Troye Sivan — Happy Little Pill
Небо окрашивается в сладкие медово-розовые тона, когда Луи Томлинсон заканчивает рисунок, закидывая пустые баллончики в огромную черную сумку, которая валяется на земле. Солнце лениво скрывается за горизонтом, пока мягкие лучики пробираются сквозь огромные небоскребы, оставляя солнечных зайчиков весело танцевать на чуть погрязших стеклах и ярких веснушках горожан. Блаженно прикрыв глаза, Луи вдыхает запах свежей краски и достает телефон для того, чтобы сделать очередное фото своего нового творения. Ну, разве это не искусство — надпись, изображенная на стене, такая прекрасная.
Луи любит искусство. На самом деле, всегда любил. С самого детства ему нравилось мазаться в краске, пачкая стены и полы, волосы и руки, маленькое личико. Полностью — с ног до головы, — измазанный разноцветными тонами, он, оставляя после себя маленькие следы, бежал на второй этаж к матери, которая, громко крича, говорила ему идти в ванную, а затем тратила несколько часов на то, чтобы смыть всю прелесть со своего сына. Несколько голубых и желтых прядей всегда оставались нетронутыми — это были его любимые цвета, Луи сравнивал их с небом и солнцем, и специально уклонялся, чтобы мама не замечала эти самые пряди, неделями напролет ходя таким образом, словно так и было задумано. Он был хитрым мальчиком, а также любил мечтать. Ему хотелось творить что-то прекрасное, и сейчас, смотря на красные стены, покрытые зеленой краской — еще один его любимый цвет, похожий на летнюю траву после дождя, — он думает о том, что его творение ни чем не уступает квадрату Малевича, в котором он не видит ничего прекрасного и чудесного.
Почему он не может продать свои рисунки за несколько миллионов? Почему его творения не ценятся так же высоко, как этот дурацкий черный квадрат?
Тяжело вздохнув, он думает лишь о том, как жизнь не справедлива. Кому-то все, кому-то — ничего. Луи просто надеется, что и ему когда-нибудь приползет счастье в руки, махая цветными платочками и солнечно улыбаясь. Возможно, и на его улице будет праздник, а пока что нужно побыстрее собрать свои вещи до того, как полицейские не заметят его "хулиганство" и не поймают.
Сделав несколько фото, он еще раз смотрит на стену, покрытую огромной надписью сочно-зеленого цвета. "Будущее — сейчас". И когда он стал думать по-философски? Жизнь творит с ним сумасшедшие вещи, о которых Томлинсон раньше и не задумывался. С каких-то пор он начал задумываться о том, почему мотыльки всегда собираются на яркий свет? Почему люди вешают на всех ярлыки, не задумываясь, что это совершенно не обязательно, если ты счастлив? Почему, черт возьми, в жизни так много несправедливостей, которые ударяют под дых в самые неподходящие моменты? Почему нельзя плыть по течению и не думать о том, что же будет дальше? Для чего нужно строить планы на следующие пятьдесят лет, а не жить сейчас, сегодняшним моментом и просто наслаждаться жизнью, не беспокоясь, что с тобой будет спустя пару десятков лет? Каждый день преподносит нам сюрпризы, и никто не знает, что с ним будет через неделю, так зачем вбивать себе подобные глупости?
Тысячи вопросов и ни одного ответа.
Достав сигареты, Луи поджигает одну из них — Мальборо — его любимые, глубоко вдыхает никотин, что тут же окутывает легкие тоненькой дымкой, зарываясь в самую глубь, вовнутрь, заставляя каждую клеточку тела расслабиться и облегченно выдохнуть. Выдыхая клубки дыма, что переплетаются с тусклыми лучами солнца, растворяясь в полуночной тишине, он наблюдает за дымом, медленно покидающим его легкие, и вновь затягивается, блаженно прикрыв глаза. Сигарета подрагивает в дрожащих руках — это все нервы, это все результат последних двух месяцев мучений, о которых он не хочет вспоминать, о которых не хочет задумываться, которые он хочет раз и навсегда выкинуть из головы, мыслей, сердца.
