Проект "a - b - o"

      Недалекое будущее. Человечество довело себя до опаснейшей черты, по миру распространился вирус, природу которого не могли понять ни одни ученые мира. Люди гибли; сотни тысяч человек буквально сгорали на глазах. Все боялись лишний раз покидать дома, ожидая новостей от международной комиссии. Сады, парки, торговые центры опустели, больницы же были заполнены до отказа. Мир погряз в неизвестности. - Кажется, мы нашли выход, - в один из мрачных дней появился на экране мужчина лет сорока. – Все дело в слабости человеческих генов. Они оказались не способны бороться с вирусом, который явно был создан в лабораторных условиях, с целью посеять панику среди населения. После многих исследований нам удалось вывести новый ген, более сильный, усовершенствованный, который поможет создать человека, способного противостоять этой странной болезни. Сейчас мы просим правительство дать нам разрешение на дальнейшую разработку этого гена и внедрение его в человеческий организм, но для этого мы нуждаемся в добровольцах, которые готовы испытать действие этого гена на себе.       Мир был в шоке от заявления ученых. Что значит появление «сильного человека»? Безопасно ли внедрение гена? Возможно ли исцелиться с его помощью?       Раздумывать было некогда, поэтому на экстренном заседании международного комитета было принято решение продолжать исследования. Проект получил базовое название «Альфа, бета, омега», в надежде, что именно эта схема сможет спасти человечество. *семнадцать лет спустя* (Где-то на окраинах Калифорнии).       Раннее утро. Солнце только недавно поднялось над горизонтом, дорога свободна, ветер гоняет по пустынным землям сухую траву. Все так однообразно, но вот на горизонте замаячил силуэт черного мустанга, что несся по дороге в одном только ему известном направлении. Машина запылилась от путешествия по местной пустыне, но в этом её особенность, своя, какая-то особая загадочность.       Мустанг съезжает с трассы и направляется по пустыне, поднимая пыль во все стороны. Скоро вместо песка на его пути проглядывается мощеная камнем дорога, что разрастается и превращается в трассу, которую не увидит обычный проезжий. Эта дорога не для всех и найдет её лишь избранный.       Вскоре дорога приводит машину к высокому белому забору, обнесенному колючей проволокой. Мустанг еще немного едет вдоль каменной ограды, а потом тормозит у современного КПП.       Мужчина, что за рулем, прикладывает к электронному терминалу пластиковую карту, ворота начинают открываться под пристальным наблюдением молодого охранника в будке. Машина движется дальше, а ворота встают на место.       Территория за забором площадью приблизительно с небольшой стадион. Два больших здания, и огромная оранжерея. Машина тормозит у одного из зданий. Из салона выходит солидный мужчина лет пятидесяти пяти и направляется внутрь белоснежного строения. - Добрый день, - кланяется девушка у входа. – С возвращением, профессор Чон. - Здравствуй, Мэри, - добродушно улыбается мужчина. – Ничего не произошло за мое отсутствие? - Нет, у нас все замечательно, дети в полном порядке, исследования продолжаются. - Это хорошо, - довольно кивнул Чон. - Доктор, а как обстановка там, снаружи? – нерешительно спросила Мэри. - Как всегда: все мрачно, люди все еще мучаются, но продолжают жить надеждой. Сильные продолжают бороться, а слабые погибают. Знаешь, статистика в последнее время не утешительна. Сейчас на десять мужчин приходится всего две женщины. Если так пойдет и дальше, человечество обречено. - Сэр, но наши подопечные… - Подумай, Мэри, примет ли их общество? Это мы, что находимся здесь уже около двадцати лет, свыклись с мыслью, что и такое возможно, но те, другие… Я выпросил у правительства разрешение на этот эксперимент, но я не думал, что получится так. Мы просто внедрили модифицированный ген. Мы хотели получить человека, устойчивого к вирусам современности, а получилось так, что создали новую нацию. Как объяснить