Брок
Первый раз Рамлоу видит Зимнего Солдата после обнуления, когда его только назначили командиром группы. Он медлит, не решаясь подойти к креслу, неприятно напоминающему кресло дантиста. Зимний Солдат полулежит, его лицо в бисеринках пота, грудная клетка ходит ходуном. В зубах намертво сжата пластина, но Рамлоу всё равно слышатся отзвуки криков. Ему один раз приходилось стоять на страже, во время процедуры, и, сказать по правде, он никак не мог поверить, что человек может так орать, если его не кромсать на кусочки. Глаза суперсолдата закрыты, и Брок уверен: приподними он веки — увидит, что они закатились. Слова Пирса звучат в голове казёнными, неживыми фразами. Искажённое восприятие после обнуления, tabula rasa, imprinting. Период, когда сознание Зимнего Солдата чисто и пусто, когда в него можно вложить любую программу. Период, когда он мечется, ищет любые ориентиры, и в это время первый час — решающий. Зимний Солдат же не человек, он — секретное оружие, а оружие должно подчиняться чётко и беспрекословно. И человек, держащий это оружие в руках, не имеет права его бояться. Это всё психология: запечатление и привычка повиноваться на уровне рефлекса, с одной стороны, и уверенность и контроль — с другой. Звучало это убедительно, и, более того, как можно усомниться в словах гениального начальства, когда тебя только вчера назначили командиром, а твой начальник был «отправлен в отставку» за неизвестную провинность? Тут уж тем более будешь стараться. Пирс не в комнате, но Рамлоу не сомневается: глава Гидры видит всё — камеры понатыканы на каждом углу, и их неживые зрачки бесстрастно запечатлевают каждое его движение. Брок сужает глаза и останавливается напротив Зимнего Солдата, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Да, он привык отдавать и выполнять приказы, привык, что производит впечатление, но сейчас перед ним не человек, а нечто типа киношного терминатора, и оторопь перед таким существом инстинктивная. А потом по телу Зимнего Солдата пробегает конвульсивная дрожь, и он открывает глаза. Взгляд фокусируется на Броке, и взгляд этот затуманенный. «Как будто обкололся», — пытается сбить нервозность Рамлоу и закусывает губу, отсчитывая про себя секунды. Пирс говорил: надо выждать, чтобы Солдат точно услышал его. Зимний прерывисто вздыхает, и в глазах мелькает потерянное выражение. Пора. Брок шагает вперёд. — Код 25738900, — произносит он. Зимний Солдат снова вздрагивает, его зрачки расширяются, и рот чуть приоткрывается. Он замирает, впитывая звуки, и смотрит ему в глаза. От этого пронзительного взгляда хочется шарахнуться, но Брок выдерживает его. Зимний Солдат коротко кивает, когда Брок замолкает. Рамлоу пристально смотрит на него, всё ещё не веря, что получается, и тяжёло кладёт руку ему на голову. В глазах Зимнего Солдата на миг отражается осознанное, загнанное выражение, как будто он отчаянно пытается сопротивляться, но затем оно исчезает и он покорно опускает голову. Брок стискивает зубы и наотмашь бьёт его по лицу. В глазах Солдата появляется затравленное выражение. Коды делают свое дело и в его понимании: если его наказали, он в чём-то виноват. — Кто я? — спрашивает Рамлоу. — Командир, — отвечает Зимний Солдат. Рамлоу заставляет себя разжать челюсти и унять дрожь. Он нервно усмехается и собственнически треплет Зимнего по только что ударенной щеке. — Молодец, хороший мальчик, — цедит он. Суперсолдат чуть расслабляется, и в его глазах отражается облегчение. — Пойдём, — Рамлоу нажимает кнопки, освобождающие Зимнего Солдата. — У нас много работы. На заданиях всё проходит хорошо. Зимний Солдат собран и действует точно, решительно, идеально. Его лицо скрыто маской, но взгляд ледяной и бесстрастный. Наверное, таким было бы лицо ожившего самурайского меча или одного из суперновых автоматов, с которыми так легко управляется Зимний. Бойцы Гидры и сами шарахаются от своего суперсолдата, но только не Рамлоу: он помнит его