представляете, из-за одного уса! - Тензо. Киноэ не заметил, как семпай придвинулся к нему и положил руки на плечи. Его немножко затрясло от такой близости, но он твердил себе, что это от холода, ведь от разведенного костра толку не было никакого. Какаши был близко, правда близко, можно было почувствовать его теплое дыхание, можно было увидеть собственное отражение в его глазах, если бы Киноэ осмелился поднять взгляд. Но он не поднимал. - Или как родинка. Такая мелочь, да, семпай? Вот влюбился ты в родинку, а полюбил всего человека… Смешно, не правда ли? Он так бы и трещал без остановки, если бы не Какаши. Это не было настоящим поцелуем, это трудно было назвать даже касанием. Настолько оно было легкое, невесомое, Киноэ бы не заметил даже, если бы захотел. Но щеку обожгло, как от раскаленного угля, и щеки вмиг запылали алым. Какаши медленно отстранился, но хватку на плечах не ослабил. Для него это и не значило-то скорей всего ничего, не то, что для Киноэ. - Влюбился? Кивок. - Ну так и скажи, а то стал мне тут про хокаге, про родинки заливать. Волосы тоже для меня отращивал? Опять кивок. - Ну это ты зря. На миссиях не удобно, мешаются. Я не говорю, что некрасивые, очень красивые, но состриги потом. Хорошо? Еще один. А затем поцелуй снова в ту же щеку, и Киноэ уже не думает, что в гроте холодно, Киноэ уже жарко, очень жарко, и стыдно так, что можно под землю провалиться. И на душе так спокойно. Засыпали вместе, без объятий, конечно, просто чтобы греться друг о друга, но какая разница, если все-таки рядом. А Какаши снова тянул за пряди и зарывался носом в волосы, будучи уверенным, что Киноэ уже уснул. Надо пользоваться возможностью, пока Тензо их не отстриг.