миру, что будущее планеты будет в руках необычных людей? Мы внедрили новый ген десяти абсолютно разным женщинам, которые породили на свет двенадцать здоровеньких малышей, но вот не задача, из двенадцати ребятишек оказалось только четыре девочки. Но и тут ген выдал нам сюрприз: из оставшихся восьми - пятеро были с явными признаками женского начала, внутренние органы были приспособлены для вынашивания потомства. Двое были абсолютно бесплодными, а остальные имели все признаки мужского начала, понимаешь? Как мы объясним людям тройственность системы: альфа – бета – омега? Как мы выпустим наших деток в общество? Когда правительство просит очередной отчет - я теряюсь, поэтому никто за пределами центра до сих пор не знает о пяти омежках, что родились, чтобы поддержать баланс. - Сэр, но, рано или поздно, мир придет к этому, ведь, как вы сами сказали, женщин осталось не так много, а младенческая смертность возросла. - Я думал об этом, но я пока не готов к тому, чтобы вывести этих деток в свет. Я должен обезопасить их.       Девушка грустно вздохнула. - Ладно, пойду-ка я проведаю ребяток.       Мужчина направился дальше по коридору, сворачивая в один из закрытых блоков. По коридорам ходили люди в белых халатах, уважительно приветствуя профессора, который улыбался всем. - Итак, - послышался голос в одной из комнат. – Кто расскажет мне об особенностях плоскогорий?       Чон заглянул в кабинет и улыбнулся. За партами сидели двенадцать подростков разных национальностей и внимательно слушали учителя. - Мириам? – посмотрел на одну из девушек преподаватель.       Девочка растерянно захлопала большими голубыми глазами. - Ну… - Баранки гну, - послышался шепот с дальних парт.       Остальные парни захихикали. - Пак Чанель, что за комментарии? – нахмурился учитель. – Вы хотите помочь Мириам ответить? - Простите, - виновато улыбнулся рыжеволосый кудрявый парень. - Я могу это устроить. - Да, пусть отвечает, хоть будет над чем поржать, - подал голос смуглокожий шатен, что сидел рядом с бурчащим что-то Чанелем. - А вас, Ким, никто не спрашивал, - заметил учитель, взглянув на часы. – Что ж, урок подходит к концу, вы сами отняли у себя время, поэтому Мириам, Чанель и Джонин к следующему занятию подготовят доклад на тему плоскогорий, чтобы закрыть точки, что я поставил в журнале. - Ну вот, все из-за тебя, - фыркнул шатен, ткнув в рыжеволосого ручкой. - Эй, мелкий, ты чего дерёшься? - возмутился Чанель. - Я, мелкий? - вспылил Джонин. – А ты… Ты… - Джонин, - прервал его голос профессора, что до этого молча стоял у двери. - Доктор Чон, - кивнул мужчине учитель. – Давненько не виделись. Полюбуйтесь, что вытворяют ваши воспитанники. Сорвали мне урок.       Чанель и Джонин виновато опустили взгляды. - Не злитесь, Николай, они еще дети, - улыбнулся Чон, потрепав мальчишек по волосам. - Пора бы им начать взрослеть, - заметил географ, выходя из комнаты.       Чон огляделся: поскольку их лаборатория была международным проектом, детишки и работники здесь были разных наций, но он больше всего привязался к трем озорникам, напоминающим ему о далекой родине - две вздорные омеги и непутёвый альфа, которых он поднимал с первых дней их жизни. - Два остолопа, - подошел к двум парням третий и отвесил им по подзатыльнику. - И ты туда же, Бэк, так не честно, - пробурчал Чанель, посмотрев на невысокого изящного брюнета, что натянул улыбку. - А потому что рот надо держать закрытым, - закатил глаза брюнет. - Так, мальчики, успокоились, - вмешался профессор. – Что сложного в том, чтобы написать доклад? Справитесь. - Профессор, а почему вас так долго не было? – спросил Джонин, впорхнув в объятия мужчины. - Нужно было отчитаться перед правительством о нашей работе. - И как? Нас скоро выпустят отсюда? – спросил Бекхен.       С лица мужчины пропала улыбка. - А ты очень хочешь? - Нет, сэр, он не хочет, - зажал рот младшего Чанель. – Нам и здесь хорошо, с вами.       