Люба

      СНОВА МАРИНА       - Папа, почему ты не поздравляешь меня с днем рождения? Тебе все также стыдно на меня смотреть? Ты еще не привык к цвету моих волос? Тебе не нравятся мои серьги? Папа, дай мне денег. У меня сегодня инициация. Я теперь буду взрослой, пересплю с кем-нибудь. Представляешь, я никак не могла решиться, вот как вы мне мозги запудрили. Настя говорит, что это клево, особенно под кайфом. Ты долго будешь молчать? Хочешь, молчи. Дай деньги, и я пошла.       Марина подошла к зеркалу. Посмотрела на свое разрисованное лицо, сине-оранжевые всклокоченные волосы. В уши вставила по десять сережек непонятной формы. Хмыкнула в сторону отца, взяла у него из портмоне двести долларов и ушла.       Саша с горечью смотрел ей вслед. Это продолжалось два с половиной года. Саша мог бы сказать точнее - до дня, до часа, до минуты. Ни он, ни Люба ничего не могли с ней сделать. С Мариной говорили, ее водили к психологу. Психолог сказал, что это подростковый протест, что перебесится и пройдет. Но появилась Настя, потом какая-то группа, и стало хуже. В школу Марина не ходила. Колледж бросила. Сегодня ей восемнадцать. Она никто, и есть опасения, что еще и по рукам пойдет. Эти два с половиной года были адом. Кроме проблемы с Мариной была еще одна. Болел Ваня. Он был на диализе. Врожденная патология проявилась во всей красе.       Саша сел за стол в кабинете, открыл ноутбук, вошел в скайп. Люба сказала, что все идет нормально. Ждут почку. Сегодня опять делали диализ. Люба с Ваней уже неделю были в Штатах. В Бостоне, в центре трансплантологии. Это была последняя надежда. Ваня держался, хотя ему страшнее всего. Постоянный диализ в четырнадцать лет. Надежда, что кто-то умрет и ему достанется почка.       В кабинет вошел Борька.       - Пап, ты с мамой разговаривал?       - Да, сынок, только что. Пока не оперировали. А так у них все нормально. Ты совсем соскучился?       - Мне без мамы очень плохо, а без Вани еще хуже. Я сильно скучаю. Мне без мамы плохо, не обижайся. И еще, папа, я больше не хочу ходить на футбол. Там меня мальчишки дразнят мамсиком. Я плохо играю. Давай найдем другой вид спорта. Может, мне лучше заняться плаванием?       - Если хочешь, давай, плавай. А футбол тебе точно не нравится?       - Точно, хорошо, что с тобой можно договориться.       Боря засел играть на компьютере. Домой, как ни странно, пришел Валера.       - Папа, у меня отменилось свидание. Его отменил я сам, потому что увидел девушку моей мечты. Она у нас работает. Папа, кажется, я влюбился. Можешь хихикать сколько хочешь.       - Валера, я за тебя рад. В институте тебя называют Дон Жуаном. Или кобелем. Это кому как нравится. Валера, лучше бы ты занялся работой. Я в твоем возрасте уже защитился, и мать тоже. А ты думаешь только о женских прелестях.       - Па, просто к двадцати пяти ты уже встретил маму, а я еще в поиске, но, кажется, уже нашел. Завтра буду с ней знакомиться получше. Папа, я ведь неотразим, она не сможет меня долго игнорировать, а потом я на ней женюсь.       - Может, она равнодушна к блондинам?       - Придется полюбить. Сегодня видел Сережку, представляешь, он еще девственник.       - Зато ты у нас Дон Жуан. Я скучаю по Сереже, он мне как сын, а вижу его только на работе. Он переживает из-за Марины, он ее действительно любит, хотя ты все равно не поймешь. Ты просто бабник и циник. Валера, я хотел тебя видеть другим, но я все сделал неправильно.       - Ладно, папа, кончай ныть, я к себе, буду музыку слушать. Если будешь пить чай, зови. Составлю компанию.       