Поделись со мной мгновением

- Ну-ка, пошли, выйдем… - рявкнул Кортез, деловито взяв меня под руку и потащил в сторону нашей с Лией комнаты. «Как же выйдем, если зайдём?» За нами зайчиком потащился Эллис – видимо, хотел послушать, как Кортез будет меня допрашивать – но испанец завёл меня в комнату, и захлопнул дверь прямо перед носом у деревенщины. Послушав, как Эллис обиженно проворчал что-то вроде «Ну ла-адно, не очень-то и хотелось…», и его дальнейший топот на лестнице, Кортез повернулся ко мне, сложил руки на груди, и спросил: - Actualmente, ты потрудишься объяснить, какого хрена происходит, иначе я надеру тебе задницу! - Эээ… - начала я свою продуманную и усыпанную аргументами речь. «Дело в том, что я сама-то не шибко в курсе, чё происходит ващееее» - Кортез, ты мне доверяешь? – загадочно спросила я. Испанец резко согнулся, и потянул руку к моему поясу – это было так неожиданно, что я, было, подумала, что он сейчас меня ударит, или сотворит еще чего похуже, но он лишь похлопал рукоять одного из ножей, напомнив мне об этом свидетельстве своего доверия. Ножи предательски звякнули друг об друга, преждевременно спалив факт моей встречи с Мендозой – Кортез определенно помнил этот звук, и, черт возьми, понял, что произошло со мной в Комнате смерти. Вздохнув, я, в который раз, начала рассказывать душераздирающую историю с файерболлами, трансформаторами, летающими разрядами электричества, порталами сквозь наушники и остальных вещах, которые нормальному, здравому человеку показались бы таким несусветным бредом, что на меня бы до конца жизни косо смотрели после такой повести. Конечно, я не забыла упомянуть и о трэшаке, который произошел в Комнате смерти, с моим самовыпилом и ползанию по илистому дну той рандомом забытой дыры. Послушав этот маразм, Кортез поправил очки (я уже говорила о том, что они придают ему настолько брутальный вид, что меня аж трясет от восторга?) и спокойно сказал: - У меня было две версии: первая – ты и твоя compañera – засланцы Вульфа, но сие не имело места быть. Вторая – вы пленницы Продюсера, которых он использовал для своих развратных опытов. Послушав твои объясненионес, я больше склоняюсь ко второй версии, как пошло бы это не звучало. Испанец усмехнулся, и продолжил: - Не будь Продюсер мёртв, я бы удостоил тебя чести лишить его жизни. К сожалению, какая-то хворь успела сделать это за тебя лет пять назад. - Чего? – не поняла я, подняв бровь. – Это как так? Он сидел в Комнате смерти, живее всех живых, ну, конечно, пока она не взорвалась. - Комната смерти и была создана для того, чтобы Вульф прятался там, как пёс в конуре, - раздосадовано сказал испанец. – Думаешь, если бы его можно было достать, он бы так долго проморочил Кортезу голову? - С его-то богатством, и просто так умереть от болезни… В нашем обществе модно быть мужиком-м*даком, знаешь ли, - хмыкнула я. – И всё-таки, я не думаю, что Продюсер стал бы привязывать свою жизнь к Комнате смерти. Уж больно она шаткая. Я села на кровать, попутно вытащив ножи из крепления. Они снова блеснули величием наточенных лезвий, кинув блик на лицо Кортеза. Конечно, испанец не мог похвастаться отличным зрением, но я знала точно: ничто не способно остаться для него незамеченным. - Я встретила твоего брата и Очо Муэртос на дне Комнаты смерти. Вряд ли они смогли выжить после её взрыва, - я вздохнула, и уставилась на ножи в своих руках. Действительно, я не знала, способна ли коробочка переносить несколько человек за один раз. Кортез продемонстрировал титаническую непоколебимость, и лишь криво усмехнулся после того, как в моих словах послышался отклик имени Мендозы. - Предательство – для предателей, - хмыкнул он, выдав заключение для предполагаемой