другим, дрожащим, растерянным, глядящим на него откровенно испуганным взглядом перед каждым обнулением. Глядящим так, словно ищет в Рамлоу поддержку. И почему-то с каждым разом сохранять равнодушие всё сложнее. Как будто первый час, который они проводят вместе, не только привязывает Зимнего Солдата к своему командиру, но и по капле зарождает в Рамлоу чувство ответственности. Что это? Обратная сторона инстинкта? И не поэтому ли в группе так часто меняют командиров? Думать об этом Рамлоу не хочется: так и развивается паранойя. Обычно Зимний молчит. Пирс говорил, что Рамлоу должен показать силу в одно из первых мгновений: ударить, придушить — одним словом, заставить Солдата почувствовать себя в чьих-то руках, что в первый час важно сочетать силу и ласку. Он не сомневался, что Пирс посмотрит на секс сквозь пальцы. Более того, наверняка командиры Зимнего уже развлекались с ним. Сперва он и сам воспринимает Зимнего как не совсем человека — как нечто среднее между преданной собакой и оружием, а ни на то, ни на другое у него не стояло. После очередной миссии Рамлоу остался на обнуление. Пирс в тот раз ушёл, едва Зимнего усадили в кресло, а Рамлоу не смог. Было что-то в этом взгляде, такая обречённая надежда, словно Зимний знал, что надеяться не на что, но цеплялся за взгляд Брока. Зрелище было отвратительным. Аж мороз продирал по коже. И тем не менее, он почувствовал себя лучше, будто выполнил свой долг. С тех пор это вошло в привычку. Рамлоу твердил себе, что эта забота сродни той, что проявляешь к оружию — он же сам чистит и разбирает свой автомат, — так почему оставлять на произвол докторов Зимнего? Звучит логично, вот только его автомат не кричит так, когда Рамлоу разбирает его. В одно из обнулений Рамлоу стоит, прислонившись к стене, и рассеянно треплет кончик папки с досье на очередную цель. До него доносятся обрывки голосов докторов: что-то не так с показателями — Солдат долго не был в криокамере, и, кажется, мозг уже не так ярко реагирует на обнуления. Рамлоу хмыкает: ну пусть попробуют отобрать у Пирса любимую игрушку. Как ему кажется, на заданиях Зимний ведёт себя так же идеально, как и раньше. Но вот когда синие глаза открываются, Брок понимает, что что-то не так. Обычно в первые минуты его взгляд расфокусирован. Потом код — слабая борьба и покорность. Но сегодня всё по-другому. В синих глазах — гремучая смесь из доверия, робости и слепого обожания. Броку становится не по себе. Он даже не сразу вспоминает про код. Зимний роняет голову — волосы скрывают лицо. Щелчок замка, и он вдруг валится на колени, утыкаясь лицом Рамлоу в бедро. Брок сначала опешивает: раньше такого за Зимним не проявлялось. Первая мысль —оттолкнуть его, но вдруг живая рука Солдата впивается в его ремень так отчаянно, что Брок просто не может его отшвырнуть. Он судорожно вздыхает и непривычно мягко кладёт Зимнему руку на голову, поглаживая спутанные волосы. И чуть не матерится, услышав тихий полустон. Неужели Солдат его помнит? Но это же невозможно! Об этом следует доложить: ему же первому влетит, если Солдат слетит с катушек на задании! Мало ли кем он был раньше? Зимний прижимается к нему сильнее, так отчаянно, словно ищет защиты. Оружие, как же... Совершенное, не знающее сомнения и жалости. Красивый и притягательный, словно самурайский меч, но вместе с тем живой, тёплый и идеально послушный. И сейчас тянущийся к нему так, как ни одна женщина, ни один мужчина, будь то за деньги, по пьяни или из-за внезапно вспыхнувшей страсти. И уже после, рассеянно поглаживая доверчиво прижавшегося к нему убийцу Гидры, Рамлоу вдруг понимает, что ничего не знает об этом человеке. И что, впервые в жизни, ему не плевать. И всё изменилось. Было вытащенное из архива досье, знакомое улыбающееся лицо на фотографии, и листы, тайком пронесённые среди информации на очередную цель. Обнуление действовало всё слабее, и постепенно к Зимнему Солдату возвращалась личность. Он не помнил