Джонин закивал. - Я понимаю, вам хочется больше свободы, но там, снаружи, еще не готовы к вашему появлению. - Знаем, - освободившись от Чанеля, ответил Бекхен. – Простите. - Профессор Чон, - показалась в проеме двери голова Мэри. – Вас срочно вызывают в лабораторию.       Мужчина кивнул и повернулся к подопечным. - Еще увидимся. Идите, развлекайтесь.       Чон медленно направился в нужном направлении. Он вспомнил, как наблюдал за зарождением этих двенадцати жизней. За тем, как они росли и как появились на свет. После родов из десяти женщин выжили только пятеро, потому что дети забрали у своих матерей все жизненные силы. Правительство было готово обвинить Чона в массовом убийстве, но доказательство того, что младенцы не подвержены заражению, немного остудило верхушку власти.       Чон уже и сам был не в восторге от эксперимента, но на руках у него было двенадцать детишек, которые нуждались в заботе.       Профессор зашел в лабораторию, несколько мужчин и женщин что-то бурно обсуждали. Заметив руководителя, один из лаборантов кинулся к нему. - Профессор, это невероятно, вы только посмотрите…       Младший подвел Чона к микроскопу. Чон наблюдал за клетками крови, что оживленно двигались. - Каждый месяц, на протяжении шестнадцати лет, мы берём кровь у наших подопечных. Все это время клетки были спокойны, но последний анализ все изменил. Клетки реагируют на изменения организма. Вот, взгляните сами.       Лаборант поменял образцы под микроскопом. Чон взглянул, наблюдая за хаотичным движением других клеток. - И? – поднял на коллегу взгляд Чон. - На втором образце кровь собаки за несколько дней до начала течки.       Чон непонимающе хлопал глазами. - То есть… - То есть наши омежки вошли в период полового созревания. Они готовы воспроизвести на свет потомство.       Чон опустился на стул, вспоминая все, что он знал о размножении млекопитающих. - Распорядитесь отделить омег от альф… Пока мы не изучили природу течек наших подопечных, их лучше оградить друг от друга. - Вы думаете… - В генах альф и омег, помимо человеческих, присутствуют и животные инстинкты. Не забывайте, что они не простые люди, профессор Чон. - Да, я понимаю.       Мужчина вышел из лаборатории. Как же он не подумал об этом раньше. Ведь его детки уже взрослые и пора им задуматься о паре. Чон заглянул в игровую комнату. Ребята весело гонялись друг за другом, и только Джонин сидел в уголочке, прижимая колени к груди и не сводя взгляда со смеющегося Пака, которого уже окружили девочки и остальные омежки. - Что с тобой? – сел рядом с мальчиком Чон. – Почему ты не резвишься со всеми? - Что-то мне не хорошо, - честно ответил мальчик. Он привык к тому, что доктор всегда выслушает и даст совет. - Что-то болит? – насторожился старший. - Голова немного кружится и тошнит от всех этих запахов. - Запахов? – удивился старший, принюхиваясь. - А вы разве не чувствуете? – удивленно посмотрел на профессора Джонин. – Они все пахнут, ну, кроме Сону и Эндрю. У кого-то запах слишком приторный, у кого-то свежий. Бэкки, вон, пахнет мороженкой, а Чанель-и дождиком. Я хотел бы дышать этим запахом всю жизнь.       Чон видел, как покраснели щеки его подопечного. - Он вроде бы такой же, как и все, но меня словно магнитом к нему тянет, а в последнее время особенно. В те моменты, когда он зовет меня солнечным мандаринчиком, мне хочется слушать его вечно. Но меня пугают эти ощущения, поэтому я часто грублю ему, колочу его и насмехаюсь. Что со мной, профессор?       Чон улыбнулся, он догадывался, что происходило с мальчишкой, но решил пока не пугать юного омежку. - Все будет хорошо, - улыбнулся младшему мужчина. – Думаю, что сейчас тебе нужно отдохнуть и набраться сил, чтобы твоего альфу кто-нибудь не присвоил себе.       Джонин грустно улыбнулся и посмотрел на Пака, который смеясь что-то рассказывал. Словно почувствовав взгляд младшего, Чанель обернулся, посмотрев на омежку, что демонстративно надул губки. - Опять дуешься, принцесса? - усмехнулся Чанель. – Идем к нам, я быстро подниму твое настроение.       