Warm

Когда пришел Кай, тело Дженнифер уже остыло. Я всячески подталкивала себя к тому, чтобы взять Дженни и перетащить куда-нибудь в более укромное место вроде каморки для швабр под лестницей, но касаться ее было выше моих сил. Я просто сидела на полу рядом и, не сводя немигающих глаз с неподвижной девушки, чья фосфорно-белая кожа медленно приобретала многозначительную синеву, пыталась переварить случившиеся. Я убила человека. Нет, хуже…Я убила ведьму из своего ковена, что карается пожизненным изгнанием. Я убила девушку, влюбленную в моего брата, лучшую ученицу нашего отца Джошуа. Я убила всеобщую любимицу Дженнифер. Я просто убила. «Вы оба выродки. Ты и Кай». Я – такая же как он. И если раньше я стремилась к ощущению нашей схожести и связи, то сейчас же, осознав, что не менее безумна, поняла, насколько мне страшно. И в тот самый момент открылась дверь. - Одри, ты дома? – Кай сбросил на вешалку утепленный джемпер, который ему пришлось надеть в связи с тем, что майская погода резко и внезапно ухудшилась. Говорят, это было вызвано грядущим затмением – редчайшим явлением, которое будет видно в целых двенадцати штатах к завтрашнему полудню. Хотя, честно сказать, погода и уличный холод волновали меня в тот момент меньше всего. Хотя, нет... Меня волновало сразу все и одновременно ничего. Словно опустевший стеклянный сосуд, я впервые не могла разобрать, где заканчиваюсь я, и начинается мое отчаяние. Я и есть отчаяние. Я – убийца. - Одри?.. Пронзительный скрип деревянных половиц под тяжелыми ботинками Кая – и его голос внезапно сорвался, а шаги смолкли. Даже не отрывая глаз от Дженни и не следя за братом, я поняла, что он стоит в дверном проходе и, замерев, разглядывает раскинувшиеся перед ним следы битвы, что раз и навсегда проиграла Дженнифер Голд. Наверно, в тот момент мне стоило радоваться, ведь вместо Кая домой мог заявиться наш отец, освободившийся раньше положенного времени... Но я не радовалась. Вообще ничего не чувствовала. А потому даже не хотела смотреть на Кая, боясь, что и в тот момент ничего не испытаю... Или наоборот испытаю так много всего, что просто не смогу вынести. Кай молча сбросил рюкзак на диван и, не говоря ни слова, подошел ближе. Снова заскрипели половицы – он тихо опустился на пол рядом, подогнув ноги, а затем шумно вздохнул. Я вздрогнула, когда сильная, окольцованная на запястье моим давним подарком-браслетом рука Кая вытянулась вперед моего лица, а пальцы, напрягшись, сжались в кулак: прежде, чем маскирующие чары жадно обхватили тело Дженнифер и скрыли ее, я успела в последний раз оглянуть осунувшиеся, словно выточенное из мрамора лицо и пожалеть, что все случилось именно так…А потом испытать облегчение от того, что не произошло иначе. - Если бы я не сделала это, она бы рассказала о нас ковену. Мой голос прозвучал хуже, чем я рассчитывала – словно тот же самый скрип половиц, принявший очертание более-менее человеческих слов. Кай истратил остатки магии и, убедившись, что Дженни хорошо скрыта от посторонних глаз, обернулся ко мне. Я почувствовала это по мятному дыханию, что обожгло мне щеку. Я все еще никак не могла пересилить себя и осмелиться посмотреть на него. - Надо вывезти ее, - спокойно сказал он. – Я подготовлю машину, а пока пусть побудет под чарами…Вдруг кто вернется, - Кай мрачно хмыкнул и, поправив брюки, приподнялся, вдруг потянувшись ко мне. Я вздрогнула и инстинктивно подалась назад, когда он, склонившись к моему лицу, вдруг прижался губами к моему лбу. Этот поцелуй был более утешающим, чем все слова, которые он мог произнести. – Иди наверх и умойся. Ты выглядишь так, словно увидела английское приведение. Приведи себя в порядок и успокойся, а я…приберусь. Поняла