Broken rules

В лаборатории царила тишина, нарушаемая только тихим бульканьем и шуршанием препаратов, скользящих и стекающих по многочисленным колбам и стеклянным спиралям. Чунмен никогда не жалел, что стал Создающим Новое. Да, он превратился в узника «четырех стен», пропитанных запахом озона и солей. Но он был творцом. Именно от него зависел успех всех кампаний, которые начинала его Группа. Никто не смел ему указывать, что и как творить. Он создавал миры, рисовал химический состав и формировал фундамент для будущей жизни. Он был основой. Он делал то, на что не был способен никто в Группе, в то время, как сам он вполне мог заменить - после некоторой тренировки, конечно - любого из своей команды. Поэтому сетовать на то, что вся его жизнь – это глухой купол - было глупым и неблагодарным занятием. - Как успехи? – за плотным стеклом купола появилась невысокая фигура, одетая в черное. Их Ходящий Через Двери любил этот цвет. - Я пытаюсь восстановить равновесие, после того, как кое-кто упустил мир, - Чунмен не то, чтобы хотел напоминать о фиаско, которое совсем недавно потерпела его команда, но сдержаться у него не получилось. Он создал потрясающий мир, который должен был стать жемчужиной в коллекции их Группы, но команда упустила его, отдала конкурентам. Да еще и позволила столкнуться в нем двум Ходящим Через Двери! Уму непостижимо! Как можно было не услышать такой мир? Как можно было отправить Действующего проламывать дверь так поздно? Как? Чунмен вздохнул: он знал как. Их команда слишком нагружала работой своего Прислушивающегося. Вот и поплатились. - Прости, - Чунмен обернулся. Ходящий выглядел уставшим. – Прости, Кенсу. Я знаю, что нам следовало дать вам с Исином перерыв. Но мы оказались настолько ослеплены гонкой, что не заметили, как истощились ваши силы. Кенсу посмотрел на Чунмена сквозь челку. Он чувствовал ответственность за то, что они позволили другой команде сделать двери и войти в мир, который им принадлежать не должен. - Мы отобьемся, Чунмен, я тебе обещаю. Чунмен приподнял уголки губ и приложил ладонь к плотному стеклу купола. - Лучше обещай, что наберешься сил. Я готовлю мир, который должен прийтись тебе по душе. Сделай его нашим, после того, как Чанель прорубит в него дверь, хорошо? Я хочу, чтобы в нем Играли мы. Кенсу коснулся пальцами другой стороны стекла, соединяя их руки, и кивнул. - Что ты делаешь? – Чанель сидел на потертом диване и смотрел прямо перед собой на огромный экран, где цунами накрывало побережье. - Эволюционная чистка, - меланхолично заметил Сехун, плавно ведя стик джойстика вверх. Чанель немигающим взглядом наблюдал, как огромная волна слизывает с материка мегаполисы. - Зачем? – иногда их Играющий пугал Чанеля не на шутку. Уж слишком жестокими порой бывали его Игры. - Цивилизация достигла пика своего развития, - скучающе. – Если сейчас не дать им объединяющее всех занятие, через 5-7 лет они перестреляют друг друга в одной из своих бестолковых войнушек. Чанель почесал затылок и цокнул языком. Нет, мозги Играющего ему никогда не понять. Да и, по чести, не его это: просчитывать ходы и вероятности. Он – Действующий. Движущая сила группы. Ему не нужно думать. Его задача – вести за собой команду. Доставать для нее новые миры, пусть даже украденные, это не так важно. Важно, чтобы Играющий не начал скучать. Потому что скучающий игрок способен уничтожить приевшийся ему мир. Тот самый мир, который он сам же кропотливо взращивал на протяжении тысячелетий. - Пойду, проведаю Исина, быть может, он нашел нам что-нибудь вкусненькое, - Чанель поднялся, поправляя свой кричащий клетчатый пиджак, и похлопал Сехуна по плечу. – Не заигрывайся, а то еще сотрешь