Шатен заставляет себя встать на ноги, когда слышит приглушенные голоса позади себя. Если его поймают, ему будет все равно. Томлинсон просто хочет поиграть, просто хочет насладиться моментом и оторваться от души, почувствовать тот самый экстрим, то самое вдохновение, что не приходило к нему месяцами, словно специально покидая его на некоторое время для того, чтобы парень согнулся пополам, почувствовал, что теряет абсолютно все, а потом прийти, словно ни в чем не бывало и улыбнуться — ярко и сладко-сладко, отчего сводит зубы и невольно появляется глупая улыбка на обветренных губах.
— Хэй, — слышит он грубый голос за спиной, вздрагивая. Закинув портфель на плечо, он вызывающе улыбается, полностью поворачиваясь в сторону толстого полицейского. Он приятный на внешность: его черты лица мягкие и домашние, он будто маленький котенок, который попал не в то место, а теперь пытается соответствовать остальным, слабо скрывая волнение и то, что он просто не вписывается в эту атмосферу, мысленно находясь дома и поедая горячие пирожки и сладости, лежа на кровати рядом со своей женой и детьми, бегающими в огромном саду.
Луи ухмыляется своим мыслям, мужчина лишь приподнимает брови, словно понимая, о чем думает нарушитель порядка. Он тычет пухлым пальцем на стену, его карие глаза сужаются, и теперь он напоминает Луи недовольного толстого кота Гарфилда в тот момент, когда Джон подавал ему невкусные корма, вместо аппетитной лазаньи.
— Ты нарисовал?
Луи хочет смеяться. Он правда старается удержать ухмылку и смех, что с огромной силой рвутся наружу. Но сдерживается, чтобы не разозлить недовольного полицейского сильнее.
— Ага, — дерзко кидает он, замечая несколько крупных фигур, приближающихся к их месту. Он хочет громко рассмеяться, чтобы его приняли за сумасшедшего, а потом бежать, бежать, бежать, пока легкие не будут гореть ярким пламенем, а ноги не станут ватными, и он не сможет двигаться, будто погрязший в зыбучие пески по самое горло. Он хочет почувствовать себя чуточку свободным, живым, наполненным эмоциями и бурлящим счастьем и предвкушением чего-то в груди.
— Какие-то проблемы? — спрашивает один из подошедших полицейских, хмуро оглядывая Луи с ног до головы. Он кажется горячим, его тело подкаченное, черты лица мягкие, но одновременно резкие, четкие. Острые скулы, голубые глаза и темные волосы, все это в комплекте с крепкими руками и широкой грудью. Луи бы переспал с ним,
поиграл. Жаль, что сейчас ему придется убегать со скоростью света от этого горячего мужчины. Почему он не пошел учиться на полицейского? Он бы смотрелся очень горячо в полицейской форме и мог бы наказывать плохих мальчиков и нарушителей порядка у себя в кабинете, применяя наручники и
прочие штучки для подобных развлечений.
— Да, — вырывает его из своих мыслей полненький мужчина, губы сложены в одну тонкую линию. Он злится, отчего Луи хочется пощупать его за пухлые щечки и потрепать мягкие на вид волосы. — Вот, его рук дело, — он указывает на надпись, после чего оба мужчины смотрят на стену, изучая ее в течение нескольких секунд. Луи мысленно гадает, что они думают об этом. Интересно, кто-то оценит его старания по достоинству или уже завтра стена вновь будет бледно-красной?
— Почему такие, как ты не хотят писать свои дурацкие надписи на бумаге? Зачем портить здания?
Луи поджимает губы. Дурацкие надписи? Портить здания? Да они еле держатся — облезлые и старые, некрасивые, уродливые. Неужели эта надпись может испортить что-то?
— Так, сейчас ты пройдешь с нами в участок, и мы посмотрим, что делать с тобой, — внезапно мужчина не кажется Луи привлекательным. Внешность — хорошая оболочка, но внутри он гнилой и засохший, он ничего не понимает, не смыслит в искусстве. Луи может сказать, что ни за что не стал бы общаться с таким человеком, потому что такие люди — никто. Они — лишь кусочек никчемного общества, который не имеет своего мнения и всегда идет на поводу у всех.
