Всем свое время

      Баффи было тридцать, когда погиб Ксандер. Погиб по-глупому, сунувшись в стычку между своими подопечными и бандой демонов-людоедов. Но это для всех было глупо, а Баффи помнила, каким нежным становился голос Ксандера, когда он рассказывал про «своих девочек». Вон они, все пятеро, стоят напротив, похожие на эбеновые статуи. А они с Уиллоу – по другую сторону закрытого гроба, словно разделенные невидимой рекой. Уиллоу кинула в могилу пригоршню красной африканской земли, а потом положила на свежий холмик белый камешек.       – Я всегда думала, что уйду первой, – сказала она, отводя от лица растрепанные ветром волосы.       – Мы все тут слишком задержались, – ответила Баффи.       Когда Баффи стукнуло сорок, умер Джайлз. Просто тихо ушел, и еще за месяц до того все знали, что ему недолго осталось. Он и сам знал. И потому передал все дела Эндрю – в котором не осталось ничего от пустопорожнего гика, когда-то мнившего себя злодеем… а потом героем.       – Мое личное кладбище стало слишком обширным, – пробормотала Баффи, когда они с Уиллоу шли к воротам. Позади них Эндрю что-то обсуждал с новым главой отдела по связям, сменившим его на посту.       – Отсюда до Африки рукой подать, – хмыкнула Уиллоу. – Ближе, чем до Аргентины.       Уиллоу не стало, когда Баффи было уже под пятьдесят. Оз, лохматый полуседой оборотень, совсем не похожий на рыжего молчаливого мальчишку, какого она помнила, был единственным, кроме нее, кто пришел на похороны, – Кеннеди погибла за десять лет до того, не осталось даже тела. И Оз сжимал ее руку, когда опускали гроб.       – Она верила, что мы однажды встретимся в Стамбуле. И она будет старой и седой, – тихо проговорил он, так что Баффи показалось, что это прошелестели листья платана над свежей могилой.       – У нее почти получилось, – прошептала в ответ Баффи.       Незадолго до своего семидесятилетия Баффи хоронила Дон. Она едва ли не с удивлением смотрела на белую, как лунь, старуху, лежащую в гробу в окружении цветов. И невольно касалась собственных волос, едва тронутых сединой. Никто не знал, как старятся Истребительницы, такого раньше просто не было. Она будет первой. Баффи невольно улыбнулась: Джайлз бы непременно настоял, чтобы она вела записи о самочувствии и сохранении силы и навыков.       – Тетя Бафф, – внучатый племянник тронул ее за локоть, – церемония сейчас начнется. Ждут одну тебя.       – Ты прав, Билли. Ждут одну меня.       Баффи оглянулась на багровеющий закат, и ей показалось, будто она увидела призрачные силуэты.       – Еще не время, – сказала она им. – Я уйду с рассветом, как обычно.       Баффи умерла в первый день своего восьмидесятилетия, на рассвете.       На ее похороны пришла семья ее сестры.       На ее могилу пришли двое.       Через год Эндрю открыл в Лондоне мемориал. Там были все – Баффи, Ксандер, Уиллоу, Джайлз, Дон.       Еще через год кто-то украл один из экспонатов музея при мемориале – плюшевую свинку. Взамен похититель оставил серебряную зажигалку.       Говорят, Эндрю всегда носит эту зажигалку при себе.