там всех с лица земли ненароком. … Исин лежал на кровати, стоящей ровно посередине комнаты, залитой неспокойным розоватым светом. На его руке медленно двигалась стрелка вытатуированных часов, а глаза были плотно закрыты. Он вслушивался. В звуки чужих, незнакомых миров. В крики птиц, которые имели кожистые крылья, и были самыми опасными хищниками. В тихое пение огромных темно-синих зверей, что сворачивались в клубок, когда их одолевала печаль. В стоны женщин, привыкших, что мужчины созданы только для того, чтобы приносить им удовольствие. В украдкий, еле слышимый шелест страниц мира, где книги под запретом. Он вслушивался в чужие чувства, чужие желания, мечты. Он проникал в каждый миллиметр бесконечных миров, пытаясь отыскать дверь, которую кто-то забыл открыть или потерял в сумасшедшей гонке. Чанель присел на пол, рядом с кроватью, не смея тревожить Прислушивающегося, и принялся наблюдать за браслетами на запястьях Исина, которые то сужались, то расширялись, позволяя понять, нашел ли их хозяин новый, неосвоенный мир. - Ты угробишь себя, - одними губами. Чанель знал, что в этом не было смысла. Исин все равно услышит его присутствие и волнение. Но он не был Прислушивающимся и беззвучность слов единственное, что, казалось, не потревожит в тишине комнаты. - Их Играющий снова собирается пройти через дверь, - ресницы Исина дрогнули и он медленно открыл глаза. – Только в этот раз, кажется, он решил воспользоваться чужими дверями. Чанель ошарашено уставился на Исина. Никто не заходит в миры других Групп. Это бессмысленно. И наказуемо. - Ты можешь сказать, куда направился Играющий? - негромко. Шума для лежащего на кровати и так было более чем достаточно. Исин сделал какое-то невозможное усилие. Настолько невозможное, что вены на шее вздулись. - Осторожнее, - Чанель погладил кончиками пальцев запястье, призывая не перенапрягаться. - Кажется, он направился в один из наших миров… - глухо. - Что же ты делаешь, дурной Ким Чонин!! – Чанель подскочил на месте. Чонину нравилось скользить сквозь пространство. Оно путалось вокруг него, сплеталось в тугие клубки дат и событий, растекалось маслом по коже, позволяя безумные вольности. Играющий не становился Ходящим Через Двери. Играющий не совмещал в себе две способности. Играющему было запрещено спускаться в миры. Но Чонин все равно открывал обшарпанные двери с облупленной краской снова и снова. Не уставая и не страшась. Ему было любопытно. Ему хотелось увидеть все своими глазами. Почувствовать собственной кожей. Без экранов и компьютерных приставок. Чонин задел плечом свежевыкрашенную дверь, пачкая в краске пальцы. Кто-то совсем недавно открыл новый мир. Чонин провел пальцами по своим щекам, разрисовывая их в темно-синий цвет. Красивый цвет. И мир, наверное, тоже был таким. Он уцепился за ручку и подтянул себя к дверям. В чужие миры нельзя было заходить, но ведь он только одним глазком. Без вмешательства. Это же так интересно. Тонкие пальцы мягко коснулись полурастегнутой камуфляжной куртки, проводя кончиками по груди вниз. - Ты знаешь, что тебя легко узнать по прикосновениям? – улыбнулся хозяин камуфляжа. - Можешь подняться? – Чондэ наклонился к лежащему, прислушиваясь. В вырезе куртки легко угадывалась черная вязь татуировок. - Что произошло? – негромко. - Пару секунд назад тебя выбросили из мира, который, кстати сказать, не принадлежал нашей Группе, - Чондэ присел рядом, пропуская сквозь пальцы несколько травинок, сочного зеленого цвета. - Их Действующий хорош в нападении. Бэкхену следует у него поучиться, - перевернуться на бок оказалось не так-то просто. Тело болело, словно его сломали в нескольких местах. - Не двигайся пока, - Чондэ сжал чужое плечо. – Ты не приспособлен к таким переходам. Для твоего тела это тяжело. Чонин сдался и прикрыл глаза. Вокруг них царило лесное безмолвие. Было слышно лишь шелест листвы высоко над головой. - Я слышал, что Прислушивающийся одной из лидирующих Групп для поисков использует комнату без дверей с кроватью ровно посередине. Чондэ огляделся. Свежий ветер дыхнул ему в лицо, заставляя улыбнуться: - Каждый слушает так, как ему удобно. Чонин тихонько усмехнулся. Ему до сих пор мерещилось, что в том, чужом мире, кто-то так же, как и Чондэ, ласково прикасался к нему. В раздевалке, где ровными, бесконечными рядами стояли узкие шкафчики, Бэкхен разминал уставшие за день плечи. Рядом, на полу, валялся его шлем, перепачканный землей и травой. Сегодня Соревнование явно было не в его пользу. Его несколько раз опрокидывали на землю, присваивая его очки себе. И это было плохо. Потому что количество вылазок в Пространство напрямую зависело от количества выигранных очков. В прошлый раз Бэкхен набрал достаточно, и Чондэ смог найти для них несколько совершенно уникальных миров, но сейчас. В таблице Разрешений он занимал позорное третье место, означавшее, что в Пространство он сможет выйти лишь четыре раза. Четыре смешных раза! Бэкхен чертыхнулся и, поднявшись со скамейки, досадливо хлопнул дверцей своего шкафчика. Ему в спину дышат еще три Действующий, и если он не постарается на следующих Соревнованиях, то они обгонят его, лишив вылазок совсем. Он не мог допустить подобного. Смотреть в глаза Чондэ и так будет мучительно стыдно сегодня. А сообщать об этом Минсоку, который не один день трудится над миром, призванным стать сенсацией, и вовсе не хотелось. - Чертов, Чанель, вечно делает так, что я проигрываю, - раздосадовано. Минсок не любил лаборатории, по крайней мере, в классическом представлении. Поэтому под его куполом первым, что бросалось в глаза, был огромный обеденный стол, полный белоснежной фарфоровой посуды. Превыше всего Минсок ценил удобство и комфорт. Он не носил медицинских халатов и не прятался за огромными масками. Крупные очки в золотой оправе и строгий пиджак служили ему рабочей формой. Он не искал вдохновения во вне, для создания своих миров, он творил его внутри себя и своего купола. Чондэ любил приходить к своему Создающему Новое. Он мог часами сидеть у купола и наблюдать, как работал Минсок: соединял, смешивал, сцеживал. Процесс создания основы мира напоминал Чондэ приготовление еды к ужину. Если добавить побольше перца, то мир будет иметь необходимую агрессию для нападения и для защиты. Сахар прибавит сладости. Мята – свежести. А если приготовить все на пару, то выйдет вполне себе диетический мир: правильный и гармоничный. Такие Минсок не любил. Да и никто из Создающих Новое. Они искали индивидуальность, а там, где курица приготовлена без соусов и приправ, ее искать смысла не было. - Для кого ты творишь свой следующий мир? – Чондэ обычно не позволял себе отвлекать Минсока от работы праздными разговорами, но сегодня ему хотелось услышать голос своего Создающего. Минсок помолчал с минуту, словно решая сказать правду или соврать, а потом негромко произнес: - Для нашего Ходящего Через Двери. Чондэ ничего не ответил. Только коснулся золотого кольца на своем безымянном пальце… для их Ходящего Через Двери. - Ему бы понравилось, - одними губами. Чонин открыл глаза и тяжело вздохнул. Неприветливый сумрачный город, болтался под его ногами, раскачиваясь и накреняясь. Крыша бетонного дома, которую он не любил, но почему-то всегда возвращался, была все также покрыта трещинами и щелями – строить в этом мире давно разучились. Чонин приподнялся на локтях и огляделся по