От ненависти до любви...Пара заклинаний?

      Поздно вечером, после отбоя, Гермиона Грейнджер возвращалась из библиотеки. Она, как всегда, не следила за временем, будучи полностью увлеченной эссе по нумерологии. Очнулась она только тогда, когда мадам Пинс вытолкала её за дверь, довольно грубо сказав: «Закрыто!»       И вот ученица крадется от ниши к нише, моля и Бога, и Мерлина не попасться на глаза декану, завхозу, и, не приведи Мерлин, Снейпу. Она уже поднималась на шестой этаж, как из-за угла послышался что-то причитающий и явно приближающийся к гриффиндорке голос. Это не был голос Макгонаггал: он у неё уверенный, с нотками веселья. Не принадлежал он и учителю зельеварения с грубым и холодным рыком-шипением. И уж тем более, это хриплый и мерзкий голос Филча. Но был он, определенно, ей знаком. «Неужели это... О Боже,» — не успела мысленно озвучить догадку Гермиона, как перед ней возник слизеринский хорек, мерзко улыбаясь. — О, Грейнджер! — манерно растягивая слова, начал Малфой, — не боишься ли ночью одна ходить? А где потеряла Поттера и Уизли? Неужели они поняли твою цену, грязнокровка? — выплюнув последнее слово, он скривился в презрительной ухмылке. — Позволь узнать, а тебе какая разница?! А то ты что-то без своей свиты не боишься ходить, а зря... Или про сломанный нос забыл? Тогда позволь напомнить.       Напоминание о былом позоре окончательно вывело блондина, он порядком взбесился. Конечно, он не забыл тот удар колдуньи на третьем курсе, после которого целую неделю пришлось провести в лазарете. "Драко, потерпи ещё немного, твои кости плохо срастаются," — говорила мадам Помфри, отвечая требования поскорее его выпустить. А отцу так и не рассказал... Ну как же! Его побила грязнокровка. Немыслимо. И незабываемо. — Грейнджер! — рука тянется за волшебной палочкой, — ты сама напросилась.       Спустя секунду они оба стояли в боевой позе, направив друг на друга палочки. А спустя ещё одну секунду одновременно произнесли два заклинания: — Остолбеней! — Аресто моментум!       Вопреки всем ожиданиям заклинания объединились в один сплошной луч, и в какой-то момент обоих отбросило в разные стороны коридора.       Первой в себя пришла гриффиндорка. Она начала подниматься с пола, но испуганно замерла, ошарашенно осматривая свои руки, мантию, волосы... До неё, наконец, дошло случившееся, и она обреченно застонала, посмотрев туда, где должен был быть её противник, но где она увидела себя.       Потом всё словно растворилось в тумане. Для зрителей, которых, к счастью, не было, открылась бы странная картина: — Драко? — растерянно прошептал блондин. — Для тебя Малфой, грязнокровка! — прошипела Гриффиндорка.