Жить в твоей голове

      Я резко распахнула глаза и рывком села на низкой неудобной кровати. Мое дыхание было рваным и тяжелым, как и каждую ночь после пробуждения от очередного кошмара... Я провела дрожащей ладонью по влажному лбу. Мне опять приснился ужас. Я облокотилась спиной о холодную стену комнаты, закрывая глаза. Опять меня накрыла беспросветная тьма и безумный ужас. Как и каждую ночь. Но неизменно в каждом кошмаре меня звал он. Этот голос меня преследует постоянно. Он следует за мной по пятам, зовя меня непонятным именем. Снова и снова. «Кубелиус...»       Черт, опять! Я зарылась руками в свои спутанные фиалковые волосы и с силой сжала их, пытаясь вытащить из головы этот шипящий голос, который пришел ко мне три месяца назад. Такой тихий, зовущий, растворяющийся еще до того, как достигнет цели... И каждый день я хочу последовать наконец-таки за ним, чтоб узнать, кому он принадлежит! Но не могу... «Кубелиус, сюда...»       Я не выдержу этого больше! Изо всех сил я закричала, пытаясь заглушить это шипение, но оно лишь сильнее впивалось в мой воспаленный мозг. Не желало отпускать меня ни во сне, ни в реальности. Шипение повторилось, но я не разобрала ни слова из-за моего громкого крика. Я не хочу!       Со стороны железной двери послышались тяжелые шаги. Кажется, мой вопль не остался незамеченным охраной. Дверь резко распахнулась, и мне показались два здоровых бугая. В последнее время я их вижу довольно часто, учитывая, что почти каждую ночь бужу всех криком. Они злобно на меня смотрели, складывая руки на груди. Я их боюсь... Белые халаты, в руках электрошокеры, а в карманах, я уверена, пару шприцов с успокоительным. Я быстро сползла с жесткой кровати и вжалась в угол маленькой комнаты с белыми стенами. Даже на фоне яркого прямоугольника раскрытой двери я смогла разглядеть их скривленные презрением лица. Медленно мои мучители начали приближаться к углу, в котором я так мечтала раствориться. - Ты, сучка, опять орешь? Каждую ночь, не надоело? - один, добравшись, схватил меня за горло и, сильно сжав, поднял над полом. Я судорожно впилась грязными ногтями в его руку, а ноги дергались, как в припадке. Я медленно закрыла свои темно-зеленые глаза, в надежде, что все-таки в этот раз прикончат, но мучить не будут. Второй сильно ударил меня в живот. Слишком больно. После этого я мешком рухнула на пол, а они присели передо мной на корточки. Кто-то из них схватил меня за волосы и дернул голову вверх. Я не открывала глаз. Просто не хотела. Я устала. Смертельно. - Дура, блин. Вроде и красивая девка, но орешь дико. А мы поначалу гадали, чего тебя сюда, в психушку, упрятали. А ты голоса слышишь и воешь по ночам. Отвечаешь что ли так, а? - сквозь чуть приоткрытые глаза я увидела мерзкую улыбку на лице стража спокойствия в этой обители ужаса, в которой я была узником. - Слушай, громкая ты наша, а может направить твой голос в нужное русло, ммм? - он провел рукой от щиколотки вверх по ноге. Я брезгливо попыталась выбраться из цепких лап, но я слишком мала и слаба для них. Грязь прилипала к моей коже невидимой слизью в тех местах, где проходили их руки. Кричать я не смела. Знаем, проходили. Тут всем на больных плевать. Единственное, что надо, так это спокойствие, тишина и беспрекословное подчинение. Меня трусило как в лихорадке. Я не хочу, не хочу! Уйдите сейчас же! Пожалуйста... Слез не было, но было мерзкое чувство, что посещало меня каждый раз, когда я только видела этих охранников. Они уже были готовы снять с меня блёклую, посеревшую рубаху, как с другого конца коридора раздался оглушающий неразборчивый поток бессвязной речи, а затем громкие удары по железной двери. - Вот черт! Ну-с, продолжим тогда в другой раз, - я хотела облегченно вздохнуть, но сильная рука схватила мое лицо и подняла его. Тут же я почувствовала жесткий и грубый поцелуй. Уже свободными руками я изо всех сил попыталась оттолкнуть охранника, но меня лишь больно укусили, на что по подбородку скатилось несколько капель рубиновой крови. Мучитель улыбнулся и языком слизал красную дорожку, отчего мне стало вдвойне противно. Я их ненавижу, но сделать ничего не могу. - Засади ей того успокоительного. Быстро затихнет, - я перевела взгляд испуганных глаз на стоящего у двери мужчину. Нет, лучше убейте!       