Еще

— Это какой-то сарай, — скривилась Карин, оглядывая комнату, где им предстояло ночевать. — Тебе никогда ничего не нравится, — фыркнул Суйгецу. — Зато тут есть источник! Можно искупаться! — Если бы не это, я бы сюда даже не зашла, — бросила Карин, внимательно инспектируя футон на предмет то ли плесени, то ли еще какой гадости. — Убери с лица это выражение отвращения, — посоветовал Суйгецу. — Ревнуешь? Хочешь, чтобы оно доставалось тебе одному? — поправила очки на носу Карин. Суйгецу растянулся на развернутом футоне и улегся головой на колени Карин. Та предприняла несколько попыток голову спихнуть, но в итоге сдалась и успокоилась. — Бр-р-р, никак не могу привыкнуть к тому, что ты теперь вроде как имеешь какое-то право так делать, — заметила она, запуская пальцы в волосы Суйгецу. — Скажи еще «гадость какая», — подсказал он. — Словами не передать, — кивнула Карин. — Ты стала такой милой и заботливой с тех пор, как признала, что я тебе нравлюсь, — сверкнул улыбкой Суйгецу. — Да черта с два ты мне нравишься, каппа! — Карин хватила кулаком ему по лицу. Лежащая на ее коленях голова Суйгецу разлетелась брызгами, которые быстро впитались в чулки, а потом так же стремительно собрались обратно в ехидно улыбающуюся физиономию. Чулки снова были сухими. — Твое счастье, что тут купальни раздельные, — сообщил Суйгецу, — а то я бы тебя нежно и ласково утопил. — И кстати, не вздумай пытаться пролезть в женскую купальню! — предостерегла Карин. — Я все равно почувствую твою чакру! — Больно надо, — скривился Суйгецу. — Что я там у тебя не видел? А вот не дай бог наткнуться на какую-нибудь бабульку в неглиже… В комнате повисло вялое молчание. Карин спохватилась, что все еще гладит Суйгецу по волосам, и спешно отдернула руку. — Слушай, — задумчиво пробормотал Суйгецу, — давай тебе чулки порвем? — Зачем?! — недоумение даже победило возмущение. — Просто, — пожал плечами Суйгецу. — А то скучно как-то. — Давай тебе что-нибудь порвем? — предложила Карин. — Например, сухожилие? — Надо ж быть такой упрямой, — Суйгецу оторвал голову от коленей Карин, и довольным он не выглядел. Громко шлепая ногами по полу, он прошел к двери. — Пойду, искупаюсь, — сообщил он. — Тебе тоже не помешает. — Без тебя знаю, — огрызнулась Карин. Когда она вернулась в комнату, посвежевшая и взбодрившаяся, одетый в юката Суйгецу валялся на футоне, раскинув руки и ноги, и внимательно изучал потолок. — Подвинься, каппа, — Карин брезгливо потыкала его ногой. — Подвинь меня сама, — попросил Суйгецу. — Мне так хорошо, расслабленно… — Ты охренел? — Карин пнула его чуть сильнее. — Быстро место мне освободи! — Вот же заноза, — Суйгецу принялся лениво двигаться в сторону — сантиметр за сантиметром. — Давай-давай, — подбодрила его Карин легкими пинками в бедро. — У-у-у, такая грозная прям, — заметил Суйгецу, глядя на нее снизу вверх. — Очень убедительно. Карин занесла ногу и приготовилась мстительно ее опустить на голову Суйгецу, затем передумала и нацелилась на живот, снова передумала и в конце концов замешкалась, так и осталась стоять с приподнятой ногой. — Почаще делай так в юката, — похвалил Суйгецу. — Очень интересный вид. Карин поставила ногу ему на живот — хоть и не ударила, Суйгецу все равно инстинктивно напрягся. — Какое правильное положение, — мурлыкнула Карин. — Валяешься у меня в ногах, просишь пощады… — Ничего я не прошу, — тут же испортил картину Суйгецу. — Сейчас запросишь, — пообещала Карин, чуть усиливая нажим. От давления на солнечное сплетение Суйгецу сдавленно выдохнул. Карин снова расслабилась. — Придумай что-нибудь поинтереснее, — несмотря на неприятные ощущения, Суйгецу блистал обычной улыбкой. — Поинтереснее, говоришь? — Карин на секунду задумалась, а затем скользнула ступней по его животу и ниже. Суйгецу на несколько