Спи спокойно

            Рама не поддавалась. Короткие лапки толстого, а главное, пьяного в стельку кота просто не способны были отодвинуть ее.       — Глупый Нацумэ, — пьяно захихикал Няко-сенсей, — запер окно! Как же мне теперь быть? Я ведь не могу провести ночь на улице! Такой великий я не может спать на грязной траве…       Немного поразмыслив, Мадара принял свой человеческий облик. Теперь это был прекрасный молодой мужчина в белом одеянии. Но его по прежнему было легко узнать по красной отметине на лбу и сногсшибающему алкогольному духу.       Человеческими пальцами дело пошло быстрее и скоро раскрасневшийся аякаши, перевалив через подоконник, оказался в комнате. Нацумэ лежал на полу, свернувшись калачиком и тихонько вздрагивал. Рядом валялась раскрытая Тетрадь Дружбы.       — Вот болван, — прошептал мужчина, — Видать, опять раздавал имена и отключился. А теперь кошмары снятся.       Немножко покачиваясь Мадара прошел к шкафу, отыскал футон, одеяло и все остальное, выволок на середину комнаты и, поминутно чертыхаясь, кое-как расстелил. Потом, осторожно подняв Нацумэ, уложил его на постель, да так и остался рядом, любуясь длинными пушистыми ресницами и мягкими нежно-розовыми губами. Он уже давно понял насколько привязался к этому мальчишке. А впервые осознал это в тот день, когда Такаши не смог увидеть его истинную форму, отравленный ядом екая. Аякаши сидел рядом и вслушивался в тихий испуганный голос своего человека:       — Где ты, сенсей? Я не вижу… И неожиданно для себя понимал насколько горько слышать ему эти слова. Даже зная, что это всего на несколько суток, Мадара очень переживал.       Тогда Мадара всю ночь просидел возле Нацумэ, тихонько дыша ему в затылок, чтобы обозначить свое присутствие, а растерянный Такаши на ощупь прижимался к его боку и теребил густую шерсть. И с той ночи екай все острее понимал глубину своих чувств. Он начинал понимать что… влюбился?       — Боже мой, какая глупость в голову лезет, — снова захихикал мужчина, всматриваясь в такое родное лицо. Нацумэ затих, видимо отогревшись, и теперь доверчиво жался к своему защитнику. Мадара еще раз посмотрел на приоткрытые чуть улыбающиеся губы и не сдержался. Наклонился, осторожно сминая их в поцелуе, зарылся длинными пальцами в шелковистые русые волосы, а второй рукой обнимая за талию. Разорвав поцелуй через минуту аякаши довольно улыбнулся:       — Спи спокойно, Нацумэ. И как только не проснулся?       И как сглазил. Мальчишка завозился, приоткрыл затуманенные глаза и поглядев на мужчину, пробормотал:       — Это ты, сенсей?       — Я-я, — проворчал тот, — спи!       Нацумэ неожиданно потерся носом о его шею принюхиваясь, вызванную этим действом толпу мурашек Мадара гордо проигнорировал, и отвесив сенсею подзатыльник припечатал:       — От тебя перегаром несет. Алкаш!       — Цыц, мелкий! — фыркнул екай и, сгребя слабо сопротивляющегося Такаши в обьятья, отключился.       — Вот ведь кошак, — возмущенно пробормотал засыпающий Нацумэ.       А серебристая Луна одобрительно заглядывала в открытое окно.