Whatʼs real we have to squint to see.
Чтобы понять, что истинно, нам приходится смотреть искоса.
Чонин проснулся с мыслью, что в его жизни что-то складывается неправильно. Он не мог сказать наверняка, что конкретно его гложило, но это чувство давило кулаком в грудину и мешало нормально дышать. Даже первая выкуренная сигарета не избавила от внутреннего мандража. Когда Чонин безуспешно щёлкал зажигалкой, чтобы поджечь вторую, сзади тихой мышкой подобрался Ван и обнял его. — Родной, ты чего так рано? — мурлыкнул он, и проворные руки заскользили вниз по обнажённому торсу. — Пошли в кровать? Чонин молча кивнул, напоследок щедро затянулся и, потушив окурок в пепельнице, последовал за омегой. Они опустились на мягкую постель. Альфа тут же оказался в жарких объятиях и пылко ответил на ласки поцелуем. Ван всегда был хорошим любовником. Его губы были мягкими и вкусными, ладони — смелыми и ласковыми, а шёпот завораживал и обещал райское наслаждение. Чонин бы с радостью поддался этим чарам, вот только появившееся ещё вчерашним вечером ощущение, будто рядом с ним должен находиться совсем другой человек, нежели Чонин, не покидало. Альфа с задумчивым видом отстранился. Не то чтобы он считал себя проигрышным вариантом, нет. Но рядом с Ваном себя не видел: что-то внутри противилось, отталкивало, и причина, скорее всего, крылась не в омеге, а в нём самом. Чонин снова потянулся к пачке сигарет, за что получил недовольный взгляд карих глаз и шлепок по плечу. — Чонин, я тебя не узнаю. Ты как будто сам не свой. Мы же столько не виделись… — Прости, сладкий. Я что-то не в духе. Наверное, не выспался, — альфа обернулся и попытался улыбнуться с зажатой между губ сигаретой. Ван скривился. — Ещё бы! — он потёр ноющую поясницу. — Ты вчера будто озверел ! До сих пор всё болит. — Я просто соскучился, дурачок. — Чонину всё же пришлось отложить дымящуюся сигарету и наклониться к омеге, чтобы оставить на зарумянившейся щеке поцелуй, а после уткнуться в это же местечко горячим лбом. — До сих пор не верится, что ты рядом. — Ты постарался и вот — я здесь. — Ван разнежился окончательно и, откинувшись на подушку, позволил чужим губам целовать шею. — Кстати, вчера не успел спросить, — он приподнялся на локтях и внимательно посмотрел на своего парня. — Как тебе удалось провернуть это? Сам же говорил, что Чонсок строгий до ужаса. — Это оказалось легче простого, — мягко рассмеялся Чонин. — Пропал на целый день. Явился поздно, прикинулся обиженным на жизнь ребёнком, которого в своё время недолюбили. Мол, так страдаю по прошлой жизни, что даже напился вдрызг. Естественно, пару раз упомянул, что скучаю по дому и друзьям, и вуаля — Чонсок сам предложил пригласить вас. — Прекрасно, но… ты сел на мотоцикл в таком виде?! — возмутился омега, округлив сонные глаза. — Нет, конечно. — Довольное лицо Чонина рассекла усмешка. — Выпил банку пива перед домом, чтобы остался запах, а в своих актёрских способностях я никогда не сомневался. Помнишь, как в колледже в постановке с тобой участвовали? — Да уж, ты мой гений. — Тонкие пальчики Вана пробежались вверх по предплечью, одними подушечками погладили гладкие мышцы, скользнули на шею, сомкнулись на подбородке и притянули ближе. Его губы вмиг оказались напротив губ Чонина. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? Раздался звук входящего сообщения. Чонин дёрнулся, словно от пощёчины, подскочил и кинулся шарить по комнате в поисках пиликающего телефона. Пока прыгал из угла в угол, он успел открыть окно — накурил ведь, дышать нечем. Смартфон же нашёлся в груде одежды рядом с кроватью. — Чёрт, отец с Чонсоком скоро вернутся! Приводи себя в порядок, сладкий, и спускайся. Я сварю нам кофе. — Альфа спешно натянул джинсы и, чмокнув удивлённо хлопающего ресницами омегу в макушку, скрылся за дверью. Он никак не ожидал увидеть Сехуна, бодрствующего в гостиной, в такую рань. Друг окинул его оценивающим взглядом и весело хмыкнул. — Я думал, вас из спальни вытаскивать придётся. — Скоро родители приедут, — пожал плечами Чонин и с невозмутимым выражением прошёл на кухню. — Завтракать будешь? Сехун появился рядом спустя несколько секунд. Он сполоснул пустую кружку, из неё же попил воды, пояснив: «Сушняк долбит», и с довольной миной уставился на Чонина, наполовину скрывшегося за дверцей холодильника. — Да что?! — не выдержал тот и резко выпрямился. — Тебе всё в подробностях рассказать? — Ой, чего я там не знаю! — отмахнулся Сехун. — Лучше ответь, готов ли ты со мной породниться? Чонин застыл с упаковкой сосисок в руках. — Не понял. — Я про Кенсу. Хотел бы я себе такого мужа. Не мальчик, а куколка! А глаза какие… И губы! Да и по разговорам понятно, что далеко не глупый. Может, немного зажатый, но это легко исправить. Сехун продолжал распаляться, а Чонин, словно провалившись в забытье, смотрел на свои подрагивающие пальцы и пытался привести дыхание в норму. По телу прошла волна жара, сменив беспричинную панику на такую же беспричинную злость. Пришлось опрокинуть в себя стакан холодной воды, чтобы немного остыть. — Не слишком ли великие планы на будущее? — Вы с Ваном в отношениях, у вас всё серьёзно, а мне что, вечно в холостяках ходить? Я, может, тоже хочу любви и ласки. — Сехун, деланно вздохнув, схватился за сердце. — Но не с шестнадцатилетним подростком же! — Пальцы Чонина крепко сомкнулись на столешнице. — Он совсем ещё пацан… — По мне так Кенсу уже далеко не маленький мальчик. Это ты смотришь на него как на ребёнка, потому что он твой брат. — Он мне не брат! — тут же выпалил Чонин. — Что за споры в священном месте? — Ван появился слишком неожиданно для обоих альф. Поправив майку, которая едва прикрывала ягодицы, он забрался на высокий барный стул. Сверкнули голые ноги. Ван с охотой взялся за чашку кофе, поставленную перед ним, вдохнул приятный аромат и расплылся в цветущей улыбке. — И что, ничего не скажешь? — выпалил Сехун спустя несколько мгновений тишины. — Раньше ты бы психанул и заставил его не только брюки, но и паранджу напялить. — У тебя какие-то проблемы? — ощетинился альфа. — Да вообще никаких. — Сехун даже не пытался скрыть насмешку. — В отличие от тебя. — Воу, воу, тигры, полегче! — Ван рассмеялся. — Если вам так не нравится, я пойду переоденусь. — Будь добр, — буркнул Чонин и принялся нарезать овощи. Он чувствовал на себе тяжёлый взгляд Сехуна, и чем дольше на него смотрели, тем сильнее становилось его раздражение. — Пойду Кёнсу позову позавтракать вместе с нами, — предупредил Сехун и скрылся в дверном проёме. Только после того, как остался наедине с собой, Чонин выдохнул сквозь зубы и откинул нож от греха подальше. Стоило признать — день не заладился с самого утра. Напряжение, сковывающее мышцы, не отпустило, даже когда вернулся Ван и, ласково погладив его плечи, поцеловал его между лопаток. — Знаешь, меня одолевает странное чувство, — признался омега тихим шёпотом. — Будто ты не рад нас видеть. Я бы хотел ошибаться, но ты только подтверждаешь мои догадки. Что не так, родной? — Ван отошёл в сторону и теперь смотрел Чонину прямо в глаза. Альфа молился, чтобы Сехун вернулся как можно скорее и тем самым избавил его от не самого приятного разговора. Врать близким ему хотелось в последнюю очередь. Он натянул одну из своих самых обезоруживающих улыбок и сказал: — Тебе не о чем беспокоиться, правда, — и слова эти прозвучали настолько неправдоподобно, что Ван скривился, но ему хватило ума промолчать. Лишь кивнул, поджав полные губы, и взялся за забытые на разделочной доске овощи. Тёплая ладонь опустилась на его поясницу. Чонин аккуратно погладил, будто бы таким образом просил прощения, но произнести что-то ещё не решился. Ему казалось, он и так наломал дров. Сехун вернулся хмурым и задумчивым. — Кенсу нигде нет, — оповестил он, как только опустился на стул. — Может, в ванной, — предположил омега пренебрежительным тоном. — Или там на пробежку вышел. — Да я, вроде бы, прислушался — за дверью было тихо. Вода не шумела, да и звал я громко — он бы обязательно услышал. Чонин тут же достал из кармана смартфон и набрал нужный номер. На том конце оповестили, что аппарат абонента выключен. — Чёрт! — выругался он перед тем как вылететь из кухни, оставив омегу и друга с недоуменными лицами.