кончины своего бывшего отряда. Испанец подошел, и сел рядом со мной. Я заворожено смотрела на то, как он уверенно берет ножи из моих рук, и проводит по каждому руками. Холодное оружие такого класса должно находиться у человека, не уступающего ему в великолепии. Именно таким человеком был Кортез. Будучи великим воином в прошлом, он смог пережить серьезное ранение, и, восстав из пепла, засиять в своем величии, а не остаться раненной, жалеющей себя рухлядью. Я всегда восхищалась силой воли этого человека, но когда Кортез находится рядом со мной, это восхищение перерастает в нечто большее – в уважение. - Кортез… - замялась я, не зная, как правильно преподнести свою мысль, не упомянув при этом Мендозу. – Мне кажется, я не совсем достойна владеть обоими ножами. Это изначально был слишком шикарный подарок от тебя, но теперь, когда их два… Я, задумавшись, поправила волосы. Ну как я могу объяснить брутальному испанцу, что просто не могу отличить их друг от друга, чтобы понять, где подарок Кортеза, а где - подачка Мендозы? Но лидер террористов, как я уже говорила, отличается невероятной проницательностью – вот и сейчас, он повернул голову ко мне, вложил один из ножей мне в руку, и накрыл мою ладонь своей: - Одним из главных уроков, которые преподала мне vida, был тот, в котором говорилось, что ничего не случается просто так. Если они оба должны были оказаться у тебя – один, взятый в бою (Кортез потеребил ножик, который держал в своей руке), и второй, полученный в качестве знака моего признания и верности (испанец немного сжал мою руку так, чтобы мой палец оказался под навершием - волчьей головой. Я ощутила маленькую, практически незаметную невооруженным глазом неровность на нижней части навершия), то они и оказались у тебя. Судьба сама велела этому случиться – так же, как ты оказалась на этом шоу, что тоже случилось далеко не случайно. - Я, кажется, должна была поделиться с Игроком своим… уникальным качеством, что ли, - сказала я. Кортез отдал мне второй нож обратно, и встал с кровати. - И что же Продюсер увидел в тебе? – с интересом спросил испанец. - Искренность, - грустно сказала я. Всегда считая эту самую искренность своим недостатком, я даже подумать не могла, что какой-то там Продюсер сочтет её настолько уникальной, что потратит кучу бабла ради того, чтобы доставить меня на своё шоу. - Недурно. Искренность – не порок, - заявил Кортез. А затем вышел из комнаты. «Ну что за привычка сказать какую нибуть эпичную фразу и смыться? Ох уж этот темперамент…» Как только за лидером террористов захлопнулась дверь, я отправилась к шкафу, чтобы найти в нём замену порвавшимся штанам. Немного покопавшись (немного – от слова «пока не нашла то, что надо»), я всё-таки отыскала приятного горчичного цвета полноразмерные штанцы, которые могли сохранить закос моей формы под форму Кортеза. То и дело бросая беглые взгляды на кровать Лии, ожидая, что она снова там появится, я спокойно переоделась. Я оглядела комнату, которая без подруги казалась мне такой пустой и угрожающе холодной, что хотелось побыстрее смотаться с неё, желательно в сторону подвала с компьютером. Я поплелась в гостиную, заметив, что ребята зря времени не теряли, и убрали куда подальше трупы клонов Игрока. А в гостиной меня радостно встретил (угадайте кто?) сам Игрок! Player: оПч СиСьки ПРШли! Где втоая пара???7 - Так ты выжил всё-таки, человек-каучук? – засмеялась я, быстро собирая в мозгу следующую фразу, которая должна была объяснить хохмоботу куда же делась Лия, но тот яростно замотал головой, подпрыгнул и выдал: Player: штo? Ka4oK? - Та них*я, - заявил Чет, расставив все точки над «i», - мы там типа скопировали его ядро, и вставили его в одну из копий. Я