Через мгновение я почувствовала, как тупая после многоразового применения игла резко входит в ногу. Мое тело тут же пробила судорога. Голос пропал. Я, словно рыба, открывала рот, но ни звука не было слышно. Кожа горела диким пламенем, кости ломались, а внутренности плавились. Я все чувствовала так остро, а облегчить страдания никак не могла — ни руки, ни ноги меня не слушались. Шикарное новое успокоительное. Видимо, в этот раз подопытным кроликом стала я. Прискорбно. Через пелену этой жуткой агонии я расслышала прощальные на сегодня слова одного из охранников: - Блять, тебя точно кто-то спасает, гадина. Но мы встретимся совсем скоро. Готовься, сука. Дверь с ужасающим шумом захлопнулась и я услышала, как щелкнул замок. Я безвольной куклой сидела на полу, стараясь удержать ускользающее, как песок сквозь пальцы, сознание. Перед глазами все плыло, а мысли путались и терялись в темной жиже накатывающего беспамятства. «Держись, Кубелиус, уже скоро...»       Из последних крупиц затуманенного разума до страшного четко в сознании послышался голос, а вслед за ним мысль о «спасителе»... Вместе с пропастью меня накрыло безумное предположение. Не уж-то это был ты? ***       Я проснулась от противного и резкого стука по дверям камер. Утро. Сейчас нас выпустят. Я с трудом открыла тяжелые веки и уставилась на дверь, что в следующую минуту щелкнула. Открыто. Я оперлась руками о пол, но резкая боль пронзила все тело. С тихим вздохом я завалилась на бок. Черт, меня будто изрезали всю вдоль и поперек. Хотя, так оно и было, почти... Полежав еще пару минут, я все же смогла подняться на ноги и, держась за стену, медленно побрела к столовой. Я еле переставляла ноги, заставляя себя идти вперед. Если упаду, то уже не встану. В этой безысходности было столько до боли мерзкого, что скручивало живот в приступе тошноты. Я плелась вдоль открытых камер, краем глаза подмечая, что никого в них нет. Только в одной на полу лежал внушительного вида парень, а рядом, плача, сидели две похожие друг на друга девушки. Одна трясла его за плечо, беспомощно закусив губу и умоляя брата прийти в себя, а другая только терла маленькими кулачками глаза, размазывая слезы по грязному лицу. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, кто это. Семейка Штраус. Только еще замедлив свое передвижение, я поняла, что у Эльфмана, лежащего в невозможной позе, пробита шея. С такими ранами не живут... Вот кто кричал ночью помимо меня. Неуместная мысль. С конца коридора послышались гулкие шаги, присущие только стражам. Они пришли за ним. - Мира, они идут. Уходите.       Длинные волосы старшей Штраус резко взметнулись вверх, следуя за поднятой от тела брата головой. Голубые глаза растерянно уставились на меня. Ее тонкие пальцы все еще сжимали пропитанную кровью рубашку Эльфмана, а покусанные губы сильно кровоточили. Лисанна, младшая, все еще отчаянно плакала, не услышав предупреждения. - Спаси ее, Мира. Иначе вас вместе с ним и заберут, неужто не знаешь? - мой голос прозвучал как-то слишком хрипло и тихо, но Штраус поняла. Она быстро вскочила с места и, схватив сестру поперек талии, стала вытаскивать её из камеры. Лис вырывалась и кричала, махая руками и не замечая, как бьет собственную сестру. Она визжала, кусалась и всячески препятствовала Мираджейн увести ее. Я же, почувствовав возвращение хоть малой доли своих сил, подошла к сестрам и закрыла рот Лисанны ладонью, которую тут же пронзила боль. Укусила, чертовка. Вдвоем мы уволокли девушку на две камеры дальше от Эльфмана, к которому подошли два здоровых парня. Они презрительно взглянули на сестер Штраус и свысока, с легкой ухмылкой сверкнули глазами в мою сторону. Меня перекосило. Я, к своему большому удивлению, довольно резко подхватила Лис, закинув ее руку себе на плечи, и насколько могла быстро пошла к столовой. Я чувствовала содрогания Лисанны и частые всхлипы Миры. Но понять в полной мере их не могла. Я никогда никого не теряла. Лишь предательство было в списке моих огорчений. Любимая мама сначала не верила мне, что я слышу голос. Затем заперла в лечебницу, ну а оттуда в этот ад. Обещала, что заберет, но оставила... Забыла, разочаровалась в нерадивой дочери, что показалась ей ненормальной. А я всего лишь слышу его. Это тут я становлюсь такой.       