Темпераментный мальчик

      Ребенок обиженно поджал губы и исподлобья глядел на отца, замершего с кипой документов в руках. Чёрные глазки в обрамлении длинных и густых ресниц чуть ли не слезились от печали, нахлынувшей на мальчика. Он, одетый в бежевые шорты и кристально-белую футболку, сидел на ступеньках небольшого уютного коттеджа в пригороде, глядел на безоблачное небо, так явственно отличающееся от его настроения. И ещё большая грусть сковывала ребёнка, граничащие с невероятной злостью чувства слишком сильно давили на маленькое существо, которое не в силах было стерпеть и проглотить новый букет эмоций, поэтому Дэнни и сидел, разглядывая яркие пейзажи: зелёную листву благоухающих кустарников, сырую землю, ещё пахнущую утренней свежестью, росой, озеро вдали, на глади которого играли лучи летнего солнца, пионы, высаженные возле крыльца заботливыми руками матери-омеги. Его не успокаивал такой метод отвлечения от проблем насущных, скорее даже больше злил, но Дэнни не в силах был что-то поделать с этим или просто не хотел, распаляясь всё сильнее.       Намеренно громко вздохнув, мальчик-альфа посмотрел на отца, надеясь, что хоть после этого, уже совсем не тонкого, намёка тот заметит его страдания.       И отец заметил, выглянув из-за документов и с интересом к проделке, вновь организованной Дэнни, уставившись на тёмную чёлку и глаза, тёмные, как «зебра агат», контрастирующие с болезненного цвета кожей. Очки альфы чуть сползли с крепкого носа с сильной горбинкой, тонкие губы замерли в полуулыбке, глаза, голубые, в отличие от сыновних, засверкали.       — Я не поеду к тебе на работу! — выдавил мальчик, вскакивая со ступенек. — Хочу с мамой остаться!       Альфа хмыкнул и окончательно убрал документы в кейс, закидывая его, в свою очередь, на заднее сиденье изящного и строгого BMW X6, который предварительно он успел завести. Дело состояло лишь в том, чтобы они оба сели и поехали, экономя отцовское время.       Их семья была маленькая: отец-альфа, беременная мать-омега и девятилетний сын. Впрочем, шуму от маленького человечка было больше, чем от асфальтоукладчика. Мальчик умудрялся закатывать истерики, устраивать бойкоты, стоически отстаивать своё мнение, предлагать свои идеи настолько рьяно, что родители отступали под его напором регулярно, возбуждая в сыне чувство собственного контроля — пусть и умело регулируемое отцом.       В этот раз номер не прошёл — Дэнни уже третий раз на неделе оставался с матерью один на один и к концу дня успевал довести её до истерики своими выходками, не несущими ущерб физический, но не слабо испытывающие психологическое состояние. Мальчишка был против второго ребёнка, — похоже, он понимал, что внимание, полностью безвозмездно отданное ему, тут же переместится к другому центру вселенной, а такого исхода Дэнни допустить не мог — и всячески это демонстрировал.       — Ты не останешься с мамой, — альфа бесцеремонно схватил мальчишку за шкирку и буквально бросил на заднее сидение. Колтон не был сторонником применения физической силы, предпочитая разбираться в любых конфликтах сугубо с помощью слов и доводов рассудка, но сейчас у него не было на то времени — мужчине следовало заскочить в одну из кондитерских, сетью которых он владел, высадить там сына, встретиться с поставщиком и успеть на совещание по продаже активов. Безусловно, кондитерская в это расписание вписывалась в довольно комичном контексте, но ничего не поделаешь — там у него есть люди, которые присмотрят за непоседой, не повезешь же его на собрание.       Мальчишка надулся пуще прежнего, по-королевски занимая в машине середину заднего сиденья и полностью игнорируя ремни безопасности. Избалованный мальчуган, на деле, был добрым и отзывчивым, но ровно до тех пор, пока не ущемляли его права и не отказывали в осуществлении желаний.       — Пристегнись, — строго произнёс Колтон, поправляя зеркало заднего вида и смотря через него на сына, скрестившего на груди руки-спички.       Мальчик был неестественно худ, и все врачи наперебой утверждали, что это нормально в его возрасте, особенно учитывая, что мальчик — альфа, то есть склонности к полноте иметь не должен, но при этом предлагая регулярно проходить обследование — оно и понятно, лёгкие деньги любящих родителей на идеальном здоровье мальчика. Колтон относился к этим обследованиям с умеренным скептицизмом, — парнишка рос копией своего отца, а сам альфа на здоровье лет до тридцати и жаловаться не думал — но с женой предпочитал не спорить; тут уж легче было денёк-другой помотать мальчишку, нежели на неделю-другую лишить себя и секса, и слова доброго.       