— Марк, думаю, стоит отпустить парнишку. Ты же больше так не сделаешь, да? — карие глаза устремляются в его сторону. Луи моргает — раз, два. Сжимает лямку на портфеле. Неужели этот маленький пухленький мужчина хочет помочь ему? Извини, малыш, но у Луи на сегодня другие планы.
Томлинсон улыбается, паутинка морщинок яркими лучиками собирается у его глаз, что блестят неестественной голубизной.
— Сделаю, — нахально произносит он, огонь горит в его груди. Пальцы начинают дрожать, а сердце стучит с невероятной скоростью в предвкушении. Он начинает прерывисто дышать, вновь улыбаясь. — Я буду приходить сюда каждую ночь и писать надпись с каждым новым разом.
Полицейские буквально задыхаются от подобной наглости. Пухленький мужчина грустно опускает взгляд — видимо, ему совсем не хочется гоняться за нарушителем порядка, но что поделать, это его работа. Луи его немного жаль. Совсем чуть-чуть.
— Тогда, боюсь огорчить тебя, тебе придется пройти с нами, — Марк — тот, что подкаченный, — делает шаг вперед, пристально смотря в голубые глаза парня. Он кажется уставшим, и Луи это лишь на руку. Он отступает назад, криво ухмыляясь.
— Что ж, боюсь вас огорчить, но сначала вам придется догнать меня.
И он полностью оборачивается в сторону огромных заборов, заливисто смеясь. Мужчины что-то кричат, а затем слышится громкий топот и ругательства, они буквально в паре шагов от него, но он успевает запрыгнуть на забор, повисая на нем, словно огромная коала, улыбающаяся во все тридцать два.
— Побегаем? — хитро спрашивает он, сверкая глазами. Полицейские лишь испускают протяжные стоны, смотря на то, как Луи перепрыгивает на другую сторону, не переставая быстро передвигать ногами. Сильный холодный ветер бьет в лицо, щеки начинают болеть от широкой улыбки, что не спадает с его лица. Он звонко хохочет, поворачивая в сторону мусорных контейнеров и запрыгивая на один из них, поднимая руки к верху и закрывая глаза.
Живой.
— Стой!
Луи спрыгивает на землю, ноги подгибаются от боли, но он поднимается, прикрывая глаза от садящего за горизонт солнца и замечая вдалеке двух полицейских, бегущих в его направлении. Он выбегает на один из узких переулков, несколько раз оборачиваясь и смеясь, пустые баллончики шумят в рюкзаке, пальцы становятся красными от холода. Но ему все равно. Он бежит, бежит, не переставая, слыша позади грязные ругательства и топот, наслаждается этим.
— Идиоты, — смеясь, произносит он, перепрыгивая через несколько труб и удерживая себя за потрескавшуюся стену. Он спрыгивает на землю, пытаясь унять сбившееся дыхание и поглаживая левый бок, что немного тянет от слишком быстрого бега и неправильного дыхания.
Солнце полностью скрывается за горизонтом, и огромная луна появляется на черном небе. Луи тяжело вздыхает, очередной порыв ветра несет с собой шум шершавых листьев и топот полицейский позади. Легкая футболка не помогает скрыться от холода, и шатен решает достать толстовку из рюкзака, чтобы согреться. Он чувствует, как его щеки горят, становясь красными, будто огромные гелиевые шарики в день рождения. Он цепляется за холодную трубу, не обращая внимания на нескольких прохожих, которые кидают на него подозрительные взгляды. Город горит яркими огнями, он пропитан ночным воздухом и шумом молодежи вдалеке. Музыкой, что слышна из тысячи клубов и пабов, алкоголем и яркими улыбками, случайными знакомствами, романтическими прогулками и свиданиями; ночь пропитана спокойствием и тишиной. Она пропитана всем, что так обожает Луи.