С силой толкнув тяжелую дверь, мы оказались в общей столовой. Как всегда тут много народу — никто не хочет сидеть в осточертевших камерах. Легкий шепот летает в зале, но не более. Здесь не любят шум. Мы медленно прошли к свободному столу и сели, не в силах идти за едой или даже просто поднять взгляд от пола. Сестры тихо плакали, изредка размазывая слезы и грязь по щекам, а я пустыми глазами уставилась на свои руки. Плакать я разучилась еще на первом месяце пребывания тут. Точнее, меня отучили. Жестко и грубо.       От мыслей нас отвлек звон посуды, которую поставили на стол. Я удивленно подняла глаза и тут же отползла на другой конец деревянной лавки. Передо мной, держа в руках два подноса с горячим первым, стоял Нацу Драгнил. Довольно забавный и веселый парень, уверяющий всех и каждого, что он — сын дракона. Он мог часами доказывать, разбрызгивая слюной, свою правоту, чем не раз выбешивал работников сего заведения. Поплатился. Вчера его видно не было, наверно, забирали в операционную. Его губы... Они были сшиты. Толстая грубая нить оплетала их, словно змея, не давая раскрыть рот ни на миллиметр. По всей длине своеобразных оков были бордовые разводы. В местах проколов виднелась чуть засохшая кровь и кое-где разрывы. Нацу, неужели ты пытался это снять? Я зажала ладонями рот. Боже мой, что за звери? Однако, серо-зеленые глаза парня все также смотрели с добротой. Я приняла поднос и, благодарно улыбнувшись, жестом пригласила его присесть рядом. Ложка дрожала у меня в руках. Перед глазами всплывали картины этой ужасной операции: как Нацу силой затаскивают в мед. комнату; как он кричит и сопротивляется; как ему колют то же успокоительное, что и мне ночью; как ему медленно, с садистским удовольствием зашивают источник недовольства этих извергов; как кровь стекает по его шее... Ложка все-таки упала. Черт.       Мой взгляд зацепился за блондинистую голову, что лежала на плече у Драгнила. Люси. Только взглянув на нее, я потеряла дар речи и, не контролируя свои действия, выскочила из-за стола. Хартфелия выглядела малым лучше, чем ее друг: на лице один огромный иссиня-черный развод; по телу, которое виднелось из-под короткой рубашки, россыпь ссадин и глубоких ран; но что меня повергло в ужас — отсутствие небольшой части щеки. Сквозь эту цель виднелся ряд ровных зубов. Меня все-таки стошнило. Согнувшись пополам, я молила всех известных мне Богов, чтобы это оказалось очередным кошмаром. Но я понимала, что это реальная жизнь. Здесь нет места надеждам и мечтам. Все еще сидя на полу, я почувствовала легкое, но требовательное прикосновение к моему плечу. Обернувшись, я поняла, что Нацу тянет меня обратно за стол. Собрав всю силу воли по крупицам, пересилив себя, я все же села на лавку и безучастно изучала суп и плавающие в нем кусочки чего-то непонятного.       За столом было непривычно тихо. Обычно Нацу рассказывал про свое детство, проведенное с драконом, Люси тихо хихикала в ладошку, Мира и Лис завороженно внимали словам Драгнила, а Эльфман и я умиленно наблюдали за всем этим. Можно сказать у нас сложилась тут такая семья. Мы были друг другу опорой и поддержкой, это место было нашей отдушиной. Сейчас же здесь царила атмосфера скорби. Люси и Нацу сразу поняли, какая трагедия случилась. Они сидели крепко обнявшись и раскачиваясь из стороны в сторону. Лисанна, прижавшись к сестре, тихо плакала, а Мира с силой закрыла глаза, стоически глотая слезы от утраты брата — их единственного защитника. Я же сидела не в силах пошевелиться. Сегодня самый тяжелый день для всех нас. Он пропитан болью, отчаянием и беспомощностью. «Кубелиус...»       