Чон улыбнулся, а потом его взгляд уцепился за Бекхена, что сидел у окошка и смотрел куда-то во двор. - А что это Бэкки там разглядывает? – спросил Чон у Джонина, что показав язык Чанелю посмотрел на старшего омегу. - Поди «принцем» своим любуется, - ответил Чанель, плюхнувшись рядом и сгребая Джонина в охапку. – Принцесса, а ты, кажется, стал вкуснее пахнуть, мм… Прямо так и скушал бы.       Джонин покраснел, отталкивая альфу, а Чанель засмеялся. - Принца? – удивленно повторил Чон и подошел к окну.       На площади перед центром начальник охраны проводил смену караула. Солдаты вытянулись по стойке смирно и слушали своего командира. Охрану предоставляло правительство, поэтому солдаты были не в курсе, кто обитал в здании и какие эксперименты в нем проводили. Чон заметил тоскливый взгляд омеги, направленный в сторону солдат. - Малыш, кого ты там увидел? – осторожно спросил Чон.       Бекхен вздрогнул и виновато отвел взгляд. - Простите, я не должен был… - Ты поэтому хочешь выйти отсюда? – ласково погладил по голове младшего Чон.       Бекхен кивнул. - Но он не примет меня, да? Я же не такой как все, я читал в книжках по истории, - тихо ответил Бекхен, а доктор крепко его обнял. - Прости меня, малыш, это я во всем виноват, - тихо шепнул Чон в макушку младшего.       Он еще немного времени пообщался с детьми, рассказал им о том, что временно им придется пожить отдельно, выслушал кучу возмущенных откликов, но все-таки ему удалось убедить подростков в необходимости такой меры.       Уже глубокой ночью, лежа в своей кровати, Чон думал о том, что возможно, действительно, сломал жизнь этим детям. Он думал о том, что не может держать их вечно в этих стенах, но и понимал, что общество еще не готово к таким переменам.       На пульте, что лежал на столе, загорелась красная кнопка, Чон резко подскочил на месте, понимая, что в центре произошло что-то серьезное. Накинув халат, он выбежал в коридор и побежал к комнате, у которой словно маячок мигала красная лампочка. Влетев внутрь, он увидел напуганного Бекхена, что сидел у кровати Джонина и держал его за руку. - Что произошло? – спросил Чон, а за его спиной появились еще два лаборанта, что отвечали за данный сектор. - Он весь горячий, мокрый, мечется по кровати и не приходит в себя, - всхлипнул Бекхен.       Лаборанты подбежали к Киму, осматривая его. Бекхен же оказался в объятиях профессора. - Успокойся, все хорошо, - гладил младшего по голове Чон. - Доктор, похоже, это то, о чем мы говорили днем, - поднял на Чона взгляд один из лаборантов. – Мы переместим его в лабораторию. - Что? – распахнул глаза Бекхен. – Какая лаборатория, вы на нем опыты ставить будете? Ему же плохо. - Бэкки, успокойся, все будет хорошо, ложись, завтра ты сможешь с ним повидаться, - ответил лаборант ловко подхватывая Джонина на руки.       Бекхен беспомощно посмотрел на Чона. - Иди, обещаю, я позабочусь о нем, - кивнул профессор, улыбнувшись Бекхену и направляясь за санитарами.       Проходя мимо сектора альф, он услышал рык, а потом увидел Чанеля, что пытался пробраться через железную решетку. - Куда вы его понесли? - рычал альфа. – Не трогайте его, он мой, слышите! - Чанель-и, успокойся, - подошел к Паку Чон. - Я не могу, я чувствую его, я должен быть с ним, ему плохо, - чуть ли не плача говорил альфа.       Чон задумался, оставляя оседающего на пол альфу у клетки. Когда доктор вошел в лабораторию, Джонин лежал на кушетке полностью обнаженным. - Сэр, это невероятно, - ошарашено говорил лаборант. – Организм возбужден, из ануса вытекает вязкая смазка, этот мальчишка, словно самка, готов к спариванию. Он настоящая течная сука, готовая на все, чтобы связать себя с самцом. Никогда не думал, что увижу такое. - Чанель, - сорвалось с губ омеги. – Чанель-и, мне больно. - Он зовет своего альфу, сэр, - восхищенно говорил лаборант. – Может… - А может не стоит? – спросил второй парень, с отвращением глядя на открывшееся перед ним зрелище. – Как вы себе это представляете, он