Никому не доверяйте. Особенно женщинам

На столе в каюте воздушного корабля догорала в подсвечнике маленькая свеча. Её пламя вздрагивало от пылких объятий двух влюблённых, оставшихся наедине впервые с тех пор, как они сумели найти слова, набраться решимости и объясниться друг с другом. Всего лишь один вопрос прозвучал в тишине этой маленькой комнаты: – Скажите, Алексия, а откуда у вас тогда взялась та самая узкая ленточка, к которой вы привязали мастер-ключ, чтобы добросить его до камеры-простенка? Ведь пронести верёвку в карцер было невозможно, даже такую тонкую. – Ну разумеется, – с улыбкой кивнула она. – Это была ленточка шнуровки моего корсета. Парень в изумлении вскинул брови: – В самом деле? Разве у неё может быть такая длина? – Конечно, нет, я нарочно зашнуровалась ленточкой, сложенной вдвое – знала, что мне это пригодится. – Вы невероятно предусмотрительны!.. Значит, – после короткой паузы сказал парень, – корсета на вас сейчас нет, я правильно понимаю? – Правильно, – улыбнулась девушка. – Я уже говорил, как сильно люблю вас? – И продолжайте говорить мне об этом... – ...всю жизнь, – улыбнулся парень. Свеча на столе, словно почувствовав момент, деликатно погасла. ************ Придя в себя ближе к утру, охрана Соляной башни Тауэра была, мягко говоря, ошеломлена. В карцере вместо пленницы, испарившейся оттуда непонятно каким образом, они обнаружили одного из своих охранников. Он нёс полную чушь и ничего не мог сказать толкового по поводу того, как он там оказался, и куда подевалась девушка. Начальник смены, столь неудачно отдежурившей ночь в башне, был в полном ужасе. Если он сию же минуту не придумает, как выбраться из этой ситуации, то сам окажется узником одной из камер древней крепости. И вряд ли выберется оттуда живым. Наорав на своих подчинённых, пометавшись из стороны в сторону по коридорам, он придумал следующее: отправить кого-то из солдат похитить в ближайшем селении девицу, похожую на ту, что пропала. Посадить её в карцер и пригрозить ей расправой, чтоб помалкивала. Скорее всего, никто из другой смены не разглядел пленницу карцера достаточно хорошо, чтобы запомнить её. Потому и не заметят подмены. Какое-то время можно будет выиграть. Счастье ещё, что когда её сажали в карцер, было именно их дежурство... А потом, даже если и выяснится, что девица – не та, то уже невозможно будет установить, на какой именно смене караула исчезла эта чертовка. Причём совершенно не понятно, как ей это вообще удалось – никаких следов, будто она и впрямь обернулась белой голубкой и вылетела из зарешёченного окна... Три часа спустя, передавая смену другому караулу, он вздохнул с облегчением, когда начальник новой смены, оглядев камеры, угрюмо смерил взглядом одинокую пленницу в карцере через окошко двери и кивнул, давая понять, что всё в порядке. ************ Кардинал Ришелье, крайне недовольный, поднимался в тронный зал, чтобы встретиться с королём. Фрейлина, присланная по этому поводу, сказала, что у короля есть чрезвычайно важные и приятные новости для него. Что не могло не вызывать раздражения у кардинала. Ведь это его привилегия – всегда первым узнавать любые новости, касающиеся Франции, а уж важные – и подавно. «Что такого может быть известно этому коронованному мальчишке, о чём не знаю даже я?!! Вероятнее всего, он попросту блефует. И отрывает меня от дел, чтобы я выслушал какую-то пустую болтовню! Да и миледи куда-то запропастилась, давно от неё ни слуху, ни духу. А ведь я дал ей поручение разобраться, насколько серьёзны намерения Бэкингема насчёт войны», – нервно размышлял Ришелье, подходя к тронному залу. Через каких-то полчаса его лицо отражало целую гамму чувств и эмоций – смесь изумления, негодования, возмущения и недоверия. – Ваше Величество, откуда у вас такие сведения о грядущих военных планах Англии?! И почему вы склонны им доверять?! – Это добыто и доставлено теми, в чьей изворотливости, смелости, умении и преданности я никогда не сомневался. Это небезызвестные вам