Саша не мог уснуть. Мысли о дочери кружились в голове, и это были не радостные мысли. Вопрос с Ваней тоже оставался открытым. Люба отказалась от трансплантации почки от Борьки, хотя она ему подходила. Лететь в Бостон была ее идея. «У Борьки почку мы всегда сумеем взять», - сказала она и улетела. В институте приходилось работать за двоих. На место Любы он даже временно никого брать не хотел. Федор помогал, как мог, но при всех его талантах Федор не Люба. Это Любе было достаточно взглянуть на работу, перекинуться парой слов с аспирантом, и все было готово. Она моментально писала рецензии, находила слабые места, неточности в работах. Она всегда знала, как все исправить. Она умела говорить с начальством и с подчиненными. Она умела отказать так, что ей говорили спасибо. Похоже, он просто по ней сильно скучает.       «Где же эта девица? Уже пятый час, а ее все нет», - подумал Саша. Прошло еще сколько-то времени, и вдруг зазвонила его сотка.       - Папа, помоги мне! Пожалуйста, папочка. Мне очень плохо. Я сбежала, мне больно, папа, они меня ищут. Забери меня.       - Марина, где ты? Я сейчас приеду, только скажи куда.       - Я не знаю, где я, подожди, не клади трубку. Я машину остановила. Папа, скажи ему.       - Я вас очень прошу, привезите эту девушку домой. Я сейчас выйду на улицу и буду вас встречать. Я хорошо вам заплачу, только привезите ее, пожалуйста.       - Папа, я уже еду. Ему надо будет помыть машину. Ты дашь денег?       - Конечно, не вопрос. Что с тобой?       - Папа у меня кровь, везде. Они меня резали. Мне очень больно.       - Марина, где ты едешь? Ты что-нибудь узнаешь? Марина, говори со мной.       - Папаша, она отключилась, выходи. Или лучше ее в больницу везти? Нам до института экспериментальной медицины ближе.       - Хорошо, встречаемся в приемном покое, я за все заплачу. Моя фамилия Борисов.       Саша разбудил Валерку. Объяснил ситуацию, и они оба рванули в институт.       Range Rover Борисова и машина, на которой ехала Марина, подъехали к приемному покою одновременно. Саша бросил машину, забыл закрыть и побежал к такси.       - Ваша разноцветная, забирайте. Вон сколько крови натекло. Что же они с ней сделали? А вы вроде приличный папаша. Вы ее несите, а я позвоню.       Двери приемного открылись, появилась медсестра.       - Каталку, быстрее, и готовьте травму, – почти кричал Борисов.       - Э, папаша, я не уйду, тут милицией пахнет, а вы не знаете, где я ее взял. И тех, кто за ней гнался, вы, похоже, тоже не знаете. Жалко стало мне девочку, убили бы они ее.       К водителю подошел Валера.       - Посидите, пожалуйста, сейчас мы с ней разберемся, и папа вам ущерб возместит.       - Понимаю, я его машину видел. Что же за дочкой не доглядел?       Валера побежал в травму. Марину раздели, поставили капельницу, стали вливать физраствор и кровь, взяли анализы на алкоголь и наркотики. Все тело девушки было покрыто глубокими порезами, но проникающих ран пока не было. Марине ввели обезболивающее. Раны промывали и зашивали, но их было много. Пришел гинеколог.       - Александр Борисович, ее насиловали. Порезы и колотые раны на половых органах. Милицию вызвать?       - Нет, давайте сначала окажем ей помощь. Я заберу ее домой, ей здесь нечего делать. Возьмите все анализы, ничего не пропустите. Посмотрите, нет ли разрывов внутренних органов.       Марина очнулась. Она в ужасе смотрела на отца. Он плакал.       - Папочка, прости меня. Я больше не буду.       - Такое действительно трудно повторить. Молчи, Маруся. Лучше скажи, что ты пила кроме алкоголя.       - Я не знаю, какие-то таблетки. Их водкой запивали. Папа, прости!       - Марина, кто это был?       - Я их не знаю. Мы с Настей сначала в кафе тусовались, потом подошли они, сказали, что готы-каннибалы. Мы думали клево. Мы с ними пошли, у них была машина, нас привезли на склад. С Настей они занимались сексом, а меня не трогали. Потом начали резать. А потом они мне какую-то бутылку засунули. Я отключилась от боли, они меня бросили и ушли в другую комнату, я и сбежала. Что теперь будет?       - Попытаемся все исправить. Марина, ты все расскажешь следователю. Один раз. Больше ты с милицией дел иметь не будешь. Я заберу тебя домой. Обрабатывать раны буду сам. Но давай договоримся, больше никаких глупостей. Хорошо?       - Я сделаю все, как ты скажешь. Пап, я люблю тебя. Прости меня. Папа, за что? Я никому ничего плохого не делала. А Настя! Она же подруга! Как она могла? - девушка плакала.       - Все будет хорошо. Вот увидишь. У тебя, дочка, жизнь только начинается.       В палату вошел следователь. Он долго разговаривал с Мариной. Затем обратился к Борисову:       - Мы их взяли, там были и другие пострадавшие и даже один труп. Мы вас беспокоить больше не будем. Они свое получат. Материала хватит и без вашей дочери.       Под утро Саша забрал дочь домой. На следующий день позвонила Люба и сказала, что Ваню оперируют. Саша ей ничего про Марину не рассказал. Операция прошла успешно. Ваня находился в палате, почка работала.       Саша просидел с Мариной три дня дома, обрабатывал швы, кормил ее, даже перекрасил ей волосы. Физическое состояние девушки улучшалось, а вот моральное - наоборот. Марина понимала, что рубцы не красят женщину, да и кто теперь на нее посмотрит? А еще ей было жутко стыдно. Каждый раз, когда она смотрела на отца, ее душа обливалась кровью. Она любила его, боготворила всю свою жизнь. Она точно знала, что любила его больше, чем мать. Она так хотела наказать его, причинить душевные страдания, но перестаралась. И сейчас отчетливо понимала, что не может смотреть ему в глаза и видеть ту боль, которую она ему причинила.       Завтра Саше нужно было выходить на работу. Валерка дежурил. В дверь позвонили. Саша открыл. На пороге стоял Сережа.       - Александр Борисович, подпишите заявление на отпуск с сегодняшнего дня.       - Зачем тебе отпуск, и что я должен делать без патолога целый месяц?       - Папа, это Сережа пришел? Пусть зайдет, я просила его прийти, - раздался голос Марины.       - Так ты решил с ней сидеть?       - Я люблю ее, всю жизнь любил. - Сергей смотрел в пол.       - Смотри, дело твое. Давай, подпишу. Что мать твоя говорит по этому поводу?       - Ничего, что дело мое.       "Конечно, она ничего не говорит, скорее всего, даже ничего не знает", - подумал Саша.       - Если бы она не была моей дочерью, я бы тебя близко к ней не подпустил. Ты хорошо подумал? Кто тебе сказал, что завтра она не окрасится в синий цвет и не начнет все сначала? Это мой ребенок и мое горе, понимаешь? Тебе здесь делать нечего.       - Папа, я не начну. Оставь Сережу. Поверь мне. Иди на работу и не беспокойся, все будет хорошо. Поцелуй меня, папочка.       Саша обнял дочь, поцеловал ее в лоб, забрал Сережкино заявление и ушел. Сергей прошел к Марине в комнату.       - Мариша, я с тобой, можешь ничего не рассказывать. Для меня важно только то, что ты меня позвала. Последние два года мы почти не общались. Но ты меня позвала, значит, я тебе нужен.       - Сережа, мне очень больно, и не только физически. Все, что я скажу, не имеет никакого значения. Я уже не человек. Если ты уйдешь, я пойму. Я не жду ничего хорошего. Я столько всего натворила, что если все от меня отвернутся, я буду только рада. Пойми, я не ною. Отец все эти дни боялся, что я покончу с собой. Вот он и сидел со мной. От его присутствия мне было только хуже. Я устала его ненавидеть. Мне давно все все равно. Я хочу быть любимой маленькой девочкой, но уже слишком поздно. Я так хочу увидеть маму. Ей я могла бы все рассказать. Она бы поняла мою боль. Сереженька, уходи. Не трать на меня время и силы. Я тебя недостойна. Раньше я пыталась тебе себя предложить, но ты не брал, а теперь мне и предложить-то нечего.       - Прекрати, Мариша. А тебе черные волосы идут больше, чем разноцветные. Все, все твои неприятности кончились. Ты начинаешь жить. Если ты позволишь, я буду рядом.       - И тебе все равно, что со мной?       - Нет, мне далеко не все равно, и потому я с тобой.       - Ты думаешь, они меня простят?       - Кто, Мариша?       - Мама и папа. Они меня ненавидят. Папа плакал, представляешь.       - Они любят тебя, ты их дочь. Тетя Люба ничего не знает. Ваню прооперировали, твой отец ничего ей не сообщил. Она приедет и ты ей все расскажешь сама. Давай, я расчешу твои волосы. Ты можешь сесть?       - Могу, я и ходить могу, но не хочу. Значит, ты не уйдешь?       - Нет, я больше не уйду.       - А ночью?       - Если ты хочешь и дядя Саша разрешит, я останусь.       - Хорошо.       - Мариша, давай попробуем начать все с начала. Я все еще люблю тебя. Ты позволишь мне любить тебя и дальше?       - Нет. Сережа, я тебя унижала, смеялась над тобой. Издевалась, как могла, выставляла тебя придурком перед этой сволочью Настей. И еще меня изнасиловали, мое тело изрезано бритвой. Я не могу раздеться, это стыдно. Шрамы останутся на всю жизнь, если она будет. Шрамы на теле и в душе. Я опозорена. Ты понимаешь? Мой папа плакал, когда увидел, что со мной сделали. И после всего этого ты продолжаешь меня любить? Это невозможно, нереально. Зачем я тебе такая?       Марина плакала. Сергей попытался ее обнять, но она его оттолкнула.       - Сережа, не надо, не сегодня. Я еще не знаю, что будет. Подожди.       - Как скажешь. Хочешь, я приготовлю тебе поесть?       - Да, пошли на кухню. Я помогу тебе.       Они приготовили обед, поели.       - Хочешь, пойдем на улицу, погуляем по набережной или в парке.       - Нет, я не хочу выходить. Давай, посидим молча.       Он был рядом, но они почти не разговаривали. Сережа читал, что-то писал. Он занимался, работал. Она сидела напротив, смотрела на него и думала. Она сожалела о том, кем была последнее время. Она думала о родителях, о маме, о Ванечке. Она не знала, что ей теперь делать, как исправить все, что она натворила, как вернуть любовь и доверие отца. Она не знала, куда ей деваться, когда он возвращался с работы, обрабатывал ее раны. Она видела, чувствовала его боль, и ей было стыдно. Марина понимала, что слова ей не помогут, что бы она ни говорила, будет выглядеть фальшиво - кто поверит в искренность падшей девицы? И она молчала. Она старалась угодить, занималась домом, помогала Борьке с уроками. Вместе с Сережей они готовили ужин. Она стирала, гладила. Каждый день приносила отцу чистую рубашку, бежала к двери, когда он приходил с работы. И все это помогло. Отец стал улыбаться при виде дочери, он говорил ей спасибо за ужин и целовал, уходя на работу. У девушки даже появилась надежда, что все получится, что она сможет занять свое место в сердце отца. Но если с отцом она точно знала, чего хотела, и ее цель была очевидна, то в отношениях с Сергеем все было гораздо сложнее.       