многое, но своё имя узнавал, помнил какие-то обрывки, и те доставляли ему в основном боль, поэтому Брок не настаивал. Одно было ясно: долго так продолжаться не может. Совсем скоро Зимнего снова упрячут в криокамеру, а его самого, скорее всего, просто уберут на одном из заданий. План был прост: во время убийства Фьюри начнётся суматоха, в которой можно будет сбежать. Вот только почти сразу, вместе с первой целью, им назвали вторую. Капитана Америку. И вот тут Зимний упёрся. Он сам не помнил, почему этот человек был важен. Но он ни за что не соглашался бежать, не попытавшись вытащить его. В коридоре по дороге к кабинету Пирса Брок замедляет шаг и говорит ему: — Играть придётся очень жестко. Мы можем спалиться перед самым побегом. Если Пирс прикажет мне ломать ему кости, я это сделаю. А тебе придётся на это смотреть. Баки стискивает зубы. — Я выдержу.Стив
Их всё-таки догнали. Стрельба, раненая Наташа, сумасшедшая гонка через весь город, прыжки с моста, взрывающиеся машины, он сам, стоящий на коленях с пистолетом у затылка, и... Баки. После того, как Стив и Наташа обнаружили пристанище Зола, он не мог перестать думать о Баки. И, когда его впихнули в одну из передних машин и надели мешок на голову, он находился в каком-то странном ступоре. Дорога кажется бесконечной, но наконец они останавливаются. Капитан подбирается; он ведь и в этих навороченных оковах способен доставить немало хлопот. Снаружи доносится шум и, кажется, ругань, но стрельбы нет. «Ну же, открывайте дверь», — думает Стив, ему уже не терпится. И дверь открывается. Он чувствует на себе чей-то взгляд, и затем голос Рамлоу велит: — Вырубайте его. — Роджерс чувствует укол и успевает подумать, что суперсолдата так просто не усыпишь, но затем наступает темнота. Стив моргает, пытаясь сфокусировать взгляд, понять, где он находится. Темно. А ещё в комнате больше никого нет — Стив чувствует это кожей. Тишина неестественная, звенящая, и собственное тяжёлое дыхание отдаётся гулким эхом. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что это проделки Гидры. Руки вздёрнуты вверх, крепятся к потолку. Он на пробу тянет цепь на руках, но та даже не двигается — неужели вибраниум? Или опять магниты? Ноги так же зафиксированы: металлические браслеты плотно охватывают лодыжки, и от каждого — цепь к стене, так что приходится широко расставить ноги. Цепи натянуты столь сильно, что капитан чувствует себя пришпиленной бабочкой. Роджерс прикрывает глаза и пытается думать спокойно. Почему его притащили сюда живым? Что им может понадобиться? Тогда в лифте его определённо хотели убить. И где Сэм и Наташа? Живы ли они? Романофф была ранена... В коридоре слышатся шаги. Стив навостряет и так обострённый слух. Трое. Судя по тяжести шага, мужчины. Роджерс, как может, напрягает мышцы — скованные руки предупреждающе ноют, но цепь не поддается. Он со свистом втягивает воздух и в упор смотрит на дверь. В замке сухим щелчком поворачивается ключ. Вспыхивает свет, и Стив изо всех сил пытается не зажмуриться. Первым заходит Рамлоу. Пробегает по комнате цепким, отточенным взглядом, проверяет, что пленник в том же положении, что ни одна из цепей не отсоединилась. Затем проходит и останавливается у стены, возле металлического стола. Следующий — Пирс: не церемонясь, берет прислонённый к стене раскладной стул и садится ровно напротив Капитана. А затем заходит третий. Взгляд Роджерса останавливается на знакомом лице, сейчас не скрытом маской, и у него перехватывает дыхание. Сколько раз во сне он раз за разом отпускал его руку, сколько раз не успевал прыгнуть за ним. До сих пор Стив не пользовался парашютом, словно стремился наказать себя за тот несовершённый прыжок. Сколько лет он не сомневался, что Баки погиб, и даже не пытался найти его. А теперь выяснилось, что он жив! Что он был в руках Гидры все эти годы! И Стив не спас его, не пришёл на помощь. Он не хочет думать, что пережил его друг за это время, но