Я дернулась, как от удара, и, смахнув руками все тарелки со стола, головой упала на шершавую поверхность. Молниеносная боль пронзила виски, отчего они стали бешено пульсировать. В припадке я билась головой о стол, пачкая свои волосы в остатках еды и не обращая должного внимания на все попытки друзей привести меня в себя. Наконец, я ощутила крепкие руки Нацу, обхватившие меня со спины и не дающие пошевелиться. Где-то внутри сознания я была ему крайне благодарна, так как один глаз мне уже залила вязкая кровь из разбитого лба. Но мое тело все еще сводило в жестких конвульсиях, а в ушах звенело снова и снова: «Кубелиус. Кубелиус. Кубелиус!»       Последний зов был настолько сильный и звенящий, что я, не удержавшись, заорала нечеловеческим голосом. Но в последний момент рука Драгнила с силой зажала мне рот, не давай выдавить и звука. Мира легко хлопала меня по щекам, а Люси чуть брызгала на лицо водой. Спасибо. Я вцепившись руками в волосы все слушала и слушала нарастающий шум в голове. Сквозь звенящее шипение я начала разбирать отдельные слова, но смысл ускользал в этой жуткой боли. «Кубелиус... Скоро... Ночью... Кубелиус... Нашел...»       Я изо всех сил попыталась выгнать голос из сознания. В первые дни такое получалось. Я схватила за руку стоящую рядом Миру и впилась ногтями в ее нежную кожу. Я чувствовала, что мои силы уже были на исходе. Не могу. Устала. Но яркая вспышка боли не дала мне отключиться, а прозвучавшая резко и четко фраза чуть отодвинула все на второй план: «Сегодня ночью мы увидимся. Не спи. Я буду ждать. Эрик»       А потом боль исчезла также внезапно, как и появилась. Болели лишь придавленные сильной рукой Нацу губы и тело, которое содрогалось в бесконечных конвульсиях. Я обмякла и легко отпустила руку Мираджейн. Минуту я приходила в себя, безучастно смотря перед собой, а Драгнил и Хартфелия аккуратно поддерживали меня в сидячем положении.       Я обвела друзей обеспокоенным взглядом. Что это было? Он меня опять звал. Сегодня ночью? Но куда? Эрик... Я приложила ладонь к опухшим губам. Я пыталась вспомнить хоть кого-то с таким именем, но после потери памяти в 20 лет, я точно никого подобного не встречала. И мать не рассказывала ничего. Черт! С досады я ударила кулаком по столу и встретила обеспокоенные взгляды. - Кинана, опять он? - тихий, еле слышный голосок принадлежал Мире, которая все еще держала меня за руку. Ее сапфировые глаза с сожалением взирали на меня сквозь пелену невыплаканных слез. - Да, он. Опять он! - я закусила губу, пытаясь восстановить прерывистое дыхание. Черт, что все это значит?! - Он по-прежнему только зовет тебя? - на этот раз голос был хриплый, но приятный на слух. Люси. Я боялась сейчас на нее смотреть. Я боялась увидеть ее лицо. Мое воображение, будь оно проклято, рисовало неравномерные движения губ блондинки, которые кривились с непривычки; дыру вместо ямочки на одной щеке; выглядывающие, чуть пожелтевшие зубы... Я почувствовала требовательное прикосновение к плечу большой теплой руки Нацу. Он тоже ждет ответа. Странно, как Люси теперь будет его понимать? Наверно, на ментальном уровне. У них всегда была глубокая и сильная связь. В этом ужасе они живут вдвоем. И им легче. А я... С ним. С Эриком. - Я не знаю, что это значит, но он сказал, что сегодня лучше не спать. Что-то случится. И я чувствую это.       Я с твердой решительностью взглянула на четверку, чем немало удивила их. Я где-то в подсознании знала, что сегодня все изменится. Нет, уже изменилось со смертью Эльфмана и уродствами Нацу и Люси. Я с силой сжала зубы. Как же я хотела, чтоб эти твари, что сотворили все это, поплатились и умерли мучительно, например, извиваясь под умелыми руками самого жесткого изверга и прося, - нет, умоляя, - его о пощаде. Но тот, непреклонный, как скала, только вырвал бы им языки с корнем и заставил наблюдать за ужасной смертью своих коллег, наблюдая, как те содрогаются, когда очередь неумолимо приближается к ним. О, как же я этого хотела!       