Путь солнца

      — Поцелуй меня.       Фраза вонзилась ему в затылок у самой двери, когда он выпроваживал последних гостей. Крош медленно моргнул, осознавая услышанное, и завис, нуждаясь в перезагрузке.       — Гм… Чего? — он обернулся, но легче и понятнее не стало. Наоборот — Ёжик стоял, опираясь на стол позади себя, его лицо обожгло пьяным румянцем, а глаза пылали, кострами инквизиции за бликующими стёклами очков.       Вечер перестал быть томным.       — Ты слышал, — совершенно незнакомо и вместе с тем так узнаваемо фыркнул Ёжик, склоняя голову набок, его примятые за вечер волосы прихотливо упали на лоб и скрыли глаза. Но это все равно не смягчило сюрреалистичность происходящего.       — Я думаю… Мне послышалось? — дипломатично предложил Крош, но как заколдованный пошел обратно в комнату, загривком чувствуя чудеса чудесные, которые ему подкинули Ёжик и литр абсента с колой.       Ёжик уставился на него, облизываясь, и глаза как нарочно прикипели к влажному и розовому языку, который быстро скрылся за припухшими, обкусаными губами.       Срань господня, вот и посидели, попили пивка.       На пороге комнаты Крош умудрился взять себя в руки, оторвал, как намагниченный, взгляд от друга и окинул взором комнату. Лютый бардак его не обрадовал: раскиданные бутылки, упаковки от закусок, пластиковая посуда. Посидели от души, так сказать. Изначально задумывалось, что Валька остается ночевать, а на утро помогает разгребать ему этот хлам, но теперь не лучше ли погрузить пьяного дружище в такси и отправить домой, пока бардак не перестал быть их единственной проблемой?       — Я не поеду домой, — Ёжик категоричен так, словно только что прочел его мысли, или, — сказал же нет! — или все это можно прочитать у него на лице. Вот зараза.       — Я ничего не говорю, — Крош примирительно поднял обе руки, не решаясь пройти в комнату. Ёжик так и стоял, как большой укор пьянству. Хмель бросил еще больше краски на его щеки, на шее и груди, там, где расстегнута — а какого хрена — рубашка, блестела испарина, а в глазах плясали синючие иезуитские черти с вот такенными вилами, которые вопьются кому-то в зад.       Известно, кому.       Начиналось все так невинно, хоть плачь от умиления. Неожиданная встреча первого сентября в одном колледже, шок и ахуй — пять лет не виделись, ема-на, это надо отметить! И с одногруппниками заодно познакомиться, а как же.       А закончилось вот чем — Валька надоело стоять столбом, поэтому он запрыгнул на стол и расстегнул рубашку.       Крош побился лбом о стену и подышал на счет. Не помогло. Валька молчал, с интересом наблюдая за его страданиями.       — Застегнись, — голос неприлично низкий для дружеских посиделок и недостаточно искренний для просьбы. Гадство.       — Не хочу, — начал выёживаться Ёжик, и Крошу смешно от каламбура, но не долго. Полы рубашки раскинулись по поджарым бокам, а Валька, как фигуристая средневековая мадемуазель с картины, разложился на столе.       — Что ты творишь?! — это не фальцет, это не фальцет, это какой-то пиздец! — Встань быстро!       — Что мне за это будет? — старый добрый Ёж, торговаться до последнего.       — Пиздюлей я тебе не дам, вот что будет!       — Пф, — насмешливо выдохнул Валька и откинулся на локти, полностью взбираясь на стол. Запрокинул голову, и Крош голодным взглядом облизал выпирающий кадык, а потом мысленно отвесил себе порцию лещей. Особо не помогло.       — Сядь по-человечески, уежище пьяное…       — Бегу и падаю… Мы пять лет не виделись, а ты зажопил мне дружеский чмок, ну бля, как так?       — А я по-дружески не чмокаю, — сквозь зубы процедил Крош, скрещивая чешущиеся сделать какую-нибудь падлу руки на груди. Пришлось прислониться к дверному проёму и завести ногу за ногу, потому что к столу с пьяным идиотом тянуло словно магнитом.       — А как ты чмокаешь? — диалог двух дебилов, но Валькины глаза серьёзны, как у хомячка-камидказе.       — Взасос.       — Так и? Что тебе, блять, мешает? А?! — последнее «А» Валька выкрикнул с такой злостью и обидой, что Крош просто не успевает за своим телом — ноги сами отнесли его к столу, руки, словно чужие, сгребли ворот рубашки и потащили пьяное тело на себя.       Алкогольное дыхание быстрое, прерывистое, все это Крош запоминает за доли секунд, пока тянет неупирающегося Вальку на себя. Тот даже не рыпнулся, шустро перебираясь на заднице по столу, пока его ноги не свесились с краев и ими он не заключил Кроша в ловушку.       — Пиздец… — голос сел окончательно, выдавая возмутительный, низкий хрип, от которого пламя в Валькиных глазах взвилось до ебучих потолков.       — Не то слово…       От Валькиного идентичного хрипа мурашки захватили спину, а все тело будто натянулось, руки снова сами, все сами, блядские черти, зарылись в его волосы. Вальке пришлось откинуть голову, давая Крошу на секунду уткнуться лицом в свою шею и шумно выдохнуть. Он застыл на месте, никак не решаясь поднять голову и посмотреть в лицо своему долбанному другу детства, который довел его до ручки своими выкрутасами.       «Лучше остаться так, да, это великолепная идея», — сам себя успокоил Крош, пока его руки, мать их так, самовольно обвили не сопротивляющееся тело и прижали к нему.       Но сверху раздался какой-то странный звук. Крошу пришлось поднять голову.       — Великолепно…       Ёжик самым свинским образом спал, удобно свернувшись у Кроша на руках.