Второй после Мадары

      — Хокаге-сама. Сегодняшней ночью из лаборатории пропал один из объектов изучения, первого ранга секретности.       — Риннеган?!       — Шаринган. Они находились в разных отделениях, каждое — запечатано надёжнейшим образом. Лаборатория была под охраной, но сенсоры ничего не почувствовали. В ста метрах найден труп джонина Хьюга Токумы.       Пауза.       — Ко мне Хатаке Какаши. Немедленно. ____________       Ханаби распахнула глаза. Что-то алое. Чуть отдалившись, она обнаружила, что лежит на боку, уткнувшись в расцарапанную спину. Потянувшись к ней рукой, она с тревогой отметила под ногтями кровь. Разум просыпался постепенно. Внизу живота неприятно тянуло.       Стало зябко и неуютно. И внезапно — страшно.       Ханаби рывком упёрлась на руки и уставилась в окно. Темно. Ни капли света. Слава богу.       Халат, футболка, шорты. Волосы.       Теперь можно и оглянуться.       Первый порыв — подойти и укрыть. Мокрый, он ведь замёрзнет.       Ханаби запоздало нагнала мысль, что она, наверное, должна жалеть о произошедшем. Но это не получалось по двум причинам. Во-первых, вся ситуация не укладывалась в шаблон, который сложился у неё о так называемом первом разе. Это должно быть либо сопливо-романтично, либо мерзко и неудачно. Но это было иначе… Это было естественно. Его движения, разматывающие клубок её желаний; их влажное, бурное и равноправное единство… Потому Ханаби даже не восприняла это как какую-то веху в своей жизни. Во-вторых, после этого между ними будто образовалась незримая дополнительная связь, похожая на нити чакры между кукловодом и марионеткой. Если включить бьякуган — нити становятся видимыми. Только вот Ханаби чувствовала, что понятия «кукловод» и «марионетка» вряд ли тут применимы. Слишком сложно и серьёзно она уже относилась к Обито, чтобы играть им, и слишком мало у него было возможностей управлять ей.       Ханаби присела рядом с ним и взъерошила ему волосы, чтобы быстрее высохли. Её рука, скользнувшая по его спине, наткнулась на что-то липкое. Приподнявшись на цыпочки и перегнувшись через него, Ханаби почувствовала, как внутри заныло. Из одной из незатянувшихся ран струилась кровь. В этом месте её как раз пересекали царапины от ногтей Ханаби. Мучимая чувством вины, она заставила себя взглянуть в его лицо. И испытала небольшое облегчение. _________________       — Ты улыбаешься.       Обито зацепился за эту фразу из реальности и попытался по ней выкарабкаться из забытья, как по верёвке.       — Ммм… — он потянулся. Обнаружил, что отвыкшее от малейших нагрузок тело теперь налито свинцовой тяжестью, слабостью.       — Потерпи, мне нужно обработать тебе спину.       Её голос чуть дрожал. Как совсем недавно она вся — в его руках. Вспышка последних событий пробуждающе хлестнула мозг.       Конечно, после такого — пусть делает с ним всё, что хочет. И Обито вообще терпеливый.       Умиротворение разливалось по венам, ласкало изнутри. Обито сам себя не узнавал. Или, наоборот, это и есть настоящий он, просто давно потерянный?       Она принялась колдовать над его спиной какой-то щиплющей прохладой. Воспользовавшись моментом, Обито незаметно опустил руку вниз. Липко. Интересно, а куда это он?.. Он ведь соображал тогда? Мысли заметались в панике. Спрашивать у неё — верх глупости и идиотизма.       И одеться бы для начала.       Усилием воли заставив себя отложить решение этой проблемы на потом, Обито дождался окончания процедуры.       После этого она почему-то легла рядом. Он осторожно дотронулся до неё: уже одета. Совсем небольшая искорка разочарования.       Несколько минут они лежали молча, думая каждый о своём.       — В честь чего тебя так назвали? — он наконец-то подобрал корректные слова, чтобы выяснить то, что уже давно напрягало.       — Что, прости?       — Ну. Каннаби. Откуда это имя?       — Ханаби. А ты как сказал?       — Кхм… Так и сказал.       «Ну я уже трижды или четырежды идиот».       — Не знаю. Мой отец не похож на любителя фейерверков.       — А у тебя есть такая штука на лбу?       — Ха-ха. Нет. Я из главной семьи, если ты об этом.       Хьюга из главной семьи. А работает тут. Что-то здесь не так.       — Тебе ведь нельзя здесь находиться?       — Я… на дежурстве.       — Ты пряталась от дежурного.       — У нас несколько дежурных!       — И зачем же ты тогда пряталась?       — За мной закреплён другой этаж, — нехотя ответила Ханаби. — Было бы странно, если бы меня застали здесь. Пришлось бы объяснять, почему я покинула свой пост.       — И почему ты покинула свой пост? А вдруг там кто-то умирает?       «Да заткнись ты уже. Будь благодарен, что она тебя не бросила тут», — одёрнул он сам себя.       — Там нет тяжёлых больных. Моя помощь нужнее здесь.       — Но ты уже много времени тут, со мной. Есть ведь и другие.       — Я всё равно не смогу помочь всем.       Вопрос «но почему именно я?» застрял в горле. Уж больно жалобно он звучал бы.       — Я хочу кое-что спросить, но боюсь, — её голос снова дрогнул.       Какое совпадение.       — Попробуй, — вырвалось у него осторожное. Обито уже пожалел об этом.       — Что случилось с твоими глазами? — на одном дыхании выпалила Ханаби.       Кулаки сжались сами собой.       — Не отвечай! Ничего страшного! Прости, — донеслось откуда-то с другого конца комнаты. Похоже, Обито ещё и сильно изменился в лице, чем напугал её.       Проще всего сказать, что потерял в бою. Но, чёрт, как же сильно упоминание этой вынужденной и фатальной слабости, оказывается, его задевает.       — Это был единственный шанс выжить.       По крайней мере, не соврал. Вряд ли ответ её удовлетворил, скорее она просто не рискует переспрашивать. Ну и хорошо. Обито зарёкся впредь разрешать задавать ему подобные вопросы. Нужно сменить тему.       — Так почему ты пропускаешь тренировки?       — Откуда…       — Ты сама сказала.       — Я тренируюсь столько, сколько нужно. И сейчас мне нужнее практиковаться именно в медицинских техниках. Чем я здесь и занимаюсь. Это отец этого не понимает.       — Но у тебя же нет медицинских техник.       — Как это нет? С чего ты взял?       — Ты их совсем не используешь.       — Использую!       — Ну я же вижу. То есть… знаю. Типичные медицинские техники позволяют заживлять напрямую, а не посредством чакры пациента.       — Я пока умею только так. И чтобы научиться по-другому, мне нужно достаточно времени проводить здесь. Но отец считает, что техники нашего клана важнее, поэтому нужно тренировать только их, а остальное — постольку поскольку. Мне кажется, он слишком серьёзно к этому относится.       — А у меня не было родителей, — помолчав, зачем-то сказал Обито.       — Значит, ты ел, что хотел, тренировался, когда хотел, гулял, где и когда хотел, дружил, с кем хотел?       — А я не хотел. Ну то есть хотел. Но… не знаю. Я хотел иметь родителей. Говорят, я был на них похож.       — Почему «был»?       — Потому что, — отрезал он.       Что за неуместный разговор.       — Они погибли, да? — грустно спросила Ханаби.       Ну да, почему бы не добить Обито, который уже и так порядочно раскис. Хотя, он сам это начал.       — Да. Война.       — Сколько же тебе лет? — проговорила она с удивлением.       — Тридцать один.       — Ого-о…       Обито не понравилось это «ого».       — Выглядишь ты моложе.       — Спасибо за комплимент.       — Эй, — Ханаби погладила загрустившего Обито. Когда это она снова оказалась рядом? — Всё будет хорошо. Я пойду найду что-нибудь перекусить. Тебе взять? Там есть автомат.       — Нет, спасибо. Я не голоден.       Дверь за ней закрылась настолько бесшумно, что осталось ощущение, будто она ещё в комнате. ____________       — Шизуне, быстро собери подготовленную нами команду. Больше нет времени ждать.       — Но я только вчера проводила осмотр: он ещё очень слаб.       — Значит, придётся рискнуть. Так или иначе, вероятность удачи высока.       — Цунаде-сама, а Какаши?       — Он один из лучших и преданных шиноби Конохи, бывший член АНБУ. Он сделает так, как лучше для деревни.       — Я имею в виду, сможет ли он это пережить? Он ушёл такой потерянный…       — Сможет. Что угодно можно пережить, Шизуне. К тому же, у Какаши сильная воля. Многие бы его выдержке позавидовали.       Цунаде задумчиво крутнулась на стуле к окну и, дождавшись, пока Шизуне выйдет, прижала вытянутую вперёд ладонь к стеклу. Между пальцев поднималось солнце. ____________       Ну когда его уже кто-нибудь сменит?!       У Шикамару уже кипел мозг от бесконечных споров с Наруто. То его вроде бы удавалось убедить не вмешиваться не в свои дела, то в его голове щёлкал опять какой-то моральный тумблер и всё начиналось сначала. Наруто прекрасно высыпался днём, так что споры не прекращались даже ночью.       Внезапный стук в дверь стал спасением.       — Шикамару. К Хокаге.       — Спасибо, Сакура. Уже иду. Наруто, не делай глупостей.       Уже за дверью:       — Сакура, нужно прислать кого-нибудь к Наруто.       — Я придумаю что-нибудь. Предупреди всех, что я буду с минуты на минуту.       Когда все оказались на месте, кроме почему-то самой Пятой, собранная больше обычного Шизуне начала:       — Напоминаю кратко план действий. Специальная команда состоит из четырёх человек, плюс два страхующих из АНБУ. Основным исполнителем техники назначен Шикамару. Это будет похоже на то, что вы уже выполняли. Первым делом Ино читает актуальные мысли Обито, затем подчиняет разум. Сакура имплантирует глаз и максимально лечит. Хината в это время наблюдает бьякуганом за динамикой чакры. Шикамару, экономивший до этого силы, опутывает его тело тенью, начинает складывать его руками печати. Перед последней печатью Ино отпускает разум Обито, чтобы не пострадать самой, так как воздействия на тело подчиняемого влияют на самочувствие подчиняющего. Это оставляет необходимый эффект неожиданности, и Шикамару завершает технику. После этого АНБУ избавляются от тела Обито. А в лаборатории в поддерживаемом в специальных условиях теле оживает Первый Хокаге. С ним рядом будет его внучка, Цунаде-сама, чтобы объяснить, что к чему, и подстраховаться от возможной неадекватной реакции. Задание понятно?       — Так точно, — сдержанный дружный хор.       — Приступить через полчаса.       Каждый из шиноби выходил из кабинета Хокаге серьёзен и погружён в свои мысли. Никто не в восторге от идеи предстоящего убийства. Это необходимость. Одно дело — в бою, защищаясь, а другое — хладнокровно, расчётливо обменять одну жизнь, даже самую никчёмную или опасную, на другую. Подсознательно никто не хотел брать на себя такую ответственность. Но приказ есть приказ.       Шикамару зевнул и попытался сконцентрироваться. Сказывался длительный недосып. Нужно было как-то от него избавляться, раз уж у него такая важная миссия. Он отправился к автомату со всякой ерундой, чтобы добыть энергетический напиток. Прямо перед ним какая-то девушка чуть ли не опустошила автомат и покинула его почти бегом, едва не роняя кучу цветных упаковок. _____________       Только выйдя в коридор, Ханаби поняла, что уже светает. Смена Токумы заканчивается в шесть. Но шести ещё нет.       Стараясь не шуршать добытыми в автомате шоколадными батончиками, она свернула в нужное крыло. И тут же отпрыгнула назад, за угол. Возле комнаты Обито кто-то был.       Ханаби не без труда применила бьякуган. Волосы, полувеером торчащие вверх, маска, спущенный на глаз протектор. Внезапным гостем Обито, уже проникшим в палату, оказался несостоявшийся Шестой Хокаге — Хатаке Какаши.       