Марина хотела видеть его рядом, и он был рядом. Но кто он ей? Марина вспоминала свое детство. У нее не было подруг-девочек , так получилось, что она всегда была с братом Валерой и с Сережей. Они жили вместе, они вместе играли, у них были общие интересы, они были друзьями, почти братьями. И Марина росла с ними. Девочки ее возраста не хотели общаться со взрослыми мальчиками, и подруги отпали сами собой. В школе ее тоже не очень любили девочки. Она была слишком красивой, слишком яркой, броской. Ей завидовали. Мальчишки всегда дарили ей подарки. Угощали конфетами, приглашали на дни рождения. И она приходила, но с братом и Сережей. Она всегда все рассказывала Сереже про мальчиков, про учителей, про свои обиды и переживания. Он был ее единственной подружкой-дружкой. Но потом, лет в двенадцать, она стала смотреть на него по-другому. Она увидела в нем парня. Он даже стал сниться ей ночами. Она вздрагивала, если он к ней прикасался, она стала как-то по новому ощущать его. Он перестал быть ее подругой. Она вдруг осознала, что он взрослый, что он студент, что он мужчина. Но так он ей нравился еще больше. Ей еще больше завидовали ровесницы. Она встречалась с парнем. Но в тринадцать ей захотелось большего. Она выросла, у нее появилась грудь, она стала оформляться в очаровательную женщину, и просто зависть подруг ее не устраивала. Они уже тоже встречались с парнями, целовались, хвастались своими победами. Настя уже успела переспать с парнем. А Марина с Сергеем даже не целовались по-взрослому. Он не хотел, почему-то не хотел. И она переключилась на других. Стала встречаться с ровесниками, ходила в кино, на дискотеки. Она даже целовалась со своими новыми друзьями, но каждый раз девушка ловила себя на мысли, что в это время представляет, что она с Сережей. А он переживал, почему-то не родители, а именно он ждал, когда она вернется с очередной гулянки.       Она училась в девятом, а он уже имел высшее образование. Отец взял его на работу к себе в институт. Отец говорил, что Сережа очень умен и у него есть будущее. Но Марине совсем не нравилась его специальность. Она даже устроила ему скандал. Кричала, что быть хирургом здорово, престижно. Про хирургов снимают фильмы, они герои. Папа не хирург, но тоже герой. Ему нет равных. А Сережа решил быть патанатомом. Глупо, не престижно и грязно. Но он сказал, что это его призвание, а потом сказал, что любит ее. Он сказал это не так, как остальные ее кавалеры, как-то по-другому, так, что она поверила, что это не просто слова. Он просил ее подождать, обещал, что когда ей исполниться восемнадцать, они будут вместе. Говорил, что всегда ее любил и три года не срок. Они тогда поцеловались впервые. И она решила ждать. Но потом случилось история с отцом. И она больше не могла ждать. Она пришла к нему, все обитатели квартиры отсутствовали, и они были только вдвоем. Они целовались, он ее обнимал, прижимал к себе, и она решила, что готова, что сейчас все должно произойти и не надо ждать трех лет. Они были уже совсем голые и все почти случилось, но вдруг он остановился. «Марина, я не могу, я обещал, я дал слово, что не трону тебя до твоего совершеннолетия. Прости, пойми меня. Давай подождем».       Но она не слушала. Она просила не отталкивать ее, говорила, что безумно любит его, что хочет быть с ним. Что она уже взрослая, а родители для нее теперь никто.       Он ее оттолкнул, она видела его внутреннюю борьбу, его желание. Но он собрал свои вещи и ушел жить к матери. Марина издевалась над ним, говорила гадости при каждой встрече, пыталась любыми путями причинить ему боль. Она мстила. Настя стала ее лучшей подругой. Появились парни, много, разные. Ей казалось, что с ними ей хорошо. Но почему-то очень болела душа. Они предлагали ей секс, но, даже будучи сильно пьяной, она не могла. Она продолжала любить Сережу. Потом она увидела его с другой. Это было так ужасно, как предательство. Но девушка рядом с ним была явно положительной, что злило еще больше. У Марины никогда еще не было такого чувства. Она не могла описать его словами. Оно было в тысячи раз