Игра, которая стоила свеч

"Меня всегда раздражало это улыбающееся лицо. Скажите мне, что он просто хочет привлечь мое внимание к себе. Я узнал о нем накануне своего поступления в академию жнецов. Один из самых способных учеников, но один из самых проблемных... Может, я всегда его задевал и часто не замечал выходок этого жнеца только из-за понимания его чувств ко мне?" Дневник Уильяма Т. Спирса. Новый день в академии жнецов как всегда ни чем не примечательный. Лондон - двуликий город, в то же время прекрасен и уродлив. Люди всегда превращали все прекрасное в уродливое. Может быть, жнецы когда-нибудь поймут причины многих поступков людей. - Фу, это противное солнце, я сейчас сгорю, и моя нежная кожа покроется волдырями! - завопил один из двух жнецов, идущих по крыше богатого лондонского дома. Как и тогда, три года назад... даже район почему-то тот-же. Кто, как не Грелль Сатклифф, мог нести такую чепуху? - Идиот... - послышался усталый мужской голос. - Жнецы не обгорают на солнце. Ты хоть целый день стой здесь, ничего не будет. Две противоположности, никогда не сойдутся, всем ведь известно, что даже при поговорке: "Противоположности притягиваются," - нет, между ними ничего не может быть. - Нет, Уилл, ну ты посмотри, тут определенно есть что-то! - снова этот писклявый, будто бы женский голос. Грелль приспустил пиджак, развязал ленточку на шее и растегнул пару пуговиц рубашки. Уильям просто не выдержал этого. Неужели так сложно иногда просто понять, что нет, не обгоришь ты на солнце? Тем более нет времени на эти беседы, им снова поручено задание: собрать души. В сегодняшнем списке Мэри и Карла Келли. Сегодня в 12:34 их собьет лондонский поезд. Достаточно легкое задание. - Да заткнись ты уже, надоел, - хладнокровно произнес Спирс, словно бы по волшебству достал свою косу смерти и ударил ею по голове красноволосого. Секатор отлично подходил для таких целей, как та, которую преследовал Уильям. По сути, он представлял из себя длинный металлический стержень с кусачками на обоих концах. У Т. Спирса он двухцветный, одна сторона которого серебряного, а другая черного цвета, и управлялась рукояткой, зафиксированной на середине стержня. Его коса обладала уникальной способностью удлиняться на любое расстояние. При этом он использовал её не только по назначению, но и в качестве трости, для поправления очков. Он ой, как любит это дело. Ведь не так давно им выдали оригинальные очки. Грелль как всегда не ожидал удара, поэтому в позе умирающего черного, нет, красного лебедя упал. Сатклифф любил все красное. Даже он сам отчасти был красным. Жнец всегда выделялся среди толпы своей алой шевелюрой. Волосы уже немного отросли и щекотали плечи Грелля. - Ох, нет, Уилл, ты так жесток ко мне, а я только подумал, что мы с тобой вовлеклись в страстный танец алой любви! - начал свою песню Грелль. Сейчас он лежал на животе и, подперев руками лицо, распевал свои серенады. Уилла этот жнец так раздражал. Все эти песни о любви и прочее - полная ересь. Хотя, почему-то ему было жалко Сатклиффа, ведь из виска стекали алые струйки крови, он и нос разбил, когда упал. Но Грелль никогда не обижался на него за такое проявление заботы. Уильям подал ему руку. Немного смутившись и отведя взгляд, Т. Спирс произнес: - Поднимайся, нечего разлеживаться, мы опоздаем, уже 12:31, у нас три минуты, - прерывистым голосом отчеканил черноволосый и поправил тем же секатором очки. Грелль лишь мило улыбнулся и тоже подал ему руку. Немного повременив, Сатклифф рассматривал смущенное лицо Уилла, он мог чувствовать, как дрожит его рука. И все же он поднялся, и только хотел было словно кот прыжками направиться на вокзал... Уилл не отпустил его руку. Рывок Грелля был остановлен и красноволосого впечатали в кирпичную трубу, которая была настолько широкой и высокой, что вполне сошла бы за стену. - Эй, Уилл, больно, ты что делаешь?! - недовольно завопил Грелль, но договорить он не успел. В его губы впились требовательным поцелуем. Сатклифф растерялся по началу и все предоставил Уильяму. Горячий язык проникал все дальше и дальше, заставляя красноволосого дрожать и покрываться мурашками. Ноги юного жнеца подкосились, и только лишь кирпичная кладка спасала его от падения. Т. Спирс и сам не знал, как так могло произойти. Через поцелуй Уилл мог чувствовать солоноватый привкус крови Грелля. Также черноволосый уже понял, что Сатклифф пришел в себя и начал активно отстаивать свою позицию. Руки жнецов сплелись, Уилл навис над Греллем. Черноволосый спустился ниже и начал целовать шею Сатклиффа, покусывая кожу жнеца. Тот громко взвыл, хотя правильнее это назвать стоном, и начал извиваться под Т. Спирсом. - Ах...не так, будь нежен, ах, - он откинул голову назад и только хотел было закрыть глаза, увидел большую башню с часами. - Уилл! - завопил Грелль. - Уже 12:35, мы опоздали! - он зажмурился, так как почувствовал убийственную ауру своего напарника. Т. Спирс отстранился и поправил средним пальцем левой руки свои очки. Томно вздохнув, жнец начал приводить себя в порядок. Сатклифф в первый раз так надолго замолк, тоже поправляя рубашку, застегивая пуговицы, им же рассегнутые, и завязывая ленточку бантиком. Тишину нарушил Уильям: - Будешь сам все объяснять начальству, - коротко произнес он и достал из кармана пиджака белоснежный платок, - на, вытри кровь, смотреть на тебя не могу... Грелль быстро обтерся и полез обниматься к Уиллу. Ему ведь это очень понравилось, ой как понравилось... - Отойди от меня, и пошли уже, нас ждут с объяснительной... "Я никогда не забуду тот день, даже сейчас, через сотню лет. А тогда, перед профессором, Уилл взял всю вину на себя. Я наговорил много глупостей тогда, поэтому нас наказали обоих, но я не обижаюсь. Игра стоила свеч..." Дневник Грелля Сатклиффа.