сторонам. Нет, определенно ничего здесь не поменялось с момента, как Чонин заходил сюда в последний раз. - Вы так ничего и не поняли, - он поерошил свои волосы и спустил ноги, затянутые в армейские ботинки, с парапета. Давным-давно Чонин сохранил этому миру жизнь. Несмотря ни на что дал ему второй шанс. Понадеялся на то, что местные разберутся и все исправят. Но ничего не произошло. Мир остался прежним: глухим, слепым и немым в своих желаниях, мечтах и проблемах. Чонин стянул перчатки со своих ладоней и посмотрел на пальцы, заполненные черными кольцами-татуировками. Он снова вздохнул и поднял глаза: пора было возвращаться за игровую приставку. Мир, который отнял у его Группы Ходящего Через Двери должен был занять свое место в череде черных полос на смуглых пальцах. Чунмен снова не спал. Он лежал на большом, холодном матрасе и смотрел на верхушку купола, что проецировало звездное небо одного из созданных им миров. Это было удобно – иметь купол. Тот мог показывать картинки из жизни миров, которые Чунмен придумал. И хотя, политика Сехуна Создающему Новое нравилась не всегда, он был спокоен за свои творения: Сехун умел быть внимательным и аккуратным. Лишь один мир, тот, который Чунмен любил всем сердцем и создавал для себя самого, лишь он вызывал волнение. Потому что его отобрали. Другая Группа открыла в него двери, и теперь там хозяйничал совсем чужой Играющий. Чунмен повернулся на бок и просунул ладонь под подушку. … Ким Чонин… Каким он был, этот незнакомый Играющий? Тот, который красил волосы в странный выгоревший цвет. Тот, который прятал за камуфляжем несчетное количество татуировок. Тот, который смотрел в никуда, будто догадывался, что Чунмен за ним наблюдает. … Ким Чонин… Чем он дышал? О чем думал? Чунмен перевернулся на спину и, прикрыв на секунду глаза, попросил купол показать ему свой-чужой мир. Купол протестующе мигнул, но просьбу выполнил, заливая темноту серым полумраком мира, погрязшего в дожде и холоде. - Что ты сделал с моим любимым детищем? – шепотом. Чунмен провел пальцами по сгорбленной фигуре, стоявшей на парапете безобразного бетонного здания. Мягко. Почти Нежно. Ким Чонин был чужим, но почему-то казался очень знакомым. Когда Кенсу понял, что попал под отталкивающую волну Действующего было слишком поздно что-то предпринимать. Он мог лишь смягчить собственный удар, чтобы тело не ломало после приземления. Такие случаи были редкостью в практиках Групп. А если и случалось, что под волну попадали посторонние, то происходило это чаще всего из-за неопытности Действующего. Так произошло и сейчас. Кенсу отбросило далеко в сторону и, спотыкаясь, он понесся прямиком в НЕ свою открытую дверь. Чем ему грозило попадание в мир, где уже есть один Ходящий Через Двери легко было предугадать. Строжайшие правила на этот счет четко оговаривали, что такая ситуация вполне может привести к Исчезновению одного из Ходящих Через Двери. Кенсу зажмурился и приготовился к неизбежному. Но в тот самый момент, когда молоденький Действующий с ужасом замер, осознавая, что натворил, худую лодыжку Кенсу обхватила крепкая ладонь и дернула прочь от дверей прямо в объятья Чанеля. - Слава богу, успел… Кенсу не сразу сообразил, что же случилось и только после того, как сухие губы Чанеля коснулись его макушки, он приоткрыл глаза. Все обошлось. Обошлось. Кенсу вздрогнул и уткнулся носом в плечо своего Действующего. Все обошлось… - Ни за что больше не смей выходить в Пространство без меня, понял? - послышалось перепуганное сверху. Когда Бэкхен зашел в арку, он отчетливо почувствовал запах гари. Вокруг него все полыхало. Языки пламени ползли по бетону, хватаясь за дома и немногочисленные деревья, кусали линии