сильнее, чем когда ее отец был с этой Валентиной. А ведь тогда она возненавидела свою семью, мир, в котором она жила, близких и родных ей людей. Она считала, что делая гадости, тычет их мордами в их говно. Но ей не хотелось делать гадости Сереже. Жаждала его защитить, уберечь от женщины, которая была бы посредственностью рядом с ним. Пусть она была бы неплохой, неглупой, но, по мнению Марины, та девушка просто хотела замуж. А Сереже нужна такая, которая смогла бы его ценить, уважать, любить. Она следила за ними и все больше убеждалась в своей правоте. Не пара она ему. Он достоин большего. И она указала ему на это так, как смогла.       Теперь ей восемнадцать. И впереди ничего нет. Она разрушила все, что любила. Она мстила всем окружающим, а в результате разбила собственную жизнь. Ей удалось причинить боль любимому человеку, родителям. Она кайфовала от их переживаний, но отец плакал не потому, что ему было больно, он плакал, потому что в результате всего ею содеянного было больно ей самой.       Она знала, что отец не может сидеть с ней вечно. Он должен был идти на работу. А она не могла оставаться одна. Она позвонила Сереже. Попросила побыть с ней несколько дней. Он ничего не ответил, видно, это было нелегкое решение. Но он пришел. Взял отпуск. Он был рядом с ней впервые после двух с половиной лет разлуки. Он стал другим, совсем взрослым. Она не знала, как ей себя вести, даже не знала, как ей с ним разговаривать. И в результате они молчали. Он принес свой ноутбук и работал, совсем как отец. А она просто сидела рядом. Ее переполняли чувства и мысленно она говорила ему все невысказанное, но только мысленно. А еще она почувствовала, что только рядом с ним она может жить.       Прошло десять дней, швы исчезли, остались только красные линии. Отношения с отцом потеплели, и ей стало немного легче. Сережа приходил каждое утро и был с ней до прихода отца. Разговора с ним не получалось, она не решалась начать первой, а он молчал. Марина чувствовала, что так дальше продолжаться не может. Он опять сидел со своим ноутбуком. У нее из глаз покатились слезы. Он подошел к ней, сел рядом и обнял ее за плечи.       - Ты можешь мне все рассказать. Ну, если хочешь, плачь, только не молчи. Тебе надо выговориться. Ты говори и тебе станет легче. - Тепло его тела согревало ее. Она чувствовала себя уютно в его объятиях.       - Ты не уйдешь? - Она испуганно посмотрела в его глаза.       - Нет, - твердо ответил он.       - Я тебя люблю. Сережа, у меня не было мужчин. Я понимаю, что тебе теперь придется мне просто поверить, но это правда. Я ждала тебя. - Она рыдала в голос, прижимаясь к его груди. - Сереженька, я не смогла тебя ненавидеть!       - Спасибо, малыш. Я тебе верю. Я слишком хорошо тебя знаю. Если это все, то не плачь. У тебя нет повода. Мариша, я тоже ждал тебя. И тебе тоже придется поверить мне на слово. - Он вспомнил свои встречи с Лидой и понял, что это не в счет.       - Сережа, я хочу за тебя замуж, я хочу жить с тобой, рожать тебе детей и быть хорошей женой. Ты возьмешь меня в жены?       - Ты делаешь мне предложение? - На его лице появилась ухмылка. Глаза сияли.       - Да. Ты сам молчишь, у меня нет выбора. Просто я больше не могу молчать. И жить без тебя я тоже не могу. Ну ответь мне, в конце концов!       - А ты не знаешь, что я отвечу? - с деланным удивлением спросил он.       - Нет, но я очень хочу за тебя замуж. Возьми меня, пожалуйста, ты не пожалеешь. - Она была безумно, по-детски искренней.       - Ладно, возьму, уговорила, только не плачь, ни сейчас, ни потом. - Он уже не сдерживал смеха.       - Что мне для тебя сделать?       - Учиться, тебе надо закончить колледж. - Лицо снова приняло серьезное выражение.       - И все? То есть, пока я не закончу колледж, ты не женишься? Я опять должна ждать? Я больше не могу ждать. - Марина была в ужасе.       - Тебе незачем ждать. Мы будем вместе. Тебе восемнадцать, я выполнил условие твоих родителей. Мы можем быть семьей, но ты должна получить высшее образование, это мое условие. И еще нам надо решить, где и как мы будем жить. Я работаю, но у меня зарплата не твоего папы. Это будет другая жизнь. Тебе придется экономить на всем. Это будет сложная для тебя жизнь. Ты к ней готова?       - Я смогу, если с тобой, то смогу. Я уверена.       Прошло две недели. Саша приходил домой к горячему ужину, который готовила его дочь. Борька делал уроки с Мариной, она же собирала его в школу. Валера познакомился с очередной девушкой, и все вечера проводил с ней. Правда, на удивление, домой он возвращался не позже десяти. Ванечка проходил курс реабилитации и иммунотерапии. Вернуться домой они должны только через месяц.       Саша почти привык к покою и стабильности дома, как в один из вечеров к нему подошла Марина.       - Папа, мне нужно с тобой кое-что обсудить. У тебя есть время и настроение?       - Давай поговорим, я всегда за. - В голосе была тревога.       - Папа, мы с Сережей… Короче, у нас был секс. Я думаю, что нам стоит жить вместе. Ты не против, если он будет у меня ночевать?       - Он будет у тебя ночевать? Или вы хотите жить вместе? Марина, это разные понятия.       - Папа, мы хотим жить вместе. Ты же знаешь, что он меня любит.       - А ты? Как ты к нему относишься? Марина, мы с мамой тоже тебя любим, но ты совершенно сознательно превратила нашу жизнь в Ад. Какая гарантия, что ты то же самое не сделаешь с Сережей? Марина, переспать - не есть повод для совместной жизни. Ты должна для себя понять, насколько тебе это необходимо, как долго ты собираешься жить с Сережей, или через год ты решишь, что это тоже ошибка. Кстати, вы предохранялись? Твоя мать забеременела сразу.       - Папа, я просто на тебя тогда очень рассердилась. Я не могла тебя простить. Я считала, что мама должна бросить тебя, а когда она этого не сделала, я решила насолить и ей. Неужели ты меня не понимаешь?       - Хорошо, а ты пыталась понять маму? Да, я был виноват, но мама? Ты не пыталась ее понять, не пыталась ее поддержать, не пыталась быть ближе к ней. Ты хотела радикальных мер. Что давали твои радикальные меры маме? Ей от этого становилось легче жить? С кем она оставалась? Ты понимаешь, что я единственный родной ей человек? Именно поэтому твоя мама осталась со мной.       - А как же мы? Мы ее дети, мы ее кровные родственники.       - Да, кровные родственники. Марина, только без обид. Как часто, войдя в магазин, ты думала, что это платье очень пошло бы маме или эти туфли подчеркнули бы стройность ее ног? Как часто ты хотела бы сходить с мамой в театр или на концерт, обсудить книгу, провести отпуск? Просто пройтись по набережной вечером? С кем из вас она может обговорить ваши же проблемы? Кому из вас может поплакать в жилетку или перед кем может просто покапризничать? Кто из вас сказал ей хоть раз, насколько она красива, как стройна? Кто подарил ей цветы? Кто хоть чем-то попытался украсить ее жизнь? Извини, Маруся, но вы думаете всегда только о себе, а вот она - о вас. И поделиться своими мыслями, своей заботой она может только со мной, потому что я ваш отец и я вас люблю не меньше, чем она. Если ты готова это понять, то пойми, иначе ты не сможешь построить отношения с Сережей. Совместная жизнь – это далеко не только секс, а еще весь быт с его материальной стороной, со всем негативом, который он несет, это способность терпеть и настаивать на своем, и все это в меру.       - Папа, я понимаю. Теперь понимаю. Почему ты раньше со мной не говорил?       - Я говорил, Маруся, это ты не слушала. Кстати, ты помнишь, что бросила колледж? Ты хочешь создать семью, а образования у тебя нет, даже среднего. У Сережи невысокая зарплата, даже учитывая вредность. На что вы собираетесь жить?       - Папа, давай Сережа будет жить у нас? А там будет видно.       - Пусть Сережа сам со мной говорит на эту тему. Кстати, как у него отношения с его матерью?       - Как всегда, она занята своей личной жизнью. Папа, а ты с его отцом общаешься?       - Практически нет. У него другая семья, и насколько я понял, его жена не хочет общения с его старыми друзьями. Кстати, надо ему позвонить.       - А его жена?       - Потерпит.       На следующий день Сергей сделал Марине официальное предложение, она согласилась. Вопрос о свадьбе отложили до приезда Любы.       До возвращения Любы оставалось две недели. Саша каждый день разговаривал с ней по скайпу. Он сообщил, что их дочь собралась замуж. Люба сначала расстроилась, но когда узнала, что жених Сережа, смирилась.       Прошла еще неделя. Саша собирался на работу и обнаружил, что у него нет ни одной свежей рубашки.       - Марина, ты мои рубашки стирала?       - Да, папа.       - Дай, мне не в чем идти на работу.       Марина принесла новую коричневую рубашку.       - Марина, я не понял, что это?       - Папа, голубые постирались плохо, а эту я в твоем шкафу нашла.       - Марина, я не ношу коричневые рубашки, я вообще не знаю, откуда она взялась. Я ношу только голубые и белые, ты понимаешь? В чем я пойду на работу? Марина, я не сторожем работаю. Ну что за жизнь! Ты все нормальные рубашки угробила? Ты их что, с носками вместе стирала?       - Папа, извини, я не подумала. Я все рубашки вместе заложила, а Борька носки запихал. Я их сегодня отстираю. Папочка, ну один день.       Люба тихо открыла входную дверь своими ключами. Она с Ваней на цыпочках подошли к спальне и слушали весь разговор. Саша распалялся. Марина уже чуть не плакала.       - Саша, если к коричневой рубашке надеть синий галстук, будет очень даже красиво. И потом, твою внешность цветом рубашки испортить трудно.       - Люба! Ваня! Какое счастье!       Саша принялся обнимать и целовать обоих. Люба обняла Марину. «У дочери нормальный вид, темные волосы, правда, недавно крашенные, но в естественный цвет. А на пальце кольцо… Это серьезно, и с Сашей она разговаривает. И не только разговаривает, она ему стирает и гладит… Господи. К худу это или к добру?»       Саша с улыбкой смотрел на изумленную Любу.       - Люб, ты сегодня дома?       - Я немножко побуду с детьми и к обеду приду на работу. Хорошо?       - Хорошо, но я ужасно скучал. Люба, у меня совещание с утра, я не могу остаться. Кстати, Ваню я забираю с собой. Дай все его документы.       Саша с Ваней уехали. Марина подошла к матери.       - Мамуль, давай, за чаем я все тебе расскажу.       Они говорили долго, Люба внимательно слушала дочь. Изредка вставляла несколько слов, но только для ободрения Марины.       - Марина, несмотря ни на что, я за тебя рада. Ты молодец, но надо закончить колледж. И скажи, пожалуйста, вы предохранялись?       - Нет, мама. Я думаю, что уже поздно. Я еще ничего не сказала Сереже, а папе тем более. Мам, я хочу этого ребенка. Ты не против?       - Я думаю, что мы его вырастим.       Проснулся Борька, долго сидел у мамы на коленях. Рассказывал про школу, про плаванье, про то, что бросил футбол. Люба отвела сына в школу, поговорила с учителями и пошла на работу. Начались трудовые будни. Втягиваться было тяжело, накопилось много работы.