его в задницу, что ли иметь будет? Слишком это по гейски, не считаете? Ладно гены, но это… - Санчон, - остановил его профессор. – Я не думаю, что у нас есть выбор, посмотри, как мучается мальчик. А ты видел, во что превратился Чанель? Думаю, что эти двое каким-то образом связаны между собой. Мы пытаемся создать сильную нацию, значит, нам нужно понять её сущность до конца. Джеймс, приведите Чанеля. - Да, сэр. - Вы… Вы не посмеете, это… - В этой стране отношения между мужчинами не являются чем-то незаконным, - заметил Чон. – Вам это известно, поэтому не мешайте нам. - А вы не боитесь, что ваше непосредственное начальство узнает, чем вы тут занимаетесь? - усмехнулся Санчон, когда Джеймс вышел. – Вы же не гражданин этой страны. - Вы мне угрожаете? – усмехнулся Чон. – Что вы можете? Эта лаборатория международный проект. - Проект стран, половина из которых проявляют ярые гомофобные наклонности, - хитро оскалился Санчон. – Один звонок и… - Звоните куда хотите, - отмахнулся Чон, замечая, что Джонин сильнее заметался по кровати. – А сейчас выйдете из лаборатории.       Санчон пошел к выходу, сталкиваясь в коридоре с Джеймсом, за которым, нервно оглядываясь, шел Пак. - Извращенцы, - зашипел Санчон, кинув презрительный взгляд на коллегу. - Да пошел ты, - отозвался Джеймс, а потом посмотрел на напуганного Пака. – Все хорошо, Чанель-и. Не обращай внимания на всяких неуравновешенных. - С Джонином же все хорошо? – спросил альфа, жалобно посмотрев на лаборанта. - Сейчас сам увидишь, - ответил Джеймс, открывая перед младшим дверь.       Переступив порог, альфа замер. Джонин лежал на кушетке, накрытый простынею, которая уже изрядно промокла от пота. Мальчишка приоткрыл глаза и сделал глубокий вздох, а Чанель понял, что его коленки затряслись. - Джонин-а, - подбежал Пак к омеге, и тут же сгребая его в объятиях. – Ты как? - Чанель-и, у меня все болит, я не знаю что со мной, - шептал младший, вдыхая свежий аромат дождя под которым он сейчас готов был раствориться. - Маленький мой, теперь я с тобой, - покачивал его в руках альфа.       Чон видел, как ноздри Пака расширялись, пытаясь надышаться, видел, как напряженно альфа косился в их сторону. - Джеймс, пойдемте, теперь с ребятами будет все в порядке, - улыбнулся младшим профессор и потянул застывшего лаборанта к выходу. - Но… - При нас он все равно ничего не сделает, - шепнул ему Чон. – Пусть побудут вдвоем, а завтра возьмешь все необходимые анализы.       Джеймс не стал перечить старшему и последовал к выходу. Профессор двинулся за ним. Убедившись, что помощник скрылся в жилой зоне, Чон вернулся, прошмыгнув в соседнюю с лабораторией комнату. Он щелкнул мышкой на ноутбуке, стоящем на столе, и на экране появилась картинка страстно целующейся парочки. Профессор понимал, что подглядывать не хорошо, но это был его эксперимент, и он должен был довести его до конца, даже если это будет стоить ему работы и даже жизни.       Чанель всю свою жизнь не считал себя кем-то особенным, хотя все вокруг только и твердили об этом. Да, они жили в закрытом экспериментальном центре. Да, им день за днем повторяли о том, что они будущее человечества, что они новая нация, что их ждет великое будущее. Но все это звучало так обыденно, что скоро перестало иметь для ребят значение. Они росли, привязываясь друг к другу. Над ними ставили какие-то опыты и эксперименты, брали анализы, но не запрещали жить обычной жизнью.       Маленьким детям было все равно, все чаще они принимали это все за игру. Но чем старше они становились, чем больше открывали для себя мир, что им не дано было видеть, тем сильнее они понимали свою несостоятельность. Они видели, что отличаются и боялись оказаться за стенами центра. Некоторые стремились наружу, а думал ли об этом Чанель? Наверное, нет. Он боялся, что та реальность, что находится за пределами центра, может отнять у него самое дорогое.       