Дэнни обиженно вздёрнул подбородок и полностью проигнорировал взгляд отца. Колтон закрыл глаза, отгоняя мысли о том, что, в принципе, ещё непоздно сдать этого дьявола каким-нибудь любителям экзотических существ — шутка, конечно, но в голове альфы звучащая довольно угрожающе.       Машина, приятно шурша колёсами о гравий, — почти мелодия жизни — выехала за пределы участка, отрываясь от чистоты и свежести пригорода и стремясь навстречу выхлопам и туманам мегаполиса.       Трасса приятно гудела под колёсами, а машина почти летела над ровной дорогой, мальчик, позабыв обиды, с любопытством смотрел в окно, разглядывая разноцветные механические жуки, плавные и резкие повороты, дорожную разметку, указатели, ведущие к цели, как будто без неё водители бы заблудились. Впрочем, может, и так — мини-альфа не знал, да и разве его папа смог бы заблудиться здесь? Вот в лесу — да, мог. Как-то раз они ходили в лес с дедушкой-бетой, и дед-охотник пошёл впереди, оставив родителей плестись самостоятельно. Так те потеряться и умудрились. Мама всегда рассказывала эту историю со смехом: она-то спокойная была, знала, куда идти, а вот отец запаниковал, стал деда звать. Дэнни маленький был, когда это произошло, да и с ними его не было, но, слушая этот рассказ, не мог он улыбки сдержать, забавно так всё это было, и отец казался не таким серьёзным.       Дэнни задумчиво нахмурился, тыкая пальцем в запылённое окно, которое альфа разрешил ему немного приоткрыть — ветер пробивался сквозь несколько пустых дюймов поверхности обтекаемой капсулы и раздувал блестящие, мягкие волосы, врезаясь мальчику в лицо и вызывая скованную улыбку. Ему нравилась скорость, поэтому он и предпочитал ездить с мамой — папа всегда водил аккуратнее и сдержаннее, несмотря на то, что должно быть наоборот. Но сейчас, когда живот Николь пух на глазах, омега не водила, поэтому Дэнни оставалось наслаждаться редкими — потому что он сам обычно на них не соглашался — поездками с отцом. Мальчишка больше любил с папой поплавать или погонять на катере — вот то было действительно тем, что нравилось Колтону, тем, что он делал с удовольствием.       Новый вздох вырвался из груди мальчика, и он устало перевернул голову, чтобы видеть спинку водительского кресла.       — Скоро? — мальчик цокнул языком и уставился на приборную панель.       Альфа глянул на спидометр.       — Минут пять, — произнёс Колтон, — если так же ехать будем.       Дэнни отрывисто кивнул, как бы благодаря за информацию и вновь подставил лицо ветряным потокам — хорошо.       Тишина, царящая в машине, была приятной, альфа даже не крутил свои любимые песни, наслаждаясь своеобразной безмятежностью в движении, и Дэнни понимал это ощущение лёгкости и, может, даже свободы, оно нравилось ему, почти как крендельки или булочки с корицей.

***

      Мальчишка, горбясь и клюя пол носом, зашёл в кофейню, врезаясь во все косяки. Ему уже было в тягость пребывание здесь, несмотря на все, казалось бы, прелести такого пленения. Тем более не впервой были эти посиделки среди слоёных булочек и имбирных печений.       Отец почти вовсе не задержался в кофейне, шепнув несколько слов одной из девушек-кондитеров, он испарился на своём BMW в пыли городских дорог, оставив сына у порога этого рая сладкоежки.       Нет, в принципе, Дэнни любил сладкое, но не в тех количествах, которое в него все норовили забросить, чтобы «чуток откормить эдакого щупленького». Особенно отличалась в этом вопросе бабушка, с остервенением проводящая пытки шоколадками и зефиром. Стоит, правда, отдать ей должное, какой-то продукт отдельно она не выделяла — её внучок-задохлик, как она любя выражалась, должен был есть всё да ещё и с большим ломтем хлеба. Дэнни особо и не возражал, особенно когда дело касалось мяса.       Альфу посадили за один из двухместных столиков, положили перед носом блюдо с яствами, поставили чайничек, кружку. Мальчик уныло вздохнул, предвидя увлекательные приключения, и достал из рюкзака, который заботливо сложила ему мама, приставку и книжку и положил их на стол, решая непомерно сложную задачу для юного ума.       