✘ ✘ ✘
Когда такси остановилось у ворот дома, Бэкхён уже ждал на улице. Стоило Кенсу выбраться из салона, как его заключили в крепкие объятия. — Я так рад, что ты здесь! Что-то случилось? — Может, сначала зайдём? Бэкхён, включив режим вредины, надул губы, но всё же схватил Кенсу за руку, чтобы проводить в дом. Кенсу бывал в апартаментах семьи Бён всего несколько раз, и то Бэкхёну приходилось его подолгу упрашивать. В этот раз, в отличие от предыдущих, он никуда не спешил. Не нужно было постоянно отвлекаться на телефон, ожидая звонка от дяди или поглядывая на время. Теперь Кенсу мог как следует осмотреться, и ему нравилось то, что он видел. Внутри большого светлого особняка царила атмосфера уюта и спокойствия. Многочисленные горшки с цветами, сувениры, привезённые из путешествий, и семейные фото в рамках делали это место живым и тёплым. В гостиной Бэкхёну, гордости четы Бён, был выделен огромный стеллаж: там, хвастливо мерцая, стояли награды за участие во всевозможных конкурсах и олимпиадах, похвальные грамоты под стеклом и медали в бархатных футлярах. Кенсу остановился напротив и читал, беззвучно шевеля губами, каждую дату и надпись. Его скромное портфолио умещалось в папку на дне ящика письменного стола. Хвастаться особо было нечем. — Да ладно тебе! — отмахнулся Бэкхён, хотя от Кенсу не укрылось, как он самодовольно ухмыльнулся. — Это всего лишь ненужная груда металла и макулатуры. Не знаю, почему предки коллекционируют этот хлам едва ли не с самого моего рождения. — Они тебя любят и гордятся тобой, — вздохнул Кенсу, на мгновение опустив взгляд. В груди больно кольнуло, но он тут же собрался и, приобняв друга, добавил: — Ты счастливчик. — О, да. Несомненно, — закатил глаза Бён. — Пошли пожрём что-нибудь. — А где родители? — уже по дороге на кухню поинтересовался Кенсу. — Они не будут против, если я останусь у тебя на ночь? — Уехали на какую-то закрытую тусу для снобов и их заносчивых пассий. — Бэкхён открыл дверцу холодильника, и на несколько секунд его макушка исчезла из поля зрения. — Конечно, нет. Им вообще нет дела, кого я привожу. — Часто кого-то приводишь? — Кенсу, устроившийся на высоком стуле, нахмурился. — Ну-у, — друг задумчиво постучал по губе. — Так, иногда одноклассники приходят в комп порубиться. Но ты мне зубы не заговаривай — давай выкладывай, что произошло. Кенсу, откровенно говоря, не хотелось вспоминать события сегодняшнего дня. Наоборот, он бы не прочь отвлечься на что-нибудь другое, не затрагивающее тем, связанных с Чонином и его друзьями. При одной только мысли о них у Кенсу внутри всё неприятно замирало, и отчего-то становилось трудно дышать. Но Бэкхён наверняка от него не отстанет, пока не узнает подробностей. Поэтому Кенсу сел удобнее, прочистил горло, подбирая в уме правильные слова, как вдруг: — Ладно, пока ты думаешь, я тебе кое-что расскажу, — начал Бэкхён. Он маячил у холодильника, таскал тарелки с закусками к столу, следил за таймером на микроволновке и кипящей водой в кастрюле на плите. Возможно, это было к лучшему, и Кенсу расслабленно выдохнул. — В о-о-общем. — Друг выглядел весьма загадочно с еле заметной улыбкой на губах и блестящим взглядом. — Мы с Чанёлем завтра… — он замолчал на пару секунд, а затем выпалил счастливо и