мысли раз за разом возвращаются к подвалу, где он его нашёл, к тем камерам и лабораториям, что он видел у нацистов. И каждый из ужасов, о которых он слышал, он примеряет на своего друга. Человека, спасти которого он не смог. Зимний Солдат скользит по нему безразличным взглядом и встаёт возле Пирса. — Доброе утро, капитан Роджерс, — новый директор растягивает губы в улыбке и наклоняется вперёд. — Заставили Вы моих ребят побегать. Капитан не удостаивает его взглядом: всё его внимание приковано к суперсолдату, тенью застывшему за плечом Пирса. Губы сами собой кривятся, в глазах жжёт, а руки сжимаются в кулаки. — Баки, — беззвучно произносит он. Улыбка директора становится раздражённой. — Ах да, где мои манеры, — не отрывая похолодевших глаз от Роджерса, говорит он. — Зимний, тебе же знаком этот человек? Баки чуть пожимает плечами: — Да, сэр, знаком, — сердце Роджерса пропускает удар. — Это капитан Америка, моя цель. Пирс склоняет голову набок, и его глаза сужаются. — Всё правильно, — кивает он. Стив впивается взглядом в Пирса. — Ублюдки, — цедит он и жалеет, что не может убить сидящего перед ним человека взглядом. — Что вы с ним сделали?! Пирс поднимается и подходит к Стиву. Капитан принципиально смотрит мимо него, копируя взгляд Баки. — Мы в Гидре не разбрасываемся ценными материалами, капитан Роджерс, — вкрадчиво, — мы обращаем их себе на пользу. — Стив презрительно смотрит на него и упрямо поджимает губы. — Вы отличный экземпляр. И потом, мир не простит нам убийство капитана Америки, — директор делает паузу и добавляет: — но если он сам перейдёт на сторону Гидры... — Я скорее умру, — обрывая его, выплёвывает Стив. — Думаете, если мои друзья у вас в заложниках... Пирс сочувственно смотрит на него. — Твои друзья сбежали. И я не стал бы опускаться до шантажа. Слишком ненадёжно. При всей твоей честности, ты не сможешь играть роль. А оружие должно слушаться, — он кладёт руку на шею Стива, заставляя того брезгливо скривиться, и указывает пальцем на Зимнего Солдата: — Вот так. Стив со свистом втягивает воздух. Пирс поворачивается к Рамлоу. — Командир, покажите ему, о чём я. — Да, сэр, — оперативник криво усмехается и коротко зовёт: — Зимний! Стив сжимает кулаки. Зимний солдат подходит к Броку и останавливается рядом. Рамлоу бросает на Капитана задумчивый взгляд и вытаскивает пистолет. Щёлкает предохранитель. — На колени. Ноги Баки подгибаются, и он покорно склоняет голову. Оперативник смотрит на стоящего на коленях Зимнего Солдата, и Стиву очень не нравится этот взгляд. Так смотрят даже не на оружие, не на пленника, так смотрят на свою собственность. Роджерс кусает губы, чувствуя, как бешено колотится сердце. Рамлоу с какой-то издевательской нежностью треплет Зимнего по волосам и приподнимает его подбородок пистолетом. Вот сейчас Баки смотрит на своего командира, и Стива мутит от того, каким обожанием горит его взгляд. Это невозможно, он отказывается в это верить! Они не могли его сломать! Стива снова окатывает виной, в душе ноющее чувство, от которого хочется взвыть. Это он не удержал Баки, это он обещал спасти его и не справился! Брок хмыкает и сжимает пальцы в волосах. — Хороший мальчик, — в губы Солдату упирается дуло пистолета. — Открывай рот. Зимний послушно размыкает губы, и ствол пистолета медленно погружается в его рот. — Умница, — голос командира чуть дрожит: должно быть, эта картина здорово его возбуждает. Стиву же остаётся только бессильно сжимать кулаки. Рамлоу вдвигает пистолет ещё глубже, так, что это выглядит непристойно, но Зимний Солдат и не думает протестовать. — Видишь, о чём я? — спрашивает Пирс, и Стив невольно вздрагивает от неожиданности. — Он выполнит любой приказ, отданный его командиром. Совсем скоро ты станешь таким же. — Нет, — упрямо мотает головой Стив, но вместе с тем в сердце закрадывается ледяной, животный ужас. Он ведь помнил этого человека: Баки всегда был сильным, что с ним должны были сделать, чтобы