открыла рот без возможности закрыть, глядя на Игрока, который ну ничем не отличался от оригинала. Хотя, если ядро – это его душа, то может, она просто поменяла место жительства, и всё…? В комнату вбежали Лирой с Ахмадом. Последний держал в руках хорошо знакомый мне шлем. - Так его надо чинить? Или не надо? Или разобрать? – тараторил Нубито, таращась на Лироя. Задрот выхватил шлем из рук нуба, закатил глаза, и произнес: - Ахмад, я конечно очень благодарен тебе за помощь, и всё такое, но не надо чинить то, что работает. - Ну ла-а-адно, - слегка обиженно протянул нуб, уселся на диван и включил телевизор. Ахмад попал как раз на программу новостей, скорчил умное лицо и стал слушать, о чем дядьки говорят. - Вот, куда я шел! – воскликнул Лирой, взял шлем под мышку, и, улыбнувшись, подошел ко мне. – Компьютер сказала, что ты оставила какие-то странные запросы на скачивание с торрента. Что еще за «Скуйрим»? - В смысле, что за «Скайрим»? Как ты, величайший любитель эльфов и эльфиек в истории человечества, - я подмигнула Лирою, и его глазки смущенно забегали – он понял, что я рылась в его папочке с эльфийским проном, - мог не играть в эту легендарную игру? Лирой запнулся, борясь со смущением, а я кинула взгляд на телевизор. Ахмад увлечённо наблюдал за каким-то репортёром, который что-то жарко описывал, стоя возле толпы людей. Вдруг к журналисту подбежала какая-то девушка с красивыми светлыми волосами. На её футболке был изображен логотип Элитного мира – оранжевый домик с надписью. Девка бойко выхватила микрофон у парня, и с криками «Я тоже журналист!! Имею право!!!», стала тараторить в камеру: - Конечно, мы ЗА то, чтобы участники шоу остались в доме, и шоу продолжили снимать! Ну и что, что изменилась политика компании? Я, как глава крупнейшего в штате объединения фанатов Элитного мира, просто возмущена тем, что показ второго сезона прервали на самом интересном – на середине… Девушка набрала воздуха, чтобы продолжить свою пламенную речь в защиту участников шоу, как к ней подбежал угрожающего вида охранник, схватил под руки и поволок с кадра, под недовольные возгласы толпы, которая так же сетовала по поводу прерывания показа второго сезона шоу. В кадре снова появился парень-журналист, извинился за временные неполадки и продолжил свой репортаж. Откуда-то сбоку парня донеслось грустное «Я не неполадки!!! Я – Марго!!!», но журналист, не обратив на это внимания, стал дальше бубнить об упавших акциях корпорации «Вульф». «Надо же, как быстро распространяются новости» Поняв, что телик больше ничего интересного не покажет, я посмотрела на Лироя, который кое-как совладал с собственной краснотой, и потрогал меня за плечо, привлекая к себе внимание. - Так там есть эльфы, говоришь? А когда эта игра вышла? Как я мог о ней не слышать? – задумался задрот, переложив шлем из одной руки в другую. «Какие ж у тебя глаза зелёные, красивые… Не дом, а принцесборочный комбинат какой-то, ей-богу!» - Да там еще и дата была красивая, - сказала я, опершись на диван. – Одиннадцатое-одиннадцатое-две тыщи одиннадцатое! Лирой округлил глаза – видимо, осознал величину своего промаха. Со стороны телика донеслось бодрое: - Вот и все новости по состоянию на четвертое октября, друзья! До скорой встречи! «ЧТО ЗНАЧИТ ЧЕТВЕРТОЕ ОКТЯБРЯ??? ЧЕРТ!!! ЧЕРТ!!! Я ОПАЗДЫВАЮ В УНИВЕР НА ПОЛТОРА МЕСЯЦА!?» - В смысле две тыщи одиннадцатого? – протянул Лирой, с подозрением смотря на меня. – В таком случае, до релиза твоего «Скайрима» еще… Три года? - Как три года??? – ахнула я. – А сейчас какой тогда год??? - Две тысячи восьмой! – радостно воскликнул Ахмад, развалившись на диване. Я ошалело схватила Лироя за плечи, и крикнула: - ЧТО ЗНАЧИТ ДВЕ ТЫСЯЧИ ВОСЬМОЙ ГОД???