электропередач, щетинясь и порыкивая, глотали брошенные машины вместе с гидрантами и фонтанами. Город умирал. Теперь уже по-настоящему. - Ты все-таки решил это сделать, – шепотом. Чонин, сидевший перед приставкой, увел стик в сторону: - Решил. - А как же тот, кого ты так отчаянно ищешь? Ты ведь сам говорил, что только там ощущаешь его прикосновения… - Давай обсудим мои странности в другой раз, хорошо? Бэкхен тяжело вздохнул и присел на ручку чониновского кресла. Он смотрел на экран, где люди в панике бегали по улицам, и его сердце больно билось о ребра. Он тоже не любил этот мир, но память просила оставить в живых последнее, что видел их Ходящий Через Двери. - А ты не думал, что он… что он может быть все еще там, а? – перед глазами возник Чондэ, который всякий раз отчаянно сжимал кольцо на безымянном пальце, когда они вспоминали о Ходящем. - Его там нет, - Чонин выглядел спокойным, но Действующий знал, что внутри Играющего полыхает гнев. Чонин ненавидел этот мир. Потому что тот оказался слишком сложным: отобрал друга, а потом подарил странное, тягучее ощущение собственной нужности с помощью чужой ласки. Потрясающий, многообещающий мир, который Чонин изничтожил, лишив возможности прикоснуться к собственному потенциалу. В отместку, из-за злости, из-за обиды. Он сделал ярчайший мир серым и пустым, а тот принялся обнимать его и баюкать, нежно, ласково. Он не просил прощения, этот странный мир, он предлагал что-то большее, кажется… Чонин нажал несложную комбинацию клавиш и экран погас, превратив все вокруг в привычное и знакомое окружение: длинную бетонную череду арок, снова окутало зеленью лесов и стало заметно легче дышать. Бэкхен подошел к приставке и вытащил оттуда серебристый диск, отправив его к сотне других, бережно хранимых и оберегаемых. - Вот и пополнение… - негромко. Мира, который прятался теперь в переливающемся кругляшке, больше не существовало в реальности. Чанель услышал Призыв, когда был за тысячи километров от Исина. Призыв был слабым, но отчетливым. Он вспыхивал в черном пространстве мягким фиолетовым цветом, маня за собой. Действующий ухватился за кончик зигзагообразной ленты, и та послушно обняла его запястье, устраиваясь браслетом на широкой руке. Чанель болезненно поморщился, когда один из кончиков ленты, мягко вошел под кожу: Слияние всегда была неприятной процедурой. Но уже через пару секунд браслет любовно сжал знакомое запястье и потянул за собой. Теперь Чанелю оставалось лишь одно: добраться до не открытого мира первым. Чонин не часто видел кошмары, но когда они приходили – это всегда оказывалось испытанием. Чонин метался по постели, сгребая простыни напряженными пальцами рук. Кошмары для Играющих были чем-то вроде профессиональной деформации, первым звоночком к тому, что выходишь из строя, теряешь форму. Чонин втянул воздух носом и негромко застонал. Кошмары всегда давались ему особенно тяжело. В них было слишком много всего и это топило в себе рассудок, утягивая в темноту безумия, дна, откуда выхода не было. Чонин всхлипнул. Он не хотел. Не хотел туда. - Тсс, все хорошо… все хорошо… не бойся… - выгоревших волос коснулась чья-то рука, принимаясь ласково ерошить пряди, перебирая их пальцами. – Не бойся, я приглядываю за тобой… Чонин глубоко вздохнул и его тело начало медленно расслабляться. Чужие прикосновения были теплыми и бесконечно заботливыми. Чунмен осторожно приподнял дымящуюся колбу и принялся медленно помешивать содержимое. Его дыхание, шумное из-за респиратора, сдувало дымные щупальца в сторону, спасая от ядовитых укусов. Создание подобного мира была безумной затеей, но Чунмен не собирался сдаваться. Он хотел найти способ обезопасить свои