превратить в это? Пирсу, судя по всему, не хватает более яркой реакции. — Эй, Рамлоу, — тяжело говорит он, — ты же знаешь, что я в курсе ваших развлечений? Брок чуть напрягается, затем хмыкает, вытаскивает пистолет и тянет голову Зимнего к своему паху, так, что Баки утыкается в него лицом. По спине Солдата пробегает дрожь, и Стив видит, как командир лениво поглаживает Зимнего по волосам. — Хотите, чтобы он, — Брок указывает на Капитана, — увидел всё, что его ожидает? Пирс растягивает губы в улыбке и по-отечески осуждающе качает головой. — Нет, — он подходит к Рамлоу, но смотрит на Стива, — я же знаю: ты на него засматривался, и в лифт тогда явно неспроста просился, — он погрозил ему пальцем. — Уверен, ты хочешь развлечься с ним, пока он ещё всё понимает. Так сказать, чтобы было, с чем сравнить. Стив стискивает зубы, сдерживая просящиеся на язык ругательства. Он отлично понимает, о чём говорит Пирс; одной мысли о том, что этот мерзавец прикасался к его другу, достаточно, чтобы кровь вскипела от ярости. И уж тем более противно думать о том, что собираются делать с ним самим, но он не собирается радовать их с Пирсом, демонстрируя какие-либо эмоции. Брок тяжело сглатывает, и Стив чётко видит в его взгляде растерянность. Что, боится опозориться перед начальством? Слишком привык к идеально послушному Зимнему Солдату? Но иллюзия исчезла, и на лице заиграла привычная усмешка. — Да, директор, — тяжёлый взгляд скользит от лица Стива вниз, по обтягивающей форме — Капитану становится не по себе. В этом взгляде есть что-то прошибающее насквозь: как будто Брок принял решение, и у него нет ни капли сомнений, что Капитан уже ему принадлежит, и сейчас он прикидывает, что сделает в первую очередь, когда ему наконец разрешат поиграть с новой игрушкой. Солдат было дёргается, впервые проявив хоть какие-то эмоции. Рука в волосах напрягается, и Рамлоу буквально вжимает его головой в свой пах. — Директор, — отрывисто говорит он, — Вы позволите позаимствовать Зимнего Солдата? Для него есть работа. Пирс благодушно кивает. — Вставай, детка, — Рамлоу тянет Зимнего вверх. — Ты не посмеешь, — шипит Капитан, быстро мотая головой и пытаясь отодвинуться. — Не вмешивай его в это! — Да неужели? — криво усмехается Рамлоу. — Солдат, раздень его. Зимний без тени сомнения подходит к Капитану, по-армейски чётко проводит по телу, отыскивая застёжки. — Баки! — губы Стива кривятся. — Это же я! Неужели ты не узнаёшь... — Вместо ответа, Зимний рывком срывает с него верхнюю часть костюма, оставляя на запястьях ошмётки ткани. Капитан вздрагивает, по спине пробегает холодок. Зимний хватается за штаны, но Брок останавливает его. — Дальше я сам, — Рамлоу подходит ближе, окидывает его хищным, жадным взглядом, таким откровенным, что Стив чувствует, что неудержимо краснеет. Этот взгляд почему-то напоминает ему юность в одном из самых сексуально раскованных районов, эдакий взгляд, будто его уже поимели. Пирс склоняет голову набок и с видимым отсутствием интереса изучает свой маникюр. Брок нарочито медленно расстёгивает его штаны и резко спускает до колен. Собственническим жестом кладёт руку на бедро и ведёт вверх, с силой оглаживая живот. Утыкается лицом в шею, с силой втягивает воздух. — Директор прав, — хрипловато говорит он, и его руки перемещаются на ягодицы, с силой сжимая их. — Я и правда давно хотел тебя трахнуть. До сих пор жалею, что так и не попал в этот лифт. — Да пошёл ты! — выдыхает Роджерс, резко дёргается и бьёт его головой. Вернее, собирается. Стальная рука фиксирует горло, и Зимний Солдат прижимается к нему сзади. Глаза Стива распахиваются, и он судорожно вздыхает. Баки прижимается горячими, сухими губами к его шее, оглаживает его плечо здоровой рукой и проходится ладонью по груди, останавливаясь внизу живота. Роджерс замирает, тяжело дыша. — Убери его, — цедит он, в упор глядя на Рамлоу, — он здесь ни при чём. — Пра-авда? — тянет Брок, жёстко усмехается и чуть