Наконец, выбрав книгу, альфа забросил гаджет обратно в рюкзак и уткнулся в печатные страницы, пожёвывая печенье с тарелки и с тяжестью, обременяющую маленькое сердце, представляя поразительные жизни ничуть не менее поразительных людей.       Время текло с ужасающей скоростью, стремительно приближаясь к вечеру, поэтому Дэнни, уже на последнем издыхании, внимательно глазел на людей, входящих с пустыми руками и выходящих с кулями и коробками вкусных мучных изделий. Один бета вышел из кофейни-кондитерской с огромным пряником размером, наверное, с его руку и в форме бульдога, причём без упаковки. Может, у собачки день рождения? Дэнни не знал, да то его и не особо волновало — приковав внимание к двери, он не смог не заметить, как пухлый мальчишка с румяными щеками влетел в помещение и тут же растянулся, поскользнувшись.       Стоит отдать ему должное, мальчишка даже не пискнул — спокойно встал, отряхнулся и пошёл дальше, игнорируя случившееся, словно так и надо. Дэнни очень понравилось такое смирение, да и мальчишка забавный был.       В помещении было жарко — того гляди растаешь, как мороженое. И скучно — того гляди со скуки помрёшь.       Дэнни поморщился и ещё раз глянул на мальчишку — забавный он...       — Вы часто сюда заходите? — поинтересовался Дэнни, помешивая ложкой чёрный несладкий чай.       — Да, мои родители очень любят сладкое, — омега сунул треть пончика в рот, и белая глазурь мелкой крошкой осыпалась ему на тарелку. Интересно, почему он попросил замороженный, а не свежий, тёплый. — Почти постоянно заказывают пироги или торты... А ты почему здесь?       Мальчик оторвался от десерта и с интересом поглядел на нового знакомого. Он смотрел неуверенно, будто сомневаясь, но заинтересовано.       Дэнни подпёр щёку ладонью и хмуро глянул на омегу. Он был такой мягкий и наверняка тёплый, что хотелось его обнять. Сам альфа очень часто замерзал, особенно мёрзли ноги.       — Отец оставил, — пробубнил мальчик, делая ленивый глоток. — Он тут хозяин вроде как, вот меня и закинул, чтобы дома не мешал.       Омега восхищённо посмотрел на мальчишку, как на поп-звезду, и оглядел комнату медленно и внимательно: деревянная обшивка помещения, кремового цвета занавески на высоких и широких окнах, возле самых лучших столиков, изящные и стройные ножки столов, мягкие и пружинистые подушки на стульях, приветливые лица персонала и, конечно, восхитительного вкуса десерты, за которыми порой выстраивались очереди до дверей.       — Тебе повезло, — серьёзно заключил Коди, протягивая руку к своему любимому пирожному.       Альфа скривился, увидев этот ужас, и выдавил:       — Заварное? — он в отвращении протянул окончание и даже отвернулся. Омега смутился.       — Ты что-то имеешь против? — он будто извинялся за то, что любит. Это поразило Дэнни, который не привык извиняться вообще — только если совсем к стенке припрут.       — Да нет, — брови альфы выгнулись радугой, он внимательно следил за мальчиком, размазывающим крем по розовым полупрозрачным губам. — Кушай, пожалуйста.       Коди улыбнулся, и с его губ свалился кусочек пирожного, сорвав смешок и с губ Дэнни. Сорванец всё ещё мешал чай, время от времени попивая напиток и поглядывая по сторонам, но неизменно возвращаясь к омеге. Он вкусно пах, намного лучше, чем все пирожные вместе взятые, а ведь Дэнни любил их — особенно булочки с корицей, да. И это заставляло мальчика чувствовать комфорт и вместе с тем замешательство — что влияет на этот запах. Впрочем, должны ли детей волновать такие нюансы? Пахнет вкусно? Значит, пахнет. Любит заварной крем? Значит, любит... Но он всё равно мерзкий, крем этот.       Альфа глотнул чаю и протянул руку омеге, тот нерешительно взял её своей, из двух наименее испачканной, и Дэнни улыбнулся.       — Ты странный, — пробормотал омега, выдёргивая руку, только-только приметив приближение матери.       — А ты дёрганый, — весело заключил альфа, засовывая руку в чашку — сам не понял зачем.       Омега поджал губы и облизнулся.       — Мне пора... — пробормотал он, отвлекая альфу от занимательного действа. Дэнни выпятил губу, но почти моментально кивнул.       — Мы завтра увидимся? — строго спросил он с поразительной утвердительной интонацией в вопросе.       Коди пожал плечами и рванул к матери, поджидающей уже возле выхода.       «Значит, увидимся», — рассудил Дэнни и утопил руку ещё глубже. Интересно, она пожелтеет?