Чанель не помнил, когда в его жизнь вошли эти двое, но почему-то на всю жизнь запомнил две пары темных глазок, что разглядывали его с любопытством. Два мальчика, совсем крошечных, крепко держались за руки, стоя рядом с доктором Чоном. Тот, что постарше, казался смелее, а на щеках младшего блестели слезы. - Чанель-и, познакомься, это Бекхен и Джонин, они братья. С сегодняшнего дня ты, как альфа, должен защищать этих малышей, потому что они остались на этом свете совсем одни.       Доктор Чон никогда ничего не скрывал от них, поэтому многие дети знали, что случилось с их родителями. Некоторые женщины умирали при родах, как мама Чанеля, некоторые выживали. Мама Бекхена и Джонина, подарив жизнь Бэкки, согласилась на еще одну беременность. Немного восстановившись, спустя полтора года, на свет появился Джонин. Женщина ослабла, но продолжала жить, а потом её организм сдался, оставив малышей на попечение работников центра.       У некоторых деток мамы были живы до сих пор, но сложные роды лишили их возможности еще иметь детей. Женщины оставались в центре, занимались с ребятами. Чанель задумывался, завидовал ли он тем детям? Он не знал. Он просто любил тех, кто у него был: серьезный наставник – доктор Чон и малыши Бэкки и Джонин. Бекхен был Чанелю ровесником, а вот Джонин был самым младшим среди всех деток их центра.       Альфа не заметил, как вся его жизнь закрутилась вокруг одного мальчишки, что порой так жалил словами, а порой прижимался так близко, что дыхание захватывало.       В четырнадцать Пак начал задерживаться в библиотеке подольше, пытаясь понять себя, и вот тут он, наконец, понял, что он не совсем обычный человек. Никакие чувства и эмоции, описанные в книжках, не могли описать того, что он ощущал по отношению к Джонину. Это было в сотни, даже в миллионы раз больше.       Все воспитанники центра постепенно становились подростками, в которых просыпались все новые желания и интересы. Их можно было бы отнести к «нормальным», если бы не кодовое деление «альфа – бета – омега», что ярлыком было высечено в их биографии.       Доктор Чон старался обеспечить детей всем необходимым. Поэтому ребята читали книги, смотрели телевизор, общались со сверстниками через Интернет, при условии, что временно будут держать в тайне свои маленькие особенности. Их готовили к вступлению в общество, но готово ли было общество к таким, как они? Не было. Это Чанель понял, когда проснулся среди ночи потный, растерянный, возбужденный. Ему снился Джонин. Его маленький мальчик вытворял такие вещи, от которых у пятнадцатилетнего Чанеля краснели щеки, дыхание учащалось, а немаленькая проблема в штанах вызывала новые эмоции. Рядом не было никого, чтобы спросить, да и не решился бы он. Старенький планшет и, к счастью, не отключаемый Wi-Fi в ту ночь открыли для Чанеля новые особенности человеческого тела, которыми он потом делился с краснеющим Бекхеном, умалчивая лишь то, что доставляя себе удовольствие рукой, в мечтах он представлял его маленького невинного братца.       То, что Чанель не просто хочет Джонина, он понял тогда, когда на одном из занятий физкультурой, его мальчик споткнулся и разбил себе коленки. Крупные слезы, что вытекали из глаз младшего, словно оседали в сердце Пака. Он помнил, как Ким прижимался к нему, ища защиты, и Чанель решил для себя, что он будет рядом с этим мальчишкой до конца своих дней. Даже если Джонин так и не будет обращать внимание на то, что Чанель относится к нему не совсем как к другу.       Пак любил сказки, что иногда читал им доктор Чон. В них всегда был принц, который защищал свою принцессу, и Чанель понял, что пойдет до конца, нарушит все устои традиционного общества, потому что Джонин только его. Только его милая, капризная, но такая любимая принцесса.       