Жизнь с начала

      Сторибрук плавно входил в привычное для него русло. Злодеи злодействуют. Герои геройствуют. Жители боятся и пожинают плоды крупных встреч первых со вторыми. Голд невесело усмехнулся, он находил свое положение весьма забавным. Несколько сотен лет его считали главным злодеем, он сам стремился стать героем (и стал им на какое-то время), а в результате Румпельштильцхен вернулся к тому же, с чего начинал. Хромой прядильщик (благо не нищий), голос которого не влияет ни на что и которому остается лишь прятаться, когда на сцену выходят главные игроки. Мужчина покачал головой. Не справедливо конечно, что Тьма выбрала мисс Свон в качестве сосуда, но жизнь вообще несправедливая штука, и за все в ней придется платить. Белоснежка и Прекрасный, так отчаянно желавшие, чтобы их ребенок был Героем, своими действиями (косвенно, конечно же) толкнули ее в объятия темной стороны. И теперь их «прекрасная» семейка отчаянно ищет выход из ситуации. Вследствие этого постоянная суета (Чарминги), угрозы (Реджина), исчезающий алкоголь (Крюк), новые опер… - Румпель, с тобой все хорошо? Тебя что-то беспокоит? Опять сердце? Белль. Милая, славная Белль. Румпельшитльцхен и представить не мог, что, очнувшись от магического стазиса с ноющей головой и болезненным чувством пустоты в сердце, первое что он увидит, будет его ненаглядная супруга. Да и спустя неделю мужчина еще не до конца поверил, что его любимая решила остаться с ним: присматривать и заботиться о ее (и только ее) старом и уже ни на что не годном чудовище, вместо того, чтобы геройствовать, спасть город от нового Темного. Он иногда поглядывал на нее, проходя рядом, старался легонько коснуться, удостовериться, что она действительно здесь. Еще большей неожиданностью для бывшего мага оказалось, что Белоснежка и ее Принц решили передать малютку Нила для присмотра миссис Голд, видно решив, что старшая сестра, одержимая Тьмой, сможет попытаться ему навредить. А может просто подумали, что ребенок может стать помехой, кто этих героев разберет. - Все в порядке, Белль. Просто задумался, - мужчина выдал девушке шаткую улыбку и попытался сменить тему. – Слышно о каких-нибудь успехах? - Нет, пока ничего. Эмму так и не нашли, - изучив мужа долгим взглядом, ответила Белль. - Как видно мисс Свон хороша не только в поисках людей… - Румпель, как думаешь, у них получится помочь ей? Голд ненадолго задумался, всматриваясь во встревоженные глаза девушки, нахмурился, а затем ответил: - Не знаю, Белль. Я триста лет был Темным, и ты сама знаешь, что из этого получилось. Как бы то ни было, я не желал мисс Свон такой участи. Они оба замолчали и уставились на не подходящий моменту мирный пейзаж, открывающийся их глазам. Птицы неспешно плыли по глади небольшого озера, легкий ветерок колыхал свежую листву, солнце периодически то скрывалось за тучами, то снова появлялось на небосклоне. Глядя на эту картину Румпельштильцхен размышлял, когда в его жизни пошло все наперекосяк: в момент, когда он убил Зосо, переняв на себя проклятье или когда он размозжил себе ногу, поставив на себе клеймо труса, а может все-таки в ту минуту, когда он появился на свет? - Ты отдохнул? – прервала поток невеселых мыслей Белль. – Пройдемся еще немного? Мужчина кивнул, и пара поднялась со скамейки. Руки девушки ухватили ручку коляски, и они неспешно двинулись по дорожке, идущей вдоль водоема. М-да, после того, как его сердце освободили от Тьмы, а, следовательно, и силы Темного, прыти в Голде заметно поубавилось: лицо осунулось, то здесь то там можно было найти глубоки морщины, да и боль в ноге вновь стала постоянным спутником. Так что ежедневные прогулки становились для мужчины порой настоящим испытанием, но Белль всегда была рядом, чтобы позволить опереться Румпельштильцхену. Неожиданно вдалеке раздался резкий хлопок. Напуганные звуком птицы поднялись в небо, а в коляске заворочался мирно спящий до этого маленький принц. Спустя еще мгновение ребенок заплакал, и паре пришлось остановиться. - Ну, что ты, малыш, не плачь, - Белль взяла мальчика на руки и принялась укачивать. – Ничего плохого не случилось, просто гром. Мы же не будем бояться грома? Мы же будем храбрыми и сильными, как мама с папой? – ворковала девушка над малышом. Глядя на эту картину, сердце Голда сжалось от щемящей тоски. Так просто было поверить, что это его семья, что это их ребенка Белль успокаивает ласковыми словами, что он имеет право подойти и обнять их. Но он не мог. Как бы того не желал Румпельштильцхен этот мальчик не был его сыном, а эту девушку он не мог просто подойти и поцеловать. Как ножом по сердцу в памяти всплыли воспоминания придуманной Айзеком жизни. У них было все это, пока Румпельштильцхен все не испортил. Он уничтожал любой свет, к которому прикасался. Наконец, малыш успокоился, и, нежно улыбнувшись, Белль усадила его обратно в коляску. Обернувшись, она заметила выражение страдания на лице мужчины, и что в уголках глаз притаились слезы. - Румпель, что случилось? – девушка осторожно взяла Голда за руку и подняла к своей щеке. - Белль… - из груди вырвался всхлип, но Румпельштильцхен постарался его сдержать. – Белль, ты когда-нибудь… Ты когда-нибудь задумывалась о ребенке? – было видно, что каждое слово дается ему с трудом, но ему было нужно это знать. - Конечно, - на ее лице появилась почти мечтательная улыбка. Конечно, она думала о ребенке. О мальчике или девочке, это не столь важно. Наверняка у него были бы вьющиеся темные волосы и карие глаза, как у его отца. Она практически могла видеть, как Румпель ни на минуту не оставляет их малыша, и как она читала бы им обоим сказки… - А как ты думаешь… - мужчина неуверенно отвел взгляд и переплел их пальцы. – Ты бы… мы… - он ненадолго задержал дыхание и закрыл глаза, собираясь с духом. Голд выдохнул и, открыто посмотрев в глаза Белль, произнес: - Как ты думаешь, мы бы могли попытаться снова… – и словно не до конца уверенный в собственных словах добавил: - … вместе? - Да, Румпель, - девушка закивала головой. – Вместе.