***

      Дэнни по-хозяйски сел за самый удобный, на его вкус, столик и сгрёб к себе все салфетки. Снял с плеч рюкзак и положил его, открывая пасть монстру из кожзаменителя и извлекая из неё жестом непревзойдённого фокусника и с ровно таким же видом ручки и маркеры. Открыв колпачок одного из орудий настоящего трюкача, он сосредоточенно посмотрел на салфетку, вспоминая домашний номер телефона. После нескольких минут раздумий цифры всё-таки нехотя выстроились в чёрный ряд на белой салфетке. Рядом, правда, назвать эти прыгающие загогулины было сложно, но их вполне можно различить, взглянув на творение маленького таланта, так что Дэнни был удовлетворён своей работой.       После того как альфа закончил свою миссию, он внимательно, почти не моргая, уставился на дверь, анализируя каждого посетителя, вторгающегося на его территорию. К великому сожалению мальчика, ожидаемого объекта с самым приятным на свете запахом и красивыми-красивыми, как камушки на морском берегу, глазами всё никак было не обнаружить. Уже почти потеряв надежду, Дэнни с отчаяния съел плюшку с сахарной пудрой и десять профитролей, как увидел за стеклянной дверью мальчишку, дёргающего со всей силы за ручку. Видимо, дверь была не предусмотрена под невысоких посетителей, поэтому пальчики омеги постоянно срывались до тех пор, пока один из родителей не помог мальчику.       Дэнни в нетерпении соскочил со стула, оставив недоеденное пирожное на блюдце и вытирая рот в пудре рукавом. Дверь звякнула, и Коди со своими родителями вошёл внутрь, тут же робко помахав вчерашнему знакомому. Со всем возможным энтузиазмом Дэнни махал ему в ответ, чуть ли не подпрыгивая от восторга.       Пухленький мальчик смутился, но всё же дёрнул маму-альфу за край кожаной куртки, чтобы отпроситься отойти. Та великодушно разрешила, потрепала мальчишку за щёку и, взяв супругу под руку, подошла к прилавку.       Скованно улыбаясь, омега подошёл к Дэнну, протягивая руку для приветствия. Альфа чуть не задохнулся от запаха, который в сотни раз превосходил ароматы, витающие в кофейне-кондитерской.       — Ты фломастеры принёс? — кивнув в сторону столика, поинтересовался пухленький омега.       Дэнни несколько раз моргнул и, вспомнив про свой план, схватил со стола салфетку с корявыми цифрами и сунул её в карман куртки Коди, не принимая никаких возражений.       — Это мой телефон, — пояснил мальчик. — Звони там.       Щёки Коди заалели, он бережно похлопал по карману.       — Пирожные будешь? — строго поинтересовался альфа таким тоном, будто, если бы Коди ответил отрицательно, он собственноручно засунул несколько плюшек ему в рот.       Но Коди активно закивал, так что засовывать ничего и никуда не пришлось.       — Ты заварные любишь, да? — бросил вопрос в никуда мальчик и рванул на кухню, вырвать из лап жадных поваров ещё с десяток их шедевров. Коди оставалось только молчать и хлопать глазами, он совершенно не успевал за потоком мысли и стремительными движениями маленького полководца, но ему оно и не было нужно — мерно наблюдая за этим волчком, Коди становилось тепло, и улыбка сама расцветала, даря пухлым щёчкам милые ямочки.       Пирожные подходили к концу того скорее, чем больше Дэнни смотрел на омегу: тот нервничал и начинал закидывать в рот всё подряд, забывая о вкусах и прочем — обо всём, кроме запаха самого альфы. Интересно, стоило бы ему сказать, что он пахнет заварным кремом? Но судя по его реакции, идея была не лучшей, поэтому омега продолжал молчать, ловя ушами рассказы маленького фантазёра и выдумщика о монстре в животе его мамы, летающих машинах, птичьих крыльях на спинах у людей, жабрах у своего кузена и огромных звёздах в небе. Дэнни сказал, что все, о чём он рассказал, — правда, кроме одного. Коди склонялся к звёздам — в городе и маленькую-то не увидишь, какие уж там гиганты!       Мальчик взял салфеточку и вытер руки, дослушивая историю Дэнни о полубыке-получеловеке. Когда альфа замолчал, омега скромно улыбнулся и, взяв фломастер, по-прежнему лежащий на столе, нарисовал на салфетке слона с рыбьим хвостом.       — Это что? — с интересом спросил альфа, поворачивая голову, чтобы лучше видеть рисунок.       — Слоба или Рыбон, я думаю, — светлые брови сошлись вместе, Коди задумался, тыкая маркером в картинку.       — Тяжело ему с таким именем жить, наверное, — Дэнни сочувственно покачал головой, а Коди засмеялся.       — Наверное, — честно ответил он. — Я даже как-то не подумал.       Омега обеспокоено посмотрел на животное, жалостливо взирающее на него большими рыбьими глазами и обмахивающегося огромными слоновьими ушами, и загрустил, осознавая, как, должно быть, ему и вправду тяжело жить.       — Да не расстраивайся ты так! — хмурясь, Дэнни заглянул в лицо новому другу. — Уверен, у него есть друзья! С ними ему и жить веселее.       — У меня нет, — глухо отозвался Коди, отодвигая рисунок.       — А я? — поинтересовался альфа. — Хочешь, я буду твоим другом?       — Ты меня поцеловал! — ошарашенно прошептал омега, дотрагиваясь пухлыми пальчиками до своих губ.       — Да, поцеловал. И теперь мы оба не любим пирожные с заварным кремом. Это заразно, — Дэнни сказал это настолько серьёзным тоном, не терпящим возражений, что на секунду Коди опешил, хлопая светлыми ресничками и внимательно смотря своими светло-карими глазами на мальчишку перед собой.       Внезапно маленький омега залился краской и отвернулся, дёргая свою сиреневую футболочку и нервно поглядывая на мать-бету, суетящуюся у прилавка, и мать-альфу, выдержано стоящую рядом и мерно контролирующую каждое движение своей супруги. Потом он вновь перевёл взгляд на черноокого мальчишку с красными, как глазурь пончика «Кровавый закат», губами и, стыдливо опустив голову, пошёл к родителям, позвавшим его, тут же прижимаясь к одной из мам всем телом и утыкаясь лицом ей в руку. Та обеспокоено глянула на мальчика, потом на Дэна, беспечно засунувшего ручки в карманы, и тихо-тихо, так, что альфа только чудом услышал:       — Он тебя обидел? Опять обзывался? — праведный гнев моментально вскипел в груди мальчика. Больше всего альфу разозлило «опять», сказанное таким тоном, будто Дэнни проходу Коди своими издёвками не давал — абсурд и провокация, да они и встретились только вчера! И вообще!.. Не обзывал он омегу ни разу!       Не сумев сдержать себя, как обычно, на всех парах Дэнни рванул к своей обидчице, его уши пылали от ярости и обиды, словно китайский флаг или брюшко, упитого вусмерть комара.       — Ничего я его не обижал! — резко вымолвил мальчик, чуть ли не врезаясь в мать-альфу, с нескрываемым интересом смотрящую на сорванца, умудрившегося за утро разодрать в пух и прах новые штаны. — Я его, может, вообще, это!.. — Внезапно вся красноречивость, которой мальчик не был обделён, куда-то испарилась, остались одни возмущённые взгляды и густой румянец, опережающий по своей зрелости даже вечно алые щёки самого Коди. — Люблю я его!       Последние слова зависли в кофейне-кондитерской прям в воздухе, смешиваясь с запахом пышного теста, мака, кофейных зёрен, мяты и вишни, терпко дополняющих композицию.       — Смелое заявление, — раздался позади знакомый голос, и Дэнни моментально обернулся, буквально сталкиваясь носом с рубашкой отца. — Только вот не рановато ли, сударь?       От ярости, вскипевшей в сосудах маленького альфы, острое «эльфийское» личико покрылось белыми пятнами, а глаза заблестели от злости пуще прежнего — никто не смел ставить его слова под сомнение, даже отец. Если альфа сказал, значит, так оно и было.       — Люблю! — упёрто повторил Дэнни, не отводя взгляда от величественной фигуры отца. — Вот увидите ещё! — бросив эту фразу, он мельком взглянул на робкого Коди, глядящего на него с восхищением и страхом, и, не оглядываясь назад, как во взрослых фильмах, направился к выходу из кофейни, суровым взглядом босса поражая каждого на своём пути.       Отцовский BMW стоял прямо напротив входа, и оставаться в «Sip of tea», так называлась кофейня, у возвышающегося над челядью альфы желания не было.       Коди смотрел вслед мальчишке и глотал слова, которые хотел произнести — почему-то ком встал в горле, а маленькое сердечко билось часто-часто, как крылья колибри, его звук пропадал за перешёптываниями, смешками, нежными взглядами и словами, отдаваясь в голове омеги.       — Темпераментный у вас мальчик, — с улыбкой произнесла бета, взъерошив ребёнку тусклые каштановые волосы.       Колтон только лишь улыбнулся, провожая сына взглядом. Он слова этого маленького командира оспаривать и не собирался.