миры, сделать их настолько уникальными, чтобы никто другой не захотел их брать себе. - Ты определенно мечтаешь порешить совершенно всех, - Сехун редко покидал свою комнату, но иногда и ему становилось в ней слишком «душно». - Я сделаю так, чтобы только Исин знал, что созданный мир безопасен для таких, как мы, - Чунмен стоял спиной, и из-за напряжения было особенно заметно, как сильно Создающий похудел. Сехун прижался плечом к куполу, ощущая мелкую вибрацию: купол его узнал и теперь «успокаивал» атакующие механизмы. - Не хочешь подпускать новенького Ходящего к своим мирам? Спина Чунмена напряглась еще больше. Хотя, куда уж больше-то? - Он не Ходящий Через Двери. Ему нельзя этого делать. Сехун повел плечами, то ли соглашаясь, то ли нет: - У него, вроде, неплохо получается… - Настолько неплохо, что он сжигает миры, в которых породил жизнь, - негромко. - Наш мир был для них не предназначен, - Сехун не пытался защитить другую Группу, но и винить во всем их у него не получалось. – Это все наша общая жадность… - Я знаю, - Чунмен опустил колбу и, наконец, обернулся. Большие круги под глазами делали Создающего похожим на живого мертвеца. - Выспись, хен, - Сехун прижался лбом к стеклу. – Я хочу снова смотреть с тобой фильмы, которые создавались в наших мирах. Чунмен мягко улыбнулся и кивнул. Впервые за долгое время, он пожалел, что лишен возможности прикасаться к людям. Чанель нервно мялся у дверей, теребя золотистую, округлую ручку. Кенсу сказал, что ему нужно работать. И глядя на эффектную красную краску, которую использовал Ходящий Через Двери, Чанель предположил, что этот мир окажется одним из самых кричащих и ярких, которые их Группа когда-либо создавала. - Сехуну понравится, - усмехнулся Чанель, заглядывая в зияющую темноту проема. Действующий понятия не имел, что значит Проходить через двери. Он мог лишь смутно догадываться. А Кенсу никогда не рассказывал на что это похоже. Только однажды упомянул, что За таится целая галерея дверей, у каждой из которых свое звучание, свои слабости: некоторые стоят нараспашку, некоторые поддаются легко, а на иные приходится тратить не один день – слишком уж надежные у них оказываются замки. Чанель уселся в проеме, вытягивая свои длинные ноги вперед, и принялся вслушиваться в тихое шуршание просыпающегося за спиной мира. Кенсу откроет его до конца и тогда у Сехуна снова появится возможность сотворить здесь разумную жизнь. Сехун сделал глубокий вздох и открыл глаза. Перед ним бесконечной дорогой стелились рельсы, петляющие, путающиеся в стоящих рядом камнях и деревьях с изумрудной листвой. Сехун не часто приходил сюда, только тогда, когда хотелось разгрузить голову, забыть о бестолковых существах, которым он дал жизнь, но которые ценить эту самую жизнь не хотели и не умели. - Выглядишь отвратительно, - раздалось сбоку. - На себя бы посмотрел, - Сехун усмехнулся. Он знал, кому принадлежал этот чуть насмешливый голос. - Ну, не я же сейчас стою тут в розовых брюках, - Чонин спрыгнул с толстой ветки и широко улыбнулся. – У меня кое-что есть, тебе понравится. Пошли! Он поймал чужую ладонь и потянул Сехуна в сторону от рельсов. - Мне стоит говорить о том, что мы заблудимся здесь навсегда, если потеряем из виду дорогу? – Сехуну казалось, что он звучит серьезно и убедительно. - Это лес Чондэ, - на губах Чонина снова играла шкодливая улыбка. – И это значит, что ты потерян с самого начала. Ни одна дорога тебя никуда не выведет, если Чондэ этого не захочет. Сехун огляделся. Никогда еще он не углублялся в лес настолько. - Чунмену бы здесь понравилось, - вдруг обронил он. - Кому? – Чонин обернулся. Что-то в названном имени насторожило его. - Моему