одновременно взволнованно: — Идём на свидание! — Что-о? — Кенсу выпучил глаза и приоткрыл рот. Вот так новости! Первые пару секунду он пребывал в шоке. Затем шестерёнки в голове закрутились, и он пришёл к выводу, что ничего в этом удивительного нет — в конце концов, Бэкхён всегда добивался того, чего страстно желал. А Чанёля он желал с самой их первой встречи, ещё тогда, в детском лагере. — Да, — Бэкхён довольно хихикнул. — Вот такие вот дела! Пока мы с тобой не общались, я общался с Чанёлем. Во время их скромной трапезы раменом с мясом и закусками выяснились все подробности. Номер альфы Бён выпросил у их общего знакомого — Вона, в гостях у которого и встретился с вожатым. Тот сначала отнекивался, не хотел делиться контактами, но Бэкхён не был бы Бэкхёном, если бы не получил своё. Повод для звонка и искать не пришлось — он извинился за своё поведение, пообещал, что впредь будет паинькой, ну и на Кенсу пожаловался. Чанёль к новости об их ссоре отнёсся с огорчением. Тогда-то Бэкхён и намекнул ему, что не прочь увидеться, потому что ему необходима жилетка, в которую можно поплакаться. Они гуляли несколько раз. Поначалу общение не клеилось, неловкость брала верх, что было как минимум странно — ведь что Чанёль, что Бэкхён отсутствием красноречия не страдали. «Душа компании» и «язык без костей» — это про них. Несмотря на первый блин комом, омега не сдавался и, устраивая себе мозговые штурмы, находил новые предлоги для встреч. Они гуляли в парках, встречали закаты у реки и ели мороженое. Со временем между ними стёрлись невидимые стены, которые выстроил Чанёль. Бэкхён, воспользовавшись моментом, включил омегу на сто процентов: ненавязчиво менял темы общения, узнавая про альфу всё больше и больше информации, подключал обаяние и осторожный флирт. Чанёль не выходил из роли старшего брата, несмотря на серьёзный настрой Бэкхёна это изменить. Он либо действительно не замечал намёков со стороны омеги, либо делал вид, что не замечает. Пару раз в разговорах он упоминал о разнице в возрасте, которая Бэкхёну казалась чем-то незначительным, пустяковым. Подумаешь, каких-то пять лет. На это заявление Кенсу громко хмыкнул, что не ушло от внимания его собеседника. — А у вас с… как его? Чонином, во… Какая разница? — Пять… лет, — выдал омега растерянно. Вопросов про Чонина посреди истории с совсем другими героями он не ожидал. — Но я на него, как ты на Чанёля-сонбэ, не претендую, — добавил Кенсу со всей присущей ему строгостью в голосе, чтобы отрицание возымело эффект. Бэкхён на его удочку не попался. — Посмотрим, что ты мне скажешь, когда я тебе кое-что покажу, — нараспев произнёс он. — Это как-то связано с Чонином? — На лице Кенсу отразилось недоумение. Он застыл с ложкой риса, поднятой на уровне рта. — С ним. — С этими словами Бэкхён поднялся из-за стола и принялся за уборку. Кенсу, взволнованный, быстренько закончил со своей порцией и подскочил следом, чтобы помочь, но друг его осадил: — Да сиди, я сам. — Ну так что там с Чанёлем? — поинтересовался Кенсу немного резко и, смутившись, сменил тон на более мягкий: — Как вы до свидания-то дошли? — Ох! — картинно вздохнул Бэкхён. Он заполнял посудомоечную машину грязными тарелками. — Да как… Не выдержал я этих хождений вокруг да около и сам его пригласил. Кенсу честно пытался сосредоточиться на красочном пересказе их с Чанёлем диалога, однако все его мысли были о том, что друг ляпнул накануне. Что же он собирается показать? Да ещё и имеющее отношение к Чонину… Кенсу сидел как на иголках и, как бы ему ни было совестно, пропустил мимо ушей откровения Бэкхёна. Его сознание словно окутал туман. — Так что в эту среду мы идём гулять на реку Хан, — подвёл итог Бён. Он довольно улыбался и едва не светился. Кенсу по-доброму ему позавидовал. Сам он подобных чувств никогда не испытывал, и от этой мысли ему