Он не замечает, как Марк цепляется за край его зеленой толстовки, и он еле успевает вырваться из хватки, с громко-колотящимся сердцем, ускоряя темп и оборачиваясь назад, замечая, что мужчины также выдохлись, но продолжают бежать, постоянно что-то крича и грозно поднимая руки, угрожая ему различными жестами, от которых становится смешнее.
Луи замечает маленький ларек, в котором сидит пожилая женщина, читая старенькую газету и несколько раз поправляя оправу толстых очков, — прячется за ним и отмечает, что ему хочется разрисовать его поверхность: она новая и чистая, еще никем не тронутая, идеально подходящая под его занятие. Он решает вернуться сюда, как только разберется с этой небольшой проблемой. Его грудь высоко вздымается, пальцы крепко держатся за стенку здания, словно это спасет его в случае того, если мужчины догонят его.
Он слышит шум мотора и скрип колес, поднимая взгляд и щурясь от сильного ветра.
Водитель мотоцикла оглядывает его несколько секунд, заправляя несколько непослушных кудрявых прядей за ухо.
— Залезай, — спокойно произносит незнакомый парень, останавливаясь прямо перед запыхавшимся и красным Луи. Его широкая улыбка хитрая и завораживающая, и Луи, недолго думая, запрыгивает на байк, обвивая руками тело незнакомца.
— Удачи вам, неудачники, — кричит он полицейским, которые останавливаются в паре шагов от них, матерясь. Луи лишь заливисто смеется, крепче прижимаясь к водителю и вдыхая аромат краски и мяты — приятно.
Они едут быстро — обгоняя каждый автомобиль и резко заворачивая в узкие переулки и только там сбавляя темп. Луи наслаждается этим: экстримом и драйвом, тем, как его сердце замирает на секунду, когда незнакомец слишком резко тормозит или же, наоборот, нажимает на газ. Ему хочется кричать от счастья, но он лишь прижимается покрасневшей щекой к широкой спине и смотрит на небо — еще пару часов назад оно было пустым, как и его душа. Но сейчас оно покрыто миллионами звезд, они словно чувствуют состояние шатена, так же заполняя ночное небо — словно покрывало — как и чувства, что сейчас переполняют грудную клетку Луи.
Он пытается посмотреть на байкера, его лицо не скрыто за шлемом, но длинные кудрявые волосы попадают прямо в его лицо. Он часто щурится, поворачиваясь на Луи, уголки пухлых губ растворяются в неловких улыбках, и он вновь поворачивается в сторону дороги, крепко и уверенно управляя байком. Луи всегда хотел мотоцикл, он приносит больше ощущений, нежели автомобиль. Ему нравится чувствовать порывы ветра на лице, нравится ощущение в груди, нравится просто каждый раз улыбаться прохожим, с огромной силой давить на газ и мчаться в бесконечность.
— Почему ты выбрал именно байк? — кричит он сквозь сильные порывы ветра, убирая волосы со лба. И это немного странно, что первое, о чем он спрашивает — это почему именно байк, а не машина. Он не спрашивает, почему незнакомец вообще спас его и предложил подвезти: и отсюда возникает еще тысяча вопросов: куда подвезти? Куда они вообще направляются?
Но Томлинсону нравится, что он не знает, куда едет. Ему нравится доверять этому незнакомцу и просто расслабляться, крепко держа его в своих объятиях — не совсем объятиях, но это неважно.
Байкер улыбается, Луи чувствует это. Он улыбается в толстовку парня, закрывая глаза. Тело водителя напряжено, он чувствует пальцами крепкий пресс и мышцы, и, когда незнакомец не отвечает, он решает, что тот не услышал вопроса, и просто расслабляется, решая выбросить все из головы и просто посмотреть на звезды.
•••
— Так почему ты решил спасти меня?
Они ложатся на сырую траву, что покрыта капельками маленькой прозрачной росы. Прячась под огромной кроной дерева, парни одновременно устремляют взгляд на нежно-розовый рассвет, переливающийся мягкими тонами фиолетового и желтого. Они ехали всю ночь, и теперь, когда стрелки часов показывают три утра, они решают отдохнуть и насладиться прекрасным рассветом.