отстраняется. — Зимний, иди ко мне. Баки с заминкой отстраняется от Стива, обходит. Рамлоу убирает одну руку с задницы Стива и приобнимает Баки за шею, наклоняет к себе и грубо целует. До Стива доносится короткий, какой-то беспомощный стон. Брок отстраняется и поворачивает голову Баки к Стиву. — Хочешь его? — вкрадчиво спрашивает он. Баки бросает на Рамлоу быстрый, какой-то жалобный взгляд, закусывает губу и кивает. Стив неверяще смотрит на Зимнего Солдата и загнанно дышит. Он уже понял, что его превратили в безвольную игрушку, но такого он не ждал. Рамлоу улыбается. — Видишь? — он вплетает пальцы в волосы Зимнего и снова толкает его вниз, заставляя опуститься на колени. — Давай, детка, постарайся, — и в упор смотрит на Стива. — Нет! — мотает головой Роджерс и тут же давится стоном, когда Баки умело обхватывает его член губами. — Прекрати! Перестань это делать! Две руки, живая и вибраниумная, ложатся на бёдра Стива, сжимают, поглаживают. Кажется, он действительно получает удовольствие, хоть Стив и слабо представляет, как это вообще возможно. Рамлоу прижимает голову Зимнего крепче, так, что он заглатывает целиком. Стив беспомощно стискивает зубы. Ему хорошо. Жарко, сладко, и то, что это кажется ему отвратительным, делу не мешает. И он совсем не замечает, как Рамлоу оказывается сзади, притирается к нему, кладёт руки на поясницу, совсем рядом с руками Баки, впивается в основание шеи, прикусывает мочку уха. От его прикосновений по телу расходится дрожь, сливается с острым удовольствием, когда Зимний отточенным движением языка проходится по головке члена. — Тебе понравится, — ухо обжигает дыханием, слышится вжик расстёгиваемой молнии, и Брок прижимается к нему уже не через одежду — Стива захлёстывает иррациональный ужас. Он дёргается, насколько позволяют цепи. — Тшш... — Брок хватает его за шею, в то время как пальцы второй руки, смазанные чем-то холодным, по-хозяйски протискиваются между ягодиц, и коротко приказывает: — Отвлеки его. Баки начинает двигаться активнее, пробегает языком по всей длине, плотнее сжимает губы, заглатывает так, что у Стива подкашиваются колени. На фоне этого удовольствия боль от проникающих в него пальцев почти не заметна, она раздражает где-то на фоне сознания. Ощущение заполненности мешает, но ему слишком сладко, чтобы он мог сосредоточиться. — Сейчас, куколка, расслабься, — шепчет Брок ему на ухо и утыкается носом в шею. Боль резким, вспарывающим сознание лезвием пронзает позвоночник. Стив вскрикивает, бьется на цепях, но Рамлоу только хмыкает и дёргает его на себя. К горлу подкатывает тошнота, и перед глазами пляшут искры. — Сейчас станет полегче, — издевательски нежно говорит Рамлоу, поглаживая его по животу. Зимний Солдат двигается медленнее, словно задавшись целью изучить языком каждый сантиметр его члена. Стив беспомощно всхлипывает. Ему всё ещё больно: страшно подумать, что станет, когда Рамлоу начнёт двигаться, и в то же время обезоруживающе хорошо. По животу словно пробегают электрические разряды, он чувствует себя невероятно, нереально беспомощным и до боли открытым. Похоже, что они могут играть на его теле, как на музыкальном инструменте. Один — наслаждением, другой — болью. — Поехали, — Рамлоу прижимается губами к его плечу и делает первое движение. На глаза у Стива наворачиваются слёзы. Кажется, что в его теле проворачивают раскалённый штырь. Движение болезненно медленное наружу и резкое внутрь. Стив издаёт невнятный хрип и неожиданно чувствует, как Зимний успокаивающе поглаживает его по бедру. Это так пронзительно человечно, что Стив опешивает и расслабляется, и следующее движение Брока уже легче. Баки прекращает играть, теперь он движется в одном ритме, глубоко, жарко — Стив не сдерживает нового стона. Удовольствие набирает силу, и, словно почувствовав это, Рамлоу вбивается жестче, так, что с губ Стива срывается вскрик. Тут же усмехается ему в плечо и снова дёргает — Стив чувствует, как