После приема пищи, которым сложно было назвать сегодняшние события, нас отправили немного погулять в сад. Садом называлось огражденное высокой решеткой небольшое пространство за основным зданием психбольницы. Пожалуй, это место можно даже было назвать красивым, если бы не высокие острые колья заграждения. Наша «больница» находилась на небольшом холме, откуда открывался прекрасный вид на небольшой лесок, растущий вокруг на несколько километров. Поговаривали, что где-то недалеко находится какой-то городок. Ветер легонько растрепал мои спутанные волосы. Хочу конец недели и в купальню. Смыть с себя всю грязь, боль, страдание... Все тот же резвый порыв ветра колыхнул подол бежевой рубашки, а я с удовольствием втянула носом свежий воздух и уже в сотый раз, подойдя к забору, окинула взглядом просторы свободы. Для меня свобода начиналась там, за пределами этой прогнившей территории, огражденной забором. Но отсюда не выбраться так просто: кто-то ковылял от этих стен на последнем издыхании, кто-то умирал, освобождаясь от всего бренного мира. Я тихо вздохнула и, повернувшись, осмотрела небольшой, местами даже голый парк. Людей тут было на порядок меньше, чем в столовой — сюда выпускали только самых «тихих». Под лавочкой, забившись как можно дальше, сидела маленькая девчушка, Шеррия, кажется; на выгоревшей от яростного солнечного света поляне лежала, запустив свои руки в шелковистые, отливающие синевой моря волосы, Джувия; многие бегали около разбитого, покрывшегося плесенью фонтана; а под большим деревом, растущим у самого ограждения, обнявшись, сидели Нацу и Люси. Они печально улыбались своими израненными губами и смотрели куда-то вдаль. Они сейчас казались ангелами, изуродованными адской людской жизнью. Думалось, что, вдоволь насмотревшись на прогнившие человеческие души, они раскроют огромные белоснежные крылья и, сочувствующе взглянув на нас, улетят в свой облачный мир.       Я медленно провела рукой по лбу, пора завязывать с подобными мыслями. Я, не спеша, от нечего делать, двинулась вдоль забора, бессмысленно скользя взглядом по прутьям и проводя по ним пальцами, ощущая холодный металл. Хотелось бы мне отсюда сбежать? Конечно. Была бы я счастлива? Безусловно. А куда бы я пошла? Этот вопрос остался без ответа.       Мне на глаза попался один, немного выбивающийся из ровного ряда, прут. Вот черт! Да это же лазейка — чуть отодвинуть и пройти! Внутри меня что-то болезненно сжалось от мысли, что свобода может не так далеко, как кажется. Радостное возбуждение накрыло меня с головой, когда я стала приближаться к только мне заметному изъяну. Но дойти мне было не суждено... «Кубелиус, нет!»       Мозг пронзило тысячи острых игл, отчего я, не удержавшись на ногах, рухнула на землю, кусая и так израненные губы, чтобы сдержать крик отчаяния и боли. Я была так близко! От этого втройне обидно. Я с трудом повернула дребезжащую голову в строну лазейки, которая на удивление была совсем близко. «Нет, Кубелиус, нет!!!»       Строгий, приказывающий голос заставлял подчиняться, неимоверной болью отдавая в виски. Он ощущался почти на уровне инстинктов, звуча в ушах ультразвуком. Не сдержавшись, я все же заскулила, но этого хватило, чтобы наблюдатели меня заметили и, подходя, достали шприцы. Не знаю, какими силами (может мною двигал страх, рождающийся от воспоминаний об успокоительном) я встала на четвереньки и поползла вглубь парка. Не хотелось, чтобы служащие заметили пробел в этой клетке.       Мое жалкое бегство остановила сильная рука, сжимающая лодыжку. В ту же секунду я почувствовала укол. Но практически безболезненный, его можно было даже назвать приятным. Я с какой-то навалившейся усталостью повернула голову: длинные зеленые волосы, заплетенные в косу, касались моей ноги, а длинная челка закрывала один сине-зеленый глаз; сильная рука сжимала лодыжку, и вторая держала шприц. Ясно. Фрид. Я была рада, что сегодня он захотел понаблюдать за нами. Пожалуй, Джастин был единственным, кто не хотел причинять нам страданий. Ему просто было безразлично. И на этом спасибо.       Краем глаза я заметила, как к нам подбежали Нацу и Люси, а за спиной Фрида остановилась Мира. Но сказать что-либо им была уже не в силах. Снотворное, как я поняла, начало действовать. Последнее, что помню, перед тем как сознание легко ускользнуло, была вязкая тьма и тихий, почти нежный шепот: «Не проспи, родная... Сегодня... Закончится...»