Даже на большом расстоянии альфа чувствовал омежку. Он чувствовал, что с ним что-то происходит, он чувствовал страх и боль Джонина. Сейчас Чанель злился на докторов, что именно в этот день решили ставить свои эксперименты и разделили их по половому признаку. Чанеля тянуло к выходу из своего сектора, и не зря. Когда он увидел, как один из лаборантов нес куда-то бесчувственное тело его мальчика, все внутри закипело. Запах мандаринов пропитал все вокруг, от чего вместе с яростью зарождалось возбуждение. Чанелю хотелось сломать эту чертову клетку и разорвать на части мужчину, что посмел прикоснуться к его омеге. Сейчас он хотел сам прижимать к себе мальчишку, чувствовать его тепло, его кожу, его тело. Ему хотелось любить Джонина, а еще…       Чанель вздрогнул, в его подсознании возникли совсем не детские мысли: он понял, что хочет быть с Джонином не просто близко, а очень близко. Так, как были герои фильмов, которые они тайком смотрели с Бекхеном по ночам, прикрывая ладошками глаза краснеющему Джонину.       Появление Джеймса стало неожиданностью. Чанель уже готов был разорваться от чувств, что кипели в нем и лавой текли по венам. То, что лаборант вел его к Джонину, Пак понял сразу, по нарастающему запаху мандаринов. Чанель был напуган реакцией организма на этот запах, он боялся своих желаний, что рождались глубоко внутри. - Извращенцы, - словно пощечина обожгли альфу слова Санчона. - Да пошел ты, - отозвался Джеймс, а потом посмотрел на напуганного Пака. – Все хорошо, Чанель-и. Не обращай внимания на всяких неуравновешенных. - С Джонином же все хорошо? – спросил альфа, жалобно посмотрев на лаборанта. - Сейчас сам увидишь, - ответил Джеймс, открывая перед младшим дверь.       Оказавшись внутри комнаты, Чанель выдохнул. Его мальчик лежал на кушетке, прикрытый простынею. - Джонин-а, - подбежал Пак к омеге, тут же сгребая его в объятиях. – Ты как? - Чанель-и, у меня все болит, я не знаю что со мной, - шептал младший, вдыхая свежий аромат дождя, под которым он сейчас готов был раствориться.       Этот шепот ломал все заслонки, Чанель крепче сжал младшего. - Маленький мой, теперь я с тобой, - покачивал его в руках альфа, покрывая легкими поцелуями лицо Кима.       Джонин льнул к нему, прижимался ближе, но Чанель сдерживал себя, боясь, что профессор и лаборант, что пристально наблюдали за ними, прояви альфа хоть каплю нежности, отнимут у него любимого, а без него он не выживет.       Нежное касание губ куда-то в шею и Чанель упускает момент, когда старшие покинули комнату, оставляя их наедине. Альфа чувствует, как губы омеги скользят по шее, очерчивают контур подбородка и замирают на губах. И Чанель отвечает, целуя нежно и неторопливо. - Что ты делаешь? – спросил Чанель, разрывая поцелуй. - Не знаю, но мне так нравится, - ответил Джонин, проведя своим языком по нижней губе альфы. – Почему мы не делали этого раньше? - Потому что кто-то только и умеет, что ерничать, - улыбнулся Чанель. – Я столько раз порывался сказать тебе, что ты мне очень нравишься, но ты всегда осыпал меня лишь обзывательствами. - Прости, это видимо защитная реакция, - сказал Джонин, перекатываясь и усаживаясь на бедра Чанеля. – Ты мне нравишься, Чанель-и, но…       Закончить омеге не дают губы альфы, что еще так не умело, но безумно горячо целуют его собственные. Простынь соскальзывает вниз, обнажая смуглую кожу, что в свете уличного фонаря словно сияет.       Чанель осторожно гладит ладонями спину, очерчивает пальцами лопатки и замирает в районе поясницы. Джонин такой нежный и податливый, он как котенок ластится к старшему, приближаясь все сильнее, и когда омега трется своим возбуждением о член старшего, с губ обоих срывается первый стон. - Еще… - шепчет Чанель, и омега подчиняется.       Руки альфы соскальзывают и движутся по ягодицам, сжимая и приближая желанное тело к себе.       Они оба не до конца понимают, что происходит. Они подчинились природе, и вот уже палец альфы обводит блестящий от смазки анус омеги. Вслушиваясь в сбившееся дыхание младшего, альфа осторожно надавливает, проникая внутрь. Джонин стонет куда-то в плечо и сильнее оттопыривает попу. - Глубже, - срывается с губ омеги. – Я хочу глубже.       