из прокушенной губы в рот попадает кровь. Ещё движение, ещё, ещё, больно-хорошо-больно. И вдруг внутри словно вспыхивает, как будто кто-то нажал выключатель, и по всему телу разлетаются искры. Он сдавленно ахает, и Брок замирает, снова прижимаясь губами к его коже. Тишину нарушает трель телефонного звонка. Все трое вздрагивают: они уже успели забыть о присутствии директора. Рамлоу и Баки останавливаются, и Стив чувствует, как его начинает трясти. Ощущение беспомощности и унижения захлёстывает, на глаза наворачиваются слёзы, и он зажмуривается. Пирс поднимается на ноги. — Когда закончите, сам отведи его в комнату обнуления. — Он тяжело сглатывает, и Стив с отвращением понимает, что тому жаль оставлять зрелище на самом интересном. — Что до Зимнего, — он задумывается, — ему пора в криокамеру. — Он задерживает взгляд на лице Стива: — Счастливо оставаться, Капитан. Дверь закрывается. Роджерс загнанно дышит, ему кажется, что он сейчас сорвётся на истерику. — Зимний, наверх, — хрипло командует Рамлоу. Стива бьет дрожь. Он едва сдерживается, чтобы не потянуться за Баки, выпустившим его член изо рта на самой грани оргазма. Это обидно до слёз, хочется хныкать. Зимний обнимает его, притирается к бёдрам, так, что их члены соприкасаются, и Стив ахает. Брок медленно выходит и входит вновь, на этот раз прицельно по той же точке. Баки поглаживает, трётся, запускает пальцы в волосы и притягивает к себе. Целует жадно, но не грубо. Стив вскрикивает, мечется между их телами, но Рамлоу вбивается снова, раз за разом проходясь так мучительно правильно. Рамлоу вдруг убирает одну руку, сгребает Зимнего за волосы и увлекает в грубый поцелуй, буквально сминая его губы своими — неужели ревнует? Разве можно ревновать бездушную игрушку? Но Стив не успевает сосредоточиться, потому что следующие движения Брока выбивают из него все мысли. Боль растворяется за ярким порочным удовольствием. Оно нарастает, вспыхивает сильнее с каждым толчком, его мучительно мало, хватает, чтобы раздразнить. Баки исступлённо трётся об него, и до слуха Стива доносится очередной стон; руки шарят по телу Капитана Америки, словно его обнимает не обнулённый суперсолдат, а настоящий, живой Баки. Стив коротко стонет, и, когда Баки тянется к его губам, зажмуривается и приоткрывает рот. Сейчас ему плевать на то, что он находится в бункере Гидры, что за ними наблюдают, что он связан и скоро его личность сотрут. Есть только это наслаждение, и тёплые живые губы Баки, и тепло четырёх обнимающих его рук. И сейчас, как никогда в жизни, на один короткий миг, он чувствует, как трещит по швам его воля, как растекается по телу сладостное удовольствие, и, когда Баки наконец обхватывает его член рукой, в голове пустеет, он с коротким всхлипом откидывает голову на плечо Рамлоу. Внутри вдруг становится горячо и мокро, и секундой позже Баки тоже кончает, прижимается теснее, благодарно целует его. — Зимний, — тяжело дыша, командует Брок. — Время. Взгляд Зимнего холодеет. Стив прослеживает за его взглядом и видит, как гаснет красный огонёк камеры. Баки прикрывает глаза и судорожно вздыхает. Он открывает глаза и как-то потерянно смотрит на Стива, словно хочет извиниться, но не может найти слов. Стив непонимающе смотрит на него всё ещё затуманенным взглядом. Голос Солдата звучит собранно, и он сейчас ни капли не похож на ту сломленную игрушку. — Держи себя в руках. Лишний шум нам ни к чему, — предостерегающе распоряжается Брок. Баки сверкает на него глазами, и его лицо снова застывает, он сосредоточенно кивает, застёгивает на Капитане штаны и отцепляет скованные руки Стива. По телу всё ещё проходят сладкие судороги, ноги разъезжаются, но туман перед глазами начинает рассеиваться, и Роджерс берёт Зимнего за руку. Всё, что только что произошло, меркнет на фоне промелькнувшего в глазах Зимнего узнавания. — Мы должны идти, — резко говорит Солдат, вырывая руку, — надо спешить. — Баки..? — Стив порывисто подаётся