Ханаби припустила по коридору и у самой двери снова напрягла глаза. Какаши стоял лицом в нужную сторону, но — из-за маски — слов визуально было не разобрать. Вдруг он резким движением сдвинул протектор на лоб и занёс руку для печати. Шаринган. Гендзюцу?       Прежде чем Ханаби поняла, что делает, она ворвалась в комнату, бросилась на Обито и плеснула в него чакрой.       — Кай! Ты в порядке?!       Обито не успел ответить. Руки и ноги Ханаби будто онемели, а в следующее мгновение она почувствовала жёсткий удар об пол.       Голова немного кружилась. Пол был странный: тёмно-серый, каменный, не больничный. Но, вопреки ожиданиям, отнюдь не холодный.       Оказалось, она всё ещё крепко сжимает его плечо. Обито морщился и потирал затылок. Похоже, он тоже неслабо приложился о камень.       Ханаби судорожно оглянулась в поисках Какаши. Пространство вокруг состояло из тёмно-серых блоков разного уровня, между которыми зияла чернота. Неба не было. Что это за место?       Воздух свернулся полосатой спиралью, которая внезапно преобразовалась в силуэт Какаши.       Ханаби без лишних слов метнула кунай. Какаши легко подался корпусом вправо, уклоняясь.       — Какаши. Она друг, — жёсткий голос Обито сзади.       — Быстро ты нынче заводишь друзей, Обито.        Какаши помолчал и продолжил:       — Она будущая глава клана Хьюга. Её нужно вернуть обратно. Её хватятся.       — Она медик. Мне сейчас без неё будет сложно.       — Ханаби, — Какаши повернулся к ней. — Как медик, ты должна помочь пересадить мой глаз Обито. Он один не справится.       Ханаби хлопала ресницами и отчаянно не понимала, что происходит. А такое с ней случалось нечасто.       — Я тебе объясню, что нужно делать, — голос Обито лязгнул интонациями человека, привыкшего руководить. — Какаши, нужна аптечка.       Тот извлёк откуда-то небольшую сумку и протянул Ханаби, выжидательно глядя на неё. Ханаби повертела аптечку в руках, всё ещё недоумевая. Почему Какаши только что хотел напасть, а теперь делится глазами? И почему Обито ему верит? Может, он всё же в гендзюцу? И Ханаби тоже? Иначе почему всё вокруг выглядит так странно?       — Кай! — попыталась ещё раз Ханаби.       — Ханаби. Это не гендзюцу. Твой отец не любит фейерверки. Теперь веришь? Ты говорила, что я могу рассчитывать на твою помощь, — вмешался Обито. На этот раз его голос звучал успокаивающе.       Даже если это и гендзюцу, то не самое неприятное.       — Что нужно делать?       Обито кратко и точно дал инструкции. Ханаби пришлось уложить Какаши рядом с ним и долго возиться. По мере возможности, Обито ей помогал. В конце концов она, встревоженная и заляпанная кровью, уставилась на него в ожидании.       Он сделал пару глубоких вдохов, восстанавливая дыхание. Затем резко открыл глаз. Взгляд не сфокусирован. Обито поморгал и… выключил шаринган.       Придерживая рукой ватный тампон на месте вмешательства, Какаши поднялся с пола и вернул протектор в привычное положение.       — Давай. Времени уже много, — сказал он, обращаясь к Обито.       Какаши стал медленно исчезать в воздушном завихрении. Когда от него почти ничего не осталось, Ханаби различила еле слышный шёпот Обито:       — Спасибо.       Она развернулась к нему. Его глаз снова светился красным. Только на этот раз по нему был выведен чёрный рисунок.       Зажмурившись, Обито вытер щёку кулаком, размазывая струйку крови из-под века, словно слезу.       На месте, где только что был Какаши, лежал свёрток, при ближайшем рассмотрении оказавшийся одеждой, среди которой отыскался даже плащ, какие обычно носят АНБУ Конохи, чёрный. Слегка пошатываясь, Обито быстро облачился в находки и принял вид даже немного грозный. И этот пронзительный взгляд огромного чёрного-чёрного зрачка, будто совсем без радужки…       Ханаби отвела глаза и запоздало спохватилась:        — Где это мы? _____________