***

      Проснулась я резко, будто кто-то меня хорошенько встряхнул, но, бегло оглядев камеру, я убедилась, что никого нет. Однако тут же ко мне в голову ворвался целая какофония звуков: крики, топот ног, хлопанье дверей... Глянув на выход из камеры, я замерла. Железная преграда была не закрыта, наоборот, призывно, чуть покачиваясь на старых петлях, впускала в мою комнатушку немного света из яркого коридора. Я явственно ощутила чуть сладковатый запах, который так мечтала ощутить. Запах свободы. «Кубелиус, быстрее...»       Эрик!       Я резво подскочила с кровати, что закружилась голова, и аккуратно выглянула в коридор. Там царил хаос, граничивший с Адом. На полу разлилась кровавая река, кое-где валялись куски плоти, видимо вырванные заботливыми руками стражи, а где-то лежали и изувеченные человеческие тела. Босыми ногами я почувствовала, как вязкая жидкость добралась до меня. Это было невыносимое чувство. Только голос внутри меня заставил выйти из своей клетки и бежать со всех ног на свободу. Несясь с молниеносной скоростью по кровавым коридорам, перескакивая убитых, я замечала некоторых знакомых, которые, жаждав мести за свои страдания, загоняли охранников в углы и со всем присущим им безразличием смотрели на мучения этих мразей, что умоляли о помощи. Так им и надо!       Я смутно запомнила путь от камеры до улицы. В память врезалась лишь кровь повсюду, тихие стоны упустивших свой шанс людей и дикие крики наших тюремщиков. Но на удивление, я не встретила сопротивления. Главные ворота были открыты, но что-то необъяснимое тянуло меня на задний двор, в парк. Борясь с желанием быстрее покинуть это проклятое место, я стояла на месте, нервно запустив пятерню в волосы. Я с ужасом посмотрела на пугающе возвышающееся здание больницы. Нет, хочу уйти! Я ринулась быстрее ветра к воротам, как услышала тихий, отчаянный голос: «Кубелиус...»       Столько безысходности и щемящей сердце тоски заполонило мою душу от этого голоса, что, даже не заметив, я бежала в противоположную сторону от ворот. Ноги не слушались вовсе, а дыхание сбилось еще на первых шагах. Пожалуй, только желание жить давало мне сил. Домчавшись до угла, здания я с тоской обернулась к воротам. Тут же из главных дверей выбежал Нацу, тащивший за собой Люси, которая постоянно спотыкалась и чуть ли не падала. Довольно быстро добежав до спасительного выхода, Драгнил подхватил блондинку на руки и со всей своей немалой дури сиганул с холма в лес. Они скрылись из моего вида, но я продолжала всматриваться в толпу бегущих людей. Там же я заметила развивающиеся от бега серебристые волосы Миры. Ее кто-то упорно вел вперед, продираясь сквозь бушующую толпу. Светло-зеленые волосы, выбивающиеся из-под белой шапки, выдавали в этом загадочном помощнике Мираджейн Фрида, на плече которого я заметила и Лисанну. Остановившись у ворот, Джастин стянул со своего плеча Лис и протянул старшей Штраус какую-то бумажку, махнув рукой в сторону, видимо, указывая направление. Мира же, быстро кивнув и легкомысленно поцеловав удивленного парня в щеку, схватила сестру и поспешно скрылась.       