мгновений напрягся всерьез, но похоже, даже у Карин не хватило садизма бить в такие стратегически важные места. Прикосновения были осторожными и мягкими. Суйгецу расслабился, но очень скоро напряжение вернулось — правда, теперь другого плана; он чувствовал, что вся кровь, все ощущения и все его внимание сейчас собирались в одной точке — под поглаживающей его ступней Карин. Во рту неожиданно пересохло, Суйгецу сглотнул. — Каппа, я всегда догадывалась, что ты извращенец, — заметила Карин, не прекращая ласк, — но на такое бы мне фантазии не хватило. — Хватило… же… — на самом краю сознания мелькнула мысль о том, что говорить стало неожиданно сложно, даже формулировать слова получалось плохо, даже додумать эту мысль до конца… Суйгецу запрокинул голову и прикрыл глаза. Ему не надо было видеть Карин, чтобы в красках представлять себе происходящее. Он с идеальной точностью ощущал изгиб ее ступни, поджатые пальцы; он словно наяву видел ее лодыжки, обычно подчеркнутые плотными чулками, и то, как резинка чулка сдавливает ей бедро… Ему всегда нравилось разглядывать ее ноги, но он никогда не фантазировал ни о чем подобном, и теперь одновременно удивлялся — и жалел, что это не случилось раньше. Каждое прикосновение отдавалось горячей пульсацией, удовольствие копилось нестерпимым жаром, и он был почти на пределе, когда Карин неожиданно убрала ногу. Суйгецу распахнул глаза и едва успел удержать почти сорвавшееся с языка «Еще!». — Я устала стоять, — Карин опустилась на футон между его ногами. Суйгецу застыл — в кои-то веки в неуверенности, что делать дальше. Затуманенный желанием мозг никак не хотел подсказывать правильный вариант: то ли повалить Карин на футон и получить свою разрядку, то ли переступить через гордость и попросить о продолжении… Метания прекратила Карин, снова потянувшись ногами к его члену. Суйгецу охнул, когда она обхватила его двумя ступнями и провела ими вверх и вниз. — Я у тебя ни разу раньше такого выражения лица не видела, — заметила Карин, не прекращая движения. — Да? — глупо переспросил Суйгецу, не понявший ни одного слова. Успевшее отхлынуть удовольствие стремительно возвращалось, и Суйгецу чувствовал, что долго ему не продержаться. — Черт возьми, Карин… — выдохнул он и еще раз: — Карин… Она сидела напротив, и юката ее совсем распахнулась, открывая умопомрачительно прекрасный вид, и узкие ступни скользили по его члену, и это было невозможно приятно. Суйгецу силился оттянуть оргазм, насладиться происходящим подольше, но не смог, удовольствие, яркое и искрящееся, накрыло с головой, согнуло, заставляя комкать простыню в руках и повторять бездумно: — Карин!.. Карин!.. В себя он приходил медленно, слишком оглушенный взрывом эмоций. — Ты похож на выброшенную на берег рыбу, — пробился в его сознание голос Карин. — Так же дышишь. Суйгецу не знал, что на это сказать. Карин некоторое время подождала ответа, пожала плечами и перевела взгляд на свои ноги, испачканные спермой. — Фу, — констатировала она, впрочем, без особого отвращения. — Я ведь только помылась. — Я тебе сам ноги помою… — начал преисполненное посткоитальной нежности обещание Суйгецу и осекся. Мыть ноги Карин, гладить ее ступни, потом между пальцами, аккуратно, чтобы было приятно, а не щекотно, а затем подняться выше, под колени… Суйгецу сглотнул. Затем поднял взгляд и заглянул Карин в глаза. — Серьезно? — переспросила она. — Еще? — Еще, — кивнул Суйгецу, радуясь ее проницательности, с которой не было необходимости проговаривать все вслух. — Извращенец, — припечатала Карин. Прозвучало совсем не возмущенно, скорее, как комплимент. — Тебе тоже понравилось, — прозорливо заметил Суйгецу. — Это было… интересно, — не стала отпираться Карин. Они снова переглянулись и, не сговариваясь, потянулись друг к другу, хором заключив: — Еще!