— Потому что ты мне понравился, — просто отвечает незнакомец, и впервые за все это время Луи решает заглянуть ему в глаза. Он замирает, когда видит, как искрятся малахитовые глаза, смотря на него в ответ, слегка прищуренные от утреннего солнца, лучики которого мягко ложатся на его шоколадные кудри и светлые ресницы.
Красивый.
— Почему я тебе понравился? — Луи вспоминает покрасневшие щеки, наверняка растрепанные волосы и дрожащие пальцы. Он не был красивым в тот момент, нет.
— Потому что ты был переполнен эмоциями, потому что ты убегал от полицейских и улыбался как сумасшедший. Мне понравилась эта улыбка, — мягко говорит он, и после этого Луи набирается смелости, наклоняясь к незнакомцу и касаясь его губ своими. Они — губы — холодные и обветренные, но парням все равно. Они прикрывают глаза, наслаждаясь лучиками солнца, что переливаются в их поцелуях и весело играют на их покрасневших щеках, делая момент более интимным и прекрасным.
Разорвав поцелуй, он прикусывает губы, ложась на грудь кудрявого и вдыхая аромат свежей травы и мяты, что исходит от байкера. Его грудь вздымается и опускается, словно морские волны в ночное время — тихие и спокойные, успокаивающие. Луи тянется к большой ладони, переплетая длинные пальцы со своими и оставляя нежные поцелуи на одном из них. Удивительно, как судьба может преподносить подобные сюрпризы.
— Я люблю скорость, люблю ощущения легкости и экстрима, именно поэтому я выбрал мотоцикл, а не автомобиль, — мягко говорит парень, улыбаясь своим мыслям, и Луи улыбается в ответ, крепче сжимая байкера в своих объятиях.
— Я думал, что ты меня не слышал, — тихо говорит Луи, поворачиваясь и вглядываясь в ярко-зеленые глаза напротив.
Парень лишь улыбается, теплый утренний ветер приносит с собой шершавые листья и запах свежести, спокойствия, тишины. По трассе проезжают несколько автомобилей, поднимая клубки пыли над землей.
— Нам пора, — говорит байкер, помогая Луи подняться.
Они медленно направляются в сторону мотоцикла, не переставая смотреть на поднимающееся солнце и небо, что становится полностью голубым и таким безграничным.
— Как тебя зовут? — щурясь из-за солнечных лучей, спрашивает шатен. Незнакомец лишь мягко улыбается, чмокая его в нос.
— Гарри.
— Луи.
— Приятно познакомиться, Луи.
— И мне, Гарри.
— Хочешь прокатиться со мной, красавчик? — смеясь, спрашивает Гарри, и Луи тихо хихикает, кивая.
— Смотря куда ты меня повезешь, милый.
— А куда ты хочешь? — Луи задумчиво закусывает губу, улыбка еле сдерживается, чтобы не показать себя в полной красе. Гарри такой красивый в утренних лучах солнца, и эти его кудряшки, и ямочки на щеках, Луи тает, словно сахарная вата, расползаясь по горячему асфальту.
— На край света.
Гарри ухмыляется, протягивая ему руку и помогая сесть на мотоцикл, надевая шлем и протягивая один из них шатену в руки. Он надавливает на газ, после чего мотор издает громкий шум, пыль поднимается, окутывая их со всех сторон, и они срываются с места, с каждым новым километром ускоряясь. С каждым новым километром чувствуя себя свободнее и счастливее. С каждым новым километром Луи сильнее вжимается в тело байкера. И с каждым новым километром Гарри улыбается все шире и ярче приветливому солнцу.
— Значит, мы поедем именно туда, — запоздало отвечает Гарри, когда они проезжают половину пути к бесконечности. Когда они проезжают тысячи километров, наслаждаясь ярким солнцем и компанией друг друга. Когда они благодарят судьбу за то, что нашли друг друга. За то, что она сделала их чуточку счастливее, окрашивая их миры яркими красками.
— Так что ты сделал, что они так взбесились? — смеясь, спрашивает Гарри, мягко целуя руку парня напротив.
Луи лишь пожимает плечами, загадочно улыбаясь.
— Творил.