Это так волнительно, но Чанель подчиняется, проталкивая палец дальше, а затем добавляет второй. Внутри тесно, влажно и очень горячо. Пак жмурится, представляя, что вместо пальцев, в омеге сейчас мог находиться его член, что уже давно напоминает о себе. Чанель нетерпеливо крутит пальцами внутри, пытаясь сохранить хоть толику терпения. Джонин ведь пока не давал разрешения на то, что Пак так красочно видел в своих снах.       Альфа осторожно ощупывал эластичные стенки, воруя у омеги горячие поцелуи. - Ах… - содрогнулся Джонин. – Еще, сделай так еще…       Чанель снова провел подушечкой пальца по небольшому уплотнению на стенке, а Джонина затрясло. Омега ногтями вцепился в плечи старшего, посмотрев на него каким-то шальным взглядом, а потом просто толкнул альфу на кровать, нависая сверху. - Вытащи, - шепнул в самое ухо Ким.       Чанель подчинился, вытаскивая пальцы, и притянул младшего к себе для поцелуя. Альфа растворился в этих ощущениях, поэтому ладошка омеги на его члене стала для него сюрпризом. Джонин забрался в пижамные штаны старшего и дразнил пальчиками головку, усмехнувшись в поцелуй, чувствуя растерянность старшего. Чанель метался по кровати, задыхаясь от ощущений. - Давай сделаем друг другу хорошо, - сказал Джонин, свободной рукой стаскивая с Чанеля футболку. Пак помог омеге раздеть себя и притянул его ближе. – Так, как делают в ваших фильмах для взрослых, – язык омеги скользнул по дернувшемуся кадыку Пака. – Ты думаешь, что я не видел, что вы там с Бэкки смотрели, когда думали, что я уже сплю? Я хочу тебя, Чанель-и. Внутри.       Эти слова окончательно лишили альфу терпения. Он резко перевернул младшего на спину, покрывая каждый участок кожи поцелуями. Облизал ключицы, поиграл языком с пупком, медленно спускаясь ниже, наблюдая за тем, как сокращаются мышцы живота, когда язык оказывается слишком близко к возбужденному члену младшего. - Чанель-и, пожалуйста, - шипит Джонин, ерзая на простынях.       Пак улыбается, касаясь любимых губ, и дразнит головкой члена пульсирующую дырочку омеги. - Войди, - рычит Джонин. – Не то я тебя… Ах…       Возмущение тонет в сладком стоне. Чанель снова чувствует коготки в своих плечах, но эта боль ничто по сравнению с тем наслаждением, что он ощутил сейчас, когда ноги Джонина обвивают его талию, а сам он нетерпеливо толкается ему навстречу.       Слушать стоны Джонина это наслаждение, поэтому Чанель изо всех сил старается доставить им обоим как можно больше наслаждения. Омега судорожно ловит ртом воздух, сжимая альфу сильнее и пачкает спермой свой живот, Чанель делает еще пару толчков и кусает Джонина в изгиб шеи, изливаясь внутрь и падая на младшего. - Что? Что это? - тяжело дыша спрашивает Джонин. – Оно, оно растет?       Чанель усмехается. - Похоже, малыш, теперь мы точно связаны навсегда. - Боже, - закатывает глаза омега, когда набухший внутри узел давит точно на простату.       Профессор Чон вытер испарину со лба и попытался восстановить дыхание, что он только что видел? Просто секс? Просто секс двух парней? Черт возьми, только что он стал свидетелем того, как альфа и омега любили друг друга. Как они чувствовали друг друга, как они отдавались друг другу, а теперь они связаны, неужели это то, о чем он думал. - Сцепка, - потер переносицу Чон. – И если моя теория верна, уже через неделю мы сможем увидеть её последствия. Боже, если мир еще кое-как смирился с однополыми отношениями, то беременность парня…       Чон откинулся на стул, он проклинал себя за то, на что обрек этих парней. Может скрыть это все от правительства? Может закрыть исследования? Может увезти этих детей туда, где их никто никогда не найдет? Но куда?       Мужчина резко смахнул все со стола. - Это я во всем виноват! Почему никто меня не остановил?       Мужчина крушил все подряд. Сейчас в кабинете царил хаос, как и в душе мужчины, который рухнул на колени перед раскрытым ноутбуком, в тот момент, когда Чанель слишком нежно коснулся губами макушки задремавшего в руках омеги. - Я что-нибудь придумаю, я обязательно сделаю вашу жизнь счастливой!