Создающему Новое, - Сехун смущенно улыбнулся. Обычно имена Создающих знали только те, кто принадлежал Группе. - Надо же, - негромко. - У него под куполом большой экран, который показывает ему, как живут миры, которые он создал. Мы часто смотрим с ним фильмы, знаешь, истории в картинках, которые делают в наших мирах – это познавательно, порой, и позволяет узнать их получше, - как-то очень внезапно Сехун понял, что хочет поделиться этим секретом с кем-нибудь. - А мир, который мы отобрали, - Чонин едва заметно сузил глаза. – Туда он тоже заглядывает? Сехун неловко замялся, но кивнул. Он не любил врать. Особенно тем, кого считал своими друзьями. - Чунмен говорил, что это его лучшее творение, - тихо. - Мир, созданный для самого себя… - Чонин почувствовал укол совести. - Но это случается не часто, - зачастил Сехун. – И Чунмен на тебя совсем не сердится! - Вот как? – с усмешкой. - Извини, я… - Сехун стушевался. – Чунмен никогда не отзывался плохо ни о твоей Группе, ни о тебе. - Он меня знает? – Чонин с любопытством подался вперед. И Сехун снова кивнул, чувствуя, что в этот раз он нарушает куда больше правил, чем в тот миг, когда решился на дружбу с Играющим из конкурирующей Группы. - Ты хотел мне что-то показать! Сехун решил сменить тему и Чонин не сопротивлялся. Он был уверен, что еще успеет выяснить о том, кого зовут Чунмен. … Чунмен … - Да, гляди! – Чонин присел, открывая рюкзак, до этого прижимавшийся к широкой спине, и продемонстрировал содержимое. - Обалдеть! - восторженно выдохнул Сехун, проводя пальцами по баллончикам с краской. - Готов вспомнить молодость? – Чонин криво улыбнулся и поймал такую же улыбку в ответ. Когда-то очень давно они любили это безымянное искусство. Бэкхен упал на гравийную дорожку яркого рыжего цвета и глубоко вздохнул, пытаясь выровнять дыхание. Над ним серой громадой возвышался Стадион: с сиротливыми трибунами, уходящими высоко вверх, и слепящими листами освещения, полными маленьких круглых лампочек. - Дерьмо… - Бэкхен подложил под голову руки и уставился в черное небо над головой. Четыре положенных ему вылазки закончились, и сейчас он коротал время бесконечными, злыми тренировками, выбиваясь из сил. Ни Чондэ, ни Минсок в прошлый раз ничего не сказали ему, но он не умел быть недовольным собой. Это разрушало его, делало раздражительным и неудовлетворенным. Небо, утопающее в темноте напоминало Бэкхену Пространство. Он любил его. Теплую, обволакивающую пустоту, летящую вперед. Не предвзятую. Не жалеющую. Там ты не мог быть кем-то, только самим собой. Пространство не терпело выдумок и глупостей. Ты мог быть только тем, кем ты был или не мог быть совсем. Простая и понятная арифметика. Бэкхену такое было по душе. Он был рожден Действующим, и в его крови жило движение. Оно было его основным инстинктом. Оно диктовало и равняло на себя. Без него Бэкхен был бы уже совсем не собой, а значит, Пространство никогда бы не впустило его в себя. - Я сделаю всех или сойду с ума, - Бэкхен сел, ероша свои волосы, и посмотрел туда, где внезапно замаячила высокая фигура. Пак Чанель тоже приходил на Стадион почти каждый день и каждый день они соревновались. Только силы, кажется, были равны. Чонин думал. Бродил по несуществующим уже мирам. Слушал несуществующие песни. Прикасался к несуществующим домам. Ему нельзя было этого делать. Никому нельзя было этого делать. Даже Создающие Новое не имели право включать диски с погибшими мирами. Но Чонину было не привыкать нарушать правила, поэтому он ходил по погибшим улицам и все пытался увидеть. Увидеть того, кто создавал этот мир. Того, кто вкладывал в него потенциал и частичку своего сердце. - Какой ты, Ким Чунмен? Чонин наклонился