к нему. Зимний Солдат до хруста стискивает зубы. Его дыхание становится тяжёлым, а на лбу выступает пот. — Баки! — Всё ещё скованные руки слушаются плохо, но он не отпускает руку Баки — в этот раз не отпустит. Рамлоу кладёт руку на плечо Солдата, успокаивающе сжимает пальцы. Зимний чуть расслабляется. Брок из-за его плеча жёстко смотрит на Стива. Затем опускается на колени и начинает расковывать ноги Стива, словно давая им минутку наедине. Капитан снова чувствует то же, что и несколько минут назад: Рамлоу видит в нём угрозу, но терпит. Стив хочет заговорить с Барнсом, но ждёт, видит, что Солдат хочет что-то сказать, но ему сложно решиться. — Доверься мне, — наконец говорит Зимний. Стив прикусывает губу и кивает. И дело даже не в том, что выбора у него нет. Просто он как будто понимает, что стоящий перед ним человек для него в какой-то мере совсем чужой. И сейчас — не тот момент, чтобы пытаться вернуть своего друга. — Я всегда тебе верил, — слова даются с трудом. — Хватит болтать, — Рамлоу выпрямляется и перехватывает его цепь. — Мы и так слишком рискуем из-за простой сентиментальности. Чтобы до машины ни звука. Стив кивает и быстро отворачивается. Его вытаскивают в коридор. Брок впереди, Зимний Солдат подталкивает в спину. Охрана им почти не встречается. Они выглядят так, будто идут не по коридорам своего штаба, а находятся на миссии в здании с террористами. Роджерс невольно думает, что за это время они наверняка уже успели стать командой. И судя по тому, как слаженно они действовали всего несколько минут назад, командой не только во время миссий. Стив стискивает зубы и буравит взглядом спину идущего впереди Брока. Они выходят на подземную стоянку. Брок садится на переднее сидение, Зимний устраивается рядом со Стивом на заднем. Стив вглядывается в его лицо, но не может прочесть эмоций. Они отъезжают. — Теперь можно говорить, — замечает Брок с водительского сидения. — У вас пять минут. Баки сжимает губы в линию и кивает. Щёлкает ключ; Баки снимает с него наручники и несколько секунд смотрит в пустоту. — Прости меня, — наконец говорит он. Стив сжимает губы. Баки опускает глаза. — Я помню мало. Отдельные картины. Брок, — быстрый взгляд на водителя, — принёс мне досье. Я помню имя Джеймс Бьюкенен Барнс. Помню твоё лицо. Помню тебя другим, а ещё отрывки... плен... операционный стол... вертолёт. Сердце Стива сжимается. — Пожалуйста, позволь мне помочь, — он протягивает руку и сжимает живые пальцы. Баки мотает головой. — Мы уходим. Ты сможешь скрыться, твои друзья сбежали, а... Пирс, — он со свистом втягивает воздух, — сказал, что Фьюри жив. Тебе есть, куда идти. Но твои друзья не поверят, что мы не шпионы. За меня ты можешь поручиться, а за него? Стив бросает свирепый взгляд на переднее сидение и нехотя кивает. Не может: он и сам бы счёл его шпионом. Он бессильно смотрит на Баки. — Ты знаешь, что я буду вас искать. — Будешь. Но сейчас — выходи.Зимний Солдат
Рамлоу смотрит на Баки в зеркало заднего вида. Вид у командира чуть раздосадованный: Зимний знает, что он всё никак не перестанет воспринимать его как своего подопечного. Знает, что Брок приревновал его к старому другу. Но он знает, что Солдату тяжело. Баки хотел бы рассказать Стиву всю историю, всю правду. Чтобы старый друг понял. Но что он может сказать? Что однажды его командир вдруг начал воспринимать супероружие Гидры как человека? О разговорах после обнуления, о досье, принесённом Броком из архива? О давно готовящейся попытке бегства и согласии вытащить Стива, рискнуть всем, просто потому что Баки попросил? — Жалеешь? — коротко, с неестественным безразличием спрашивает Рамлоу. Баки пожимает плечами и перебирается на переднее сидение. — Он уже большой мальчик, — жёстко говорит он и бросает долгий взгляд на башню Старка, возле которой они высадили Стива; в мыслях всплывают строчки досье Капитана Америки. — К тому же, у меня такое ощущение, что я оставляю его в хороших руках.