стало тоскливо. — Но… — Он попытался прикинуться вовлечённым в разговор. — Вы же уже гуляли раньше. Чем не свидание? — Мне мало просто разговоров! — воскликнул друг, вытирая ладони о штанины спортивных брюк. — Я хочу держаться за руки. И, кстати, завтра попробую это сделать. Хочу целоваться с Чанёлем. Ну, а тут уже как карта ляжет… — Он мечтательно вздохнул. Кенсу позавидовал боевому настрою омеги. Бэкхён был уверен в себе на все сто процентов и не поддавался разрушительному эффекту сомнений и тревог. Если бы Кенсу сам попал в подобную ситуацию, то от волнения не смог бы адекватно мыслить и действовать. Свидание с Чонином… Для него даже фантазия об этом казалась сюрреалистичной, далёкой. Если и случится такое, что Кенсу с Чонином будут гулять вдоль реки Хан только вдвоём, держась за руки и целуясь украдкой, то не иначе как в параллельной вселенной. Омегу кинуло в жар, стоило представить тепло ладоней Чонина и мягкость его губ. На землю его вернул Бэкхён. Покончив с делами на кухне, он махнул рукой, чтобы шёл за ним, и они отправились на второй этаж, в спальню. Стоило зайти внутрь, как Кенсу замер на мгновение, но тут же принялся осматриваться. Ему приходилось бывать у Бэкхёна несколько раз, но в его комнате он оказался впервые. То, что он увидел, несомненно радовало глаз. Комната была большой и светлой, разделённой на несколько зон. Уголок для учёбы состоял из полок, заставленных справочниками и книгами, стола, где копились пустые кружки и фантики от шоколадок, и стула. Место для развлечений напоминало компьютерный клуб — Бэкхён обожал играть в игры и имел столько игровых гаджетов, что Кенсу сделалось не по себе посреди мониторов, консолей, гарнитур, шнуров и прочих прибамбасов. У него самого в комнате висел телевизор, который он не включал, и пылился ноутбук — его использовали только в самых редких случаях. Зона отдыха походила на райский островок. Бэкхён рухнул на королевских размеров кровать, Кенсу же устроился в пузатом кресле-мешке, утопив ступни в приятном ворсе ковра. Лавандовые тона стен и приглушённый свет ламп успокаивали. Кенсу вдруг подумал, почему же никогда не просил дядю сменить интерьер его «убежища». Нет, косметический ремонт делали раз в год, но ничего не обновлялось, а ему хотелось разнообразия. Например, небольшой диванчик отлично бы смотрелся рядом с книжными полками. Его собственный комфортный уголок с мягкими подушками и горшками с зеленью — что ещё нужно для счастья? — Ну так, — начал Бэкхён, прищурив глаза, чем вырвал друга из раздумий. — Неспроста ты мне так поздно позвонил, да и на ночь остался. Что у тебя случилось? И Кенсу, поддавшись порыву, сердечно поделился событиями прошедшего дня. Несмотря на долгие дружеские отношения, он впервые настолько глубоко открылся Бёну. Поведал о том, что таилось внутри, вылил все переживания, копившиеся годами. Поделился страхами. Он боялся будущего. Боялся Чонсока. Боялся, что отношения с Чонином так и останутся на уровне «привет-пока» и больше не будет разговоров по душам, совместного обсуждения книг и историй, которые случались с ними. Конечно, Кенсу понимал: как было раньше — не будет. Между ними возникла пропасть в долгих, бесконечных, как ему казалось, семь лет. Они выросли, научились чему-то новому, повстречали кучу людей на своём пути. Их ничего не связывало, они стали чужими друг другу, и именно это Кенсу неистово желал изменить. Вот только Чонина, по всей видимости, Кенсу никак не интересовал. В его жизни присутствовали те, кому он посвящал своё время, мог довериться — те же Сехун и Ван, к примеру. С ними альфа выглядел оживлённым, счастливым — таким, каким не выглядел, оставаясь наедине с Кенсу. Омегу это очень расстраивало, даже обижало. Хотя он и осознавал, что Чонин не обязан соответствовать его собственным ожиданиям, это