меня, Одри? Я почувствовала его холодные пальцы, замерзшие еще на улице, которые обхватили мой подбородок, выдавливая слабый кивок. И я кивнула. Скорее инстинктивно, чем осознанно, ведь с трудом слышала, что Кай говорит: в уши будто забили плотный слой ваты. Или же это так кровь гулко шумит у меня в висках?.. - Делай, как я говорю, Одри, и все будет хорошо. Еще один поцелуй в лоб и, подтолкнув меня вверх под локоть, заставляя подняться, он попятился и развернулся к двери. Я послушно встала, и в тот самый момент что-то внутри переключилось. С пустоты на наполненность, с отчаяния на ужас, с шока на истерику, с «ничего» на «все и сразу». Я подняла глаза к уже отвернувшемуся от меня Каю и, неестественно содрогнувшись всем телом, вдруг ощутила такую острую боль где-то на уровне солнечного сплетения, что согнулась пополам, не в силах даже вдохнуть. За мучительным уколом желудка последовал панический всхлип, а дальше… - Ох, нет-нет! Нет, не надо, Одри… - забормотал испуганно Кай и, тут же обернувшись, быстро кинулся в мою сторону, крепко обхватив мои плечи руками в попытке помочь удержать равновесие, когда я неуклюже пошатнулась, захлебываясь в слезах, потекших по лицу так, словно кто-то проткнул иглой наполненный соленой водой шарик. - Я убила Дженни, - взвыла я. – А ты говоришь, что все будет хорошо?!.. Я убила гребанную Дженнифер Голд, Кай! Казалось, в тот момент меня в конец разорвало изнутри - губительная мысль собственных деяний. Но нет... Окончательно меня разорвало, когда я подняла глаза к лицу Кая и увидела, что он по-прежнему невозмутим. Выражение абсолютной отстраненности и сосредоточенности на чем-то чуждом мне, на чем-то далеком…Плотно сжатые губы, сведенные на переносице брови и безэмоциональный, блуждающий по моему лицу взгляд, пока я плакала и смеялась одновременно. Он – холодная глыба льда, а я – пылающий костер. Погребальный костер, потому что теперь в моих легких Ее дыхание – дыхание, которое я собственноручно отняла ради собственного спасения. - А я-то уж понадеялся, что обойдется без этого, - устало выдохнул Кай и, сжав в ладонях мое мокрое, раскрасневшиеся лицо, потер большими пальцами скулы. – Одри, выслушай меня. Я понятия не имею, что ты сейчас испытываешь, хоть и убивал тоже, но могу сказать тебе одно: забудь про Дженнифер. Не могу утверждать, что она этого заслуживала, но она изрядно всех подбешивала, разве нет?.. - Что?.. - Тебе должно быть плевать на Дженни. Она угрожала нашей безопасности – твоей безопасности, - и ты поступила правильно. Если бы это не сделала ты, это бы сделал я, Одри. Знаешь, почему мне так нравится звать тебя малышкой? – Кай сдавил пальцами мои щеки чуть с большим натиском и, наклонившись еще ниже, прошептал в самые губы: - Потому что с возрастом ты все меньше ее напоминаешь. Ты становишься взрослой, а я этого не хочу. Я хочу, чтобы из нас двоих взрослым был я, но ты защищаешь меня чаще, чем это положено. Сегодня ты защитила нас обоих, слышишь? Дженни – ошибка, побочный эффект, который ты исправила… - Не говори так, Кай… - Она бы все равно умерла. Я сжала губы и заглянула в глаза брату, в которых отчетливо читалась мысль: «Если бы это не сделала ты, то сделал бы я». Да, Кай бы сделал. И, возможно, даже к лучшему, что я его опередила. Руки моего брата и так слишком запачканы кровью. Пора ради нас двоих их запачкать и мне. От этого осознания не должно было становиться легче, но стало. Дыхание выровнялось и, пусть слезы все еще текли по лицу, я вернула себе самоконтроль. Кай отпустил мое лицо и, кивнув, шепнул: - А теперь поднимайся наверх. Иди, Одри. Я скоро вернусь. Не помню, как именно, но я послушалась его. Поднялась на подгибающиеся ноги