На мои губы легла легкая улыбка. Я надеялась, что теперь у них все будет хорошо. Я надеялась на это. Но сейчас не время задумываться о чужой судьбе, когда своя жизнь на грани... Развернувшись, я как-то слишком неуверенно прошла в парк. Ночная тьма окутала это место, делая его несколько загадочным и таинственным. Мне с каждой секундой становилось все страшнее, что меня найдут и поймают. Тогда-то уж мне точно не выбраться. Я напрягала глаза, вглядываясь во мглу, силясь увидеть то (или того), что заставило меня прийти сюда. Но мои попытки казались бесполезными, пока я не услышала чарующий своей глубиной тихий голос: - Кубелиус, ты пришла.       Я широко распахнула глаза. Нет, это не был тот шепот у меня в голове, это был голос, доносящийся из-за моей спины! Медленно, боясь спугнуть, я повернулась. От удивления я резко вздохнула, а руки непроизвольно зажали рот, чтобы никого не привлечь лишними звуками. Буквально в метре от меня стоял высокий парень. Его черные бездонные глаза прожигали меня насквозь, непослушные бордовые волосы торчали в разные стороны, а в его тонких пальцах была зажата крупная красная роза, которую он протягивал мне. Не знаю, сколько я стояла не в силах пошевелиться, забыв о времени, опасности и окружающем нас месте. Я лишь смотрела в его глаза. Поддавшись мимолетному желанию, я подошла ближе я медленно провела пальцами по его щеке. В ответ на это парень прикрыл глаза и чуть наклонил голову, отвечая на своеобразную ласку. - Эрик...       Я только губами произнесла его имя, но он услышал. Прижав меня к себе, он провел носом по моей шее, жадно вдыхая воздух и еще сильнее сжимая меня в своих руках. Рядом с ним я почувствовала столь долгожданное ощущение свободы и защищенности. Мне казалось, что с ним я провела всю свою жизнь! Его руки, его глаза, его голос... Все казалось мне таким родным... - Кубелиус, ты не помнишь меня, наверное...       Он обхватил мое лицо руками и заглянул прямо в глаза. Непрошеные слезы тут же покатились из глаз. Я не могла его вспомнить! Не могла, а так хотела. - Но у меня будет время, чтобы вспомнить?       Он улыбнулся так открыто и искренне, что мне показалось, что все это фальшь, лишь сказка, что растворится с восходом солнца. Эрик подхватил меня на руки и беспрепятственно пролез через лазейку в ограждении. Так вот кто это сделал... Я затаила дыхание. Нет, не могу поверить, что это реальность. Перед моими глазами проносились дни моего пребывания в больнице, бессонные ночи, ужасные события... Но потом все отошло на глубину моего сознания. Я поняла, что сейчас могу побыть слабой и хрупкой, потому что есть тот, кто меня защитит. - Будет, не переживай. Все закончилось. Теперь все будет хорошо, Кубелиус... - Кинана, - я резко перебила парня, все еще несущего меня на рука куда-то вглубь леса, а я была не против, - Теперь я Кинана, Эрик.       Сначала темные глаза с удивлением посмотрели на меня, а затем его губы нежно и ненавязчиво прикоснулись к моим. Казалось, я забыла как дышать. Рукой дотронулась до его щеки и робко, неуверенно поддалась навстречу. Эрик шумно вдохнул и, разорвав поцелуй, прижался своим лбом к моему. Я встретилась взглядом с насмешливыми черными глазами: - Ну, у меня будет же время привыкнуть, м?       Отчего-то на душе стало совсем легко. Я, закрыв глаза, рассмеялась сквозь слезы. Наконец-то я ощутила долгожданную свободу! Этот свежий ветер, эту живую природу, его присутствие рядом... Я его не помню, но чувствую, что родной. Мой, которого мне все это время так не хватало! Я положила голову ему на плечо и носом уткнулась в шею: - Конечно...