ранило. — Слушай, — проговорил Бэкхён медленным, сонным голосом. Он лежал на животе, опустив щёку на скрещенные руки. — По-любому, Ван его парень. Вот уверен на все сто. Раз ты видел, как они ворковали, и слышал… кхм, их стоны. Ну не могут они быть друзьями в таком случае. Это что за привилегии такие — сосаться и трахаться. — Бэк! — Кенсу посмотрел на него с укором. Скулы запылали. — Зачем так… прямолинейно? — Ну а что? — Бён, с присущей ему ленцой, поднялся на ноги и подошёл к комоду. — Давай называть вещи своими именами. Тебе пижаму надо? Уже полтретьего ночи так-то. Они отказались от ванных процедур, наскоро переоделись и забрались в тёплую, удобную кровать. Бэкхён распластался звёздочкой и глядел в потолок, Кенсу же скромно примостился на боку и прикрыл глаза. — Не так, конечно, я представлял нашу совместную ночёвку, — признался Бэкхён спустя пару минут. Кенсу разлепил веки. — Я думал, мы повеселимся, пострадаем какой-нибудь фигнёй — может, накрасимся, — наржёмся… Я бы у отца из коллекции коньяк стащил, поорали бы песни EXO и BIGBANG. Э-э-эх! — В комнате раздался громкий вздох, что заставило Кенсу улыбнуться. — В следующий раз — обязательно, — пообещал он, проваливаясь в сон.✘ ✘ ✘
Утро разбудило мерцающими бликами, прыгающими по стенам и потолку. Кенсу валялся в чужой постели и с мягкой улыбкой на губах смотрел на Бэкхёна. Тот сопел на соседней подушке и выглядел таким милым, что вызывал трепет. Кенсу было трепетно и оттого, что впервые после смерти родителей и переезда к Чонсоку, он просыпался не в комнате на втором этаже пугающего особняка. Дружеские ночёвки — и пусть ему не удалось пока познать всей их прелести — оказались приятным времяпрепровождением. Ради такого Кенсу, возможно, рискнёт поговорить с дядей и попросить хотя бы раз в две недели оставаться у Бэкхёна. Мало ли, может Чонсок сжалится и даст согласие. Сегодня хотелось надеяться на лучшее. Бэкхён обозначил своё пробуждение громким зевком, отчего Кёнсу вздрогнул, но омега сразу же улыбнулся и его чуть припухшее лицо приобрело особое очарование. Они остались в постели и болтали о всякой всячине. Валяться вот так, в лучах утреннего солнца, лениво позёвывая, было великолепно. Внезапно в дверь постучали, и омеги дернулись, синхронно повернув головы. — Ма-альчики, привет, — бодрым голосом поздоровался невысокий омега лет тридцати на вид. Кенсу узнал в нём папу Бэкхёна, так как видел его на семейных фотографиях. После того как парни поздоровались, господин Бён пригласил их к столу. — Давайте, поднимайте свои жопки, умывайтесь и идите завтракать. Там сто-олько вкусняшек. Омеги беспрекословно выполнили указания и в столовой появились через пятнадцать минут при полном параде. Бэкхён выдал Кенсу чистые футболку и джинсы, помог уложить волосы. — Какое милое создание! — воскликнул господин Бён, обращаясь к Кенсу. — Где вы познакомились? — В лагере, па, — закатил глаза Бэкхён, занимая место за столом, который пестрил разнообразием блюд. — Так ты тот самый Кенсу? Кенсу ничего не оставалось делать, кроме как смущённо кивнуть. Господин Бён располагал к себе и источал тепло. Обычно Кенсу с опаской сближался с взрослыми, однако этому человеку он бы доверился. Рядом с ним он чувствовал себя в безопасности. — Я столько о тебе слышал. Очень рад познакомиться с тобой лично. Я счастлив, что мой сын дружит с такими хорошими парнями. — Эти слова взволновали Кенсу, и он поднялся, чтобы вежливо поклониться. Папа Бэкхёна мягко рассмеялся и ласково потрепал его по макушке. — Отец уехал по делам, так что приступайте к еде. Завтрак прошёл в уютной атмосфере. Бэкхён с папой шутливо переговаривались, дразнили друг друга и делились с гостем забавными историями. Эти семейные посиделки растрогали Кенсу. Он давно не испытывал таких светлых чувств: было слишком комфортно, приятно и спокойно. Удивительно, но