и расшнуровал свои ботинки. Босые ступни отозвались резкой болью, когда под ногами оказались осколки разрушенных статуй и скульптур. Чонин чувствовал исходящую от них силу, нераскрытую и неоцененную. - Хотел сделать этот мир умеющим ценить красивое? – Чонин присел на груду камней, которые были когда-то домом, и сжал в руках осколок белого мрамора. – Ты веришь в то, что такое возможно? Чужое прикосновение было совсем легким, почти невесомым, но Чонин все равно почувствовал его. Почувствовал и прикрыл глаза. - Сехун говорил, что у тебя маленькие ладони, - Чонин прислонился спиной к стене и вздохнул. Ласка… А потом где-то вдалеке он услышал надрывный, душераздирающий звук взрыва и вдруг замер. - Нет… нет, только не это… Он сорвался с места и прыгнул в прозрачные двери, вываливаясь в бушующее Пространство. И, спотыкаясь о не воплощенные мечты, понеся вперед, теряясь в искажениях и иллюзиях. - Чонин! – на пороге арки его поймали Бэкхен и Чондэ. – Чонин, что… - Пропустите! – он вырвался и включил огромный экран. В полыхающем мареве уже ничего не было видно, только огромный белый гриб, растекающийся по небесной лазури. Чонин рухнул в кресло и прикрыл глаза рукой. Опоздал. Если Играющий переставал следить за миром, который заселил и за который нес ответственность, чаще всего мир погибал. - Ты не виноват… - Чондэ сжал спинку, затянутую красным велюром. - Если не я, то кто? - Чонин… Чунмен сидел на траве, сбросив ботинки, и слушал, как поют птицы высоко под куполом. И хотя эта была всего лишь проекция большого экрана, Чунмену все равно нравилось. Он закрывал глаза и представлял себя на скалистом берегу, который показывал ему однажды все тот же экран. Он слышал дыхание ветра и крики чаек. Он верил, что все это происходит с ним. - Ты видел? Чунмен вздрогнул и обернулся. С другой стороны купола на него смотрел чужой Играющий. Серый, молчаливый, с татуировками, разбившими смуглые пальцы. - Я погубил столько миров, - Чонин не двигался, но купол не чувствовал ничего, кроме тревоги своего Создающего, а потому уже начинал покрываться мелкой рябью, готовясь атаковать. - Купол волнуется, тебе нужно отойти, - тревожно. Чунмен не знал, что ему делать. Здесь под куполом от него было мало толку. - Из-за меня погибли люди… слышишь? – едва различимо. Чунмен охнул и кинулся к стеклу, глядя, как стремительно оседает Чонин на пол. Чонин не плакал, нет. И не кричал. Сейчас он мог только бессильно ненавидеть себя, утопая в собственной вине. - Ты подарил больше, чем потерял, - Чунмен прижал ладонь к стеклу там, где пряталось в волосах лицо Играющего. – Ты создал, дал шанс, но… разве родители в ответе за жизнь своих детей? Ты дал своим мирам все, что мог. Ты дал им даже больше. Разве они не мечтали быть хозяевами собственных жизней? Разве не хотели решать все сами? Разве не грезили о том, чтобы стать самостоятельными? - Но ведь я мог пресечь все это, мог же, - Чонин не поднимал головы. - А еще ты мог сделать их мир похожим на пряничный домик, а их самих на кивающих болванчиков: бесчувственных, отупелых и совершенно счастливых, - Чунмен видел, как подрагивали ладони, безвольно лежащие на полу. И от этого внутри все выло. Он был беспомощен. Он не мог даже прикоснуться. – Ты подарил им право выбора, то, о чем другие могут лишь мечтать. Разве есть твоя вина в том, как именно они решили воспользоваться этим шансом? Ну же, Чонин-а… - Как жаль, что я не могу сейчас почувствовать твои ладони, - с тихой усмешкой. - Зато я никуда не сбегу, чужой Играющий, - Чунмен привычно устроил свою ладонь на стекле и ободряюще улыбнулся. Чонин улыбнулся в ответ и приложил ладонь с другой стороны купола: - Вот я тебя и нашел…