и удалилась наверх под внимательный взгляд Кая, который он не сводил с меня до тех пор, пока я не пересекла все ступеньки лестницы до последней. Умыться мне действительно стоило. Теперь, стоя перед зеркалом, я понимала, почему Кай мне это советовал: бледная кожа, красные глаза, спутанные волосы, прилипшие к щекам от слез. Я смотрела на себя и упрямо старалась не думать, что одновременно с тем смотрю в глаза убийцы Дженнифер. Кай вернулся, когда я вышла из ванны. Я приняла душ, потому что умывания мне не хватило: кожа ныла, зудела так, словно меня покусал рой ядовитых муравьев. Я терла ее ногтями, мочалкой, расцарапывала… Все, чтобы вымыть из себя эти гадкие воспоминания – эту совесть, что мучила меня без остановки. Спастись от самобичевания мне помог лишь Кай, когда я уже хотела вернуться назад в ванну, чтобы попытаться «очиститься» от скверны еще раз. В руках он держал дымящуюся кружку с терпким, сладко пахнущим содержимым. Даже из другого конца комнаты я почувствовала исходящий от напитка тягучий, медовый аромат. Когда я подошла достаточно близко, Кай прижал ладонь свободной руки к моей спине, на которой футболка промокла от не стертой душевой воды, и усадил рядом с собой на постель. - Я все сделал. И принес тебе чай. Я только вздохнула в ответ и кивнула. Чай… Последнее, что я сейчас хотела, это пить травяную успокаивающую настойку, которой наверняка этот «чай» и являлся. Главное, что с моей стороны никаких расспросов о том, что именно он сделал с Дженни. Зарыл труп в землю, сжег, сбросил в канаву с буйным течением, как однажды поступил с Диланом... Не хочу знать. И, надеюсь, уже не узнаю. - Одри, - позвал меня Кай, и неохотно я посмотрела на него, скорее рефлекторно, чем на самом деле того желая. Смотреть на него было тяжело. Тяжело было смотреть куда-либо в принципе. – Вот. Держи. Он подал мне в руки чай. Я не хотела пить, но Кай выглядел так, словно, если я не сделаю хотя бы глоток, он самостоятельно зальет мне успокаивающий отвар в горло. Поджав губы, я отхлебнула немного из кружки. Тепло чая пошло вниз по горлу и замерло где-то на уровне грудной клетки. Солоновато-приторный медовый вкус. Пока я пила, Кай не сводил с меня глаз, а, когда меня стало уже мутить от жидкости (хотя я не выпила даже половины), он позволил мне отстранить от рта чашку и вдруг накрыл горячими кончиками пальцев мои виски. Осторожно массируя их, Кай прижался и к моему лбу своим. Что-то с ним было не так – точно так же, как и со мной. Но вряд ли он переживал из-за Дженни. Он переживал, но из-за чего-то иного. - Когда Дженни хватятся, - тихо сказала я, стискивая пальцами остывающую кружку и внимая взору голубых глаз. – Ковен поднимет панику. Они найдут ее, Кай. Они узнают, что это сделала я… - Мы, а не ты. - Хорошо, они узнают, что это сделали мы. И обо всем остальном рано или поздно тоже узнают. Нам конец, Кай. - Кто устанавливает эти дурацкие правила, Одри? Я выпала из своих мыслей и, удивленно нахмурившись, непонимающе заморгала. - Какие правила? - Правила ковена, - пояснил Кай, сощурившись. – Кто наказывает за убийство ведьмы изгнанием? Кто считает, что отсутствие собственной магии – это изъян, а не простая особенность? Кто запрещает брату и сестре любить друг друга просто потому, что они считают это неправильным? Кто в ответе за все это, Одри?! – голос Кая неожиданно повысился, и я уловила искажение странных ноток металла, отчетливо режущих слух. Он злился, но я никак не могла понять, на что именно, однако последующие его слова открыли мне истину: - Лидер Близнецов, Одри. Лидер устанавливает правила, а тот, кто будет лидером, в состоянии их изменить или убрать вовсе. Три месяца назад нам с Джо исполнилось