зависть не захлестнула его: наоборот, Кенсу был счастлив, что у его лучшего друга такие добрые и понимающие родители. Вернувшись после завтрака в комнату, Кенсу первым делом поставил телефон на зарядку — вчера совсем про него забыл. К нему сразу же вернулось беспокойство. Вдруг Чонсок узнал, что он послушался Чонина и ушёл? — Да всё нормально будет, чо ты, — успокоил его Бэкхён, развалившийся на полу. Он увлечённо копался в какой-то коробке, по виду старой и потрёпанной, которую достал минутой ранее из-под кровати. — Я же дневник писал, когда в лагере был. На днях решил глянуть, какие заметки делал о Чанёле, и тут нашёл кое-что. Тебе стопудово понравится. Кенсу вспомнил, что это «кое-что», по словам Бэкхёна, каким-то образом связано с Чонином. Его сердце дрогнуло, нетерпение нарастало. На месте не сиделось, и он принялся нарезать круги вокруг друга, суетливо перебиравшего бумажки и тетрадные листы. Секунды тянулись издевательски долго. Кенсу уже собрался спросить, что же всё-таки должно его порадовать, как Бэкхён захихикал и вытянул руку над собой. Пальцы сжимали пожелтевший листок, сложенный вдвое. Кенсу попытался выхватить его, но друг подскочил с места и, повторяя «танцуй, танцуй», скакал по подушкам. Несмотря на дикое смущение, Кёнсу выполнил условие. Его движения кричали о неловкости, но стоило Бэкхёну запеть, как уверенность Кёнсу вернулась, и он даже сумел повторить связку из хореографии их любимой группы. Наконец, приз оказался в его руках. Кенсу смял листок, не решаясь заглянуть внутрь. Бэкхён, удивлённо наблюдая за колебаниями друга, сказал: — Помнишь последний день нашей первой смены в лагере? Сначала забрали рыжего, а потом тебя. Мои предки задерживались, и я слонялся без дела. Тэ-сонбэнним взял меня с собой проверять комнаты — вдруг кто-то что-то забыл. Я нашёл в твоей тумбочке пенал, пару растаявших конфет и… эту записку. Прочти её. Побледневший Кенсу сделал пару глубоких вдохов и выдохов и только потом раскрыл листок. Неаккуратный размашистый почерк вещал:«Привет, мелкий! Я расстроился, когда узнал, что ты уехал в лагерь. В этом большом доме без тебя так скучно. Отец весь в делах, Чонсок — тоже. Я постоянно читаю или смотрю телевизор. Достало. Когда ты там возвращаешься? Может, нам удастся провести хотя бы пару дней вместе? У меня есть что рассказать, хе-хе. Я открыл для себя новую серию фэнтезийных романов. Там та-а-ко-о-ое происходит, закачаешься! Уверен, тебе понравится. Домой я уезжаю 27 августа. Если у тебя есть возможность, позвони на домашний телефон. Хоть расскажешь, как там отдыхается, встретил ли новых друзей. Буду ждать твоего звонка каждый день в 7 часов. (= Эх, мелкий, я не умею писать письма, поэтому буду заканчивать. Надеюсь, наш водитель передаст тебе моё послание вместе со сладостями. Это я их тебе выбирал, хе-хе. Повеселись там! Чонин, который ждёт Кенсу»
У Кенсу зазвенело в ушах. На глазах проступили слёзы. Он опустился в кресло-мешок и тупо пялился на адресованное ему послание. В памяти пронесся момент приезда седовласого беты, их семейного водителя. Действительно, он привозил корзину со сладостями и пакеты с одеждой. Записку и то, как зло закинул её в тумбочку, он тоже вспомнил; и тут же принялся себя ругать. Почему именно эту бумажку он решил не читать? Что им двигало — закон подлости или Судьба, которая, Кенсу знал наверняка, до сих пор не сделала его своим любимцем? Какие бы отношения ждали их с Чонином, если бы Кенсу ему позвонил? Одни «если бы». Бэкхён осторожно коснулся его плеча и протянул вибрирующий телефон. — Хэй, тебе тут звонят. На экране высветился незнакомый номер. Кенсу принял вызов. — Кенсу? Кенсу! Это Чонин. Ты где? Слышишь меня? Давай возвращайся домой! Я волнуюсь. — Хорошо, Чонин, — ответил омега сиплым голосом. — Хорошо. И тут же горько разрыдался.