господа Атос, Портос, Арамис и их юный друг Д'Артаньян. Думаю, вы поспешите вместе со мной выразить им своё восхищение и признательность, а также одарите их милостью как от моего, так и от своего имени. Они ожидают внизу. Спустимся к ним и воздадим этим славным сыновьям Франции по заслугам. ************ – Милорд, для переговоров всё готово. Прикажете начинать? – обратился к Бэкингему один из генералов английской армии. Он старался говорить как можно официальнее, искренне опасаясь, что любое непродуманное слово может стать той искрой, что взорвёт пребывающего в последние дни в ярости первого министра Англии, уже давно не понимающего, каким образом ему буквально нигде не удаётся застать врасплох французские войска. У вражеских командиров словно имелся за пазухой стратегический план боевых действий, разработанный лично Бэкингемом и известный в полной мере лишь ему самому и королю. Эти французы что, ясновидцы?! Все сразу?! Или как это всё объяснить?! – Начинайте, – мрачно ответил он генералу и пошёл следом за ним в большой зал пограничной крепости – туда, где и предстояло пройти этим переговорам. Которых вообще не должно было быть, ведь герцог рассчитывал нанести по Франции сокрушительный удар сразу в нескольких местах и растоптать, наконец, амбиции этого нелепого безмозглого мальчишки, восседающего на французском престоле. Но почему-то ничего не выходило. Вот он, французский король, жеманный щёголь в сопровождении многочисленной свиты, в этот раз не поленившийся облачиться в полевую военную форму. И как он только кружева под неё не надел? – Ваше Величество! – отвесил церемонный поклон герцог. – Я счастлив приветствовать вас, и хотел бы выразить надежду на то, что мы достигнем договорённостей в короткое время, а далее перейдём к чему-нибудь более желанному: пиры, балы или сражения – на ваш вкус. – О, весьма любезно и многообещающе с вашей стороны, лорд Бэкингем, – ответил король, сияя улыбкой, – а потому мне будет вдвойне неприятно разочаровывать вас. Полагаю, из всего вышеперечисленного вы бы отдали предпочтение скорым военным действиям, но увы. К этой войне Англия не готова. – В таком случае, позвольте спросить вас, откуда такая уверенность, Ваше Величество? – Мне известны все стратегические расположения ваших войск, милорд. И все ваши дальнейшие действия, перемещения, снаряжения и боеприпасы... Увы, я полагаю, вы в последнее время получили достаточно сведений от ваших командиров, чтобы понимать: сомневаться в моих словах нет оснований. Поэтому я хочу предложить вам решить дело миром и отказаться от военных притязаний. – А если я всё же позволю себе усомниться, Ваше Величество? Смею надеяться, вы не увидите в этом выражение какого-либо непочтения к вам. – Ни в коем случае, милорд. Но я склонен думать, что сумею убедить вас. Французский король обернулся. Из-за его спины вышла некая юная особа и, остановившись, медленно подняла голову. Герцог Бэкингем обмер, словно увидел призрак. – Прошу вас, милорд, – произнесла она дрогнувшим голосом, – война несёт смерть. Умоляю вас остановить это. Герцог, постепенно овладевая собой, медленно проговорил: – Это невозможно. – Вся ваша жизнь, милорд, доказательство обратного. Для вас нет ничего невозможного. Будьте же милосердны. Спустя несколько напряжённых мгновений герцог Бэкингем повернулся к королю и медленно произнёс: – Ваше Величество, эта юная леди – подданная Англии. Я не знаю, откуда она в вашей свите, но я прошу вас выдать её мне. – О чём вы говорите, милорд Бэкингем? Эта особа – мадам Д'Артаньян, юная супруга одного из моих наиболее успешных воинов, фрейлина королевы и подданная Франции. Вы, вероятно, ошиблись. Ещё несколько томительных минут из такой сложной и удивительной жизни первого английского министра, наполненных тягостным молчанием. – Вы правы, Ваше Величество, – наконец мрачно объявил он. – Я ошибся. На следующее утро британские войска в полном составе отступили в пределы границ своего королевства. Военный поход был отменён.