двадцать два, ты помнишь?.. - Нет, Кай… - Лукас и Оливия претенденты на лидерство, но и они не единственные близнецы в нашей семье. Если уговорить Джо…Если заставить… - Кай, пожалуйста, хватит… - Я сольюсь с Джо и стану лидером нашего ковена. Я затрясла головой и оттолкнула от себя руки Кая так резко, что он едва не опрокинулся с постели. Глина кружки обжигала ладонь, но я, судорожно сжимая ее, не чувствовала боли от ожогов: я вцепилась в нее пальцами только крепче, уставившись на Кая с таким ужасом, какой не испытывала, кажется, даже при убийстве Дженни. - Что ты несешь?! – завопила я. Кружка стала жечь еще сильнее и, не выдержав, я гневно отшвырнула ее на пол. Недопитый медовый чай растекся по ковру. – Ты хоть понимаешь, что собираешься пойти против ковена?! Понимаешь, что сделает с нами Джошуа, когда узнает?.. Ты убьешь Джо и станешь лидером, а что на счет Лив и Лукаса?.. Они все равно будут следующими лидерами! Джошуа не отпустит ни их, ни нас, и… - И ему придется умереть, - произнес спокойно Кай и, видя, что я запнулась, так же спокойно выдал следующее: - Им всем. К сожалению, Ливви и Люку тоже. Я знал, что тебе не понравится эта идея, но Одри… Разве есть выбор? - Есть! – воскликнула я, подорвавшись с постели. – Убежим отсюда, Кай. Вместе. Далеко отсюда! Кай закатил глаза и раздраженно фыркнул. - Ты знаешь, что нас найдут. Ковен никогда нас не отпустит…Но мы можем стать во главе него. Только подумай, - Кай выпрямился и, почти нависнув надо мной, восторженно улыбнулся: - Ты будешь не просто моей сестрой. Ты будешь избранницей лидера. Хм, кажется, именно об этом мечтают маленькие ведьмы?.. Позабавленный тон в голосе Кая смутил меня еще больше. Голова гудела, но я не сразу поняла, что это вовсе не от смятения и ужаса, которые вселило в меня предложение брата. Это было другое гудение…И другое чувство. У меня вдруг закружилась голова. - Кай, - выдохнула я испуганно, когда колени у меня подогнулись. Кай тут же подался вперед и, подхватив меня под руки, помог опуститься на постель и уложил на подушку. Я потянулась руками к его плечам, чтобы сжать их пальцами и обнять, но не смогла даже этого: мышцы онемели. Все тело онемело. И язык, кажется, тоже, хотя в последний момент я все-таки смогла выдавить: - Что происходит?.. - Тебе надо поспать, Одри, - мягко произнес Кай, когда, уложив меня удобнее, он осторожно убрал сбитый локон волос с моей щеки и принялся укрывать меня одеялом. – Я знал, что тебе не понравится моя идея… Ты слишком добрая для того, чтобы принять очевидное. Я знаю, как ты любишь Джо, Люка и Лив, но…Меня и саму себя ты должна любить больше. Этот чай… - Кай кивнул подбородком на разлитую по ковру лужу янтарно-медовой жидкости и лежащую в углу надколотую чашку. «Это не чай», захотелось продолжить мне вместо Кая, но губы едва пошевелились. «Это не чай. Это снотворный настой». - Он позволит тебе проспать достаточно, чтобы я сделал все сам, - прошептал Кай, поглаживая пальцами мое запястье. – Тебе не придется в этом участвовать, не волнуйся. Когда ты очнешься, я уже буду лидером. Завтра затмение… Жаль, что ты его пропустишь. Это затмение будет нашим талисманом на все последующие годы, Одри. Я почувствовала, как свинец, что растекся по телу, течет и дальше – по лицу, на веки, затуманивая взор. Мои глаза сомкнулись и, шумно вздохнув, я больше не смогла бороться с усыпляющей безмятежностью. Губы Кая прижались к моим губам – чуть соленые, сухие, как песок, - и, поцеловав меня, он снова прошелся пальцами по моему предплечью, а затем дошел до шеи и, погладив, неохотно отпустил. - До лучших времен, сестренка. Это был вечер в преддверии 10 мая 1994 года... А лучшие времена так и не наступили.