Эротик сказ

Вечерело. Тонкая кожа в свете фонарей казалась прозрачной, сделанной из тончайшей рисовой бумаги. Светло серые глаза смотрели в темное ничто, раскинувшееся по углам двора, но видели больше, чем можно было бы подумать. Черная кожанка подчеркивала угловатую фигуру, резкие черты лица и сильно выступающий кадык. Андрею было 28 лет, и одна половина его души находилась в полной уверенности, что он брокер, а вторую безотказно тянуло к року. Единственные по настоящему любимые вещи в жизни – байк и котировки. Точнее, так ему всегда казалось, до сегодняшнего вечера. В 16, когда он попал на первый концерт AC DC за компанию с другом, он даже представить не мог, что в университетские годы, когда будет особенно сложно, начнет почти что молиться на эту группу и тексты их песен. Андрею с детства были заботливо вложены в голову матерью 2 ценности: быть профессионалом и любить то, что ты делаешь. И он всегда считал, что этого будет достаточно для того, чтобы быть счастливым. На деле все оказалось сложней. Работа позволяла вести безбедную жизнь, хобби занимало все свободное время, давало возможности знакомиться с новыми людьми и путешествовать, сохранилась даже парочка ближайший друзей со школы и универа. Но вот с личной жизнью все как то не ладилось. Не смотря на то, что интерес в женских глазах при виде Андрея, скрыть было невозможно, представительницы слабого пола его немного побаивались. Такой успешный, всегда собранный, выхолощенный и взлелеянный, ухоженный и пунктуальный. Женщины в его голове делились на 2 типа: «доярок» И «интеллектуалок» - третьего уже несколько лет он не встречал. Первые его не волновали ничуть, он считал все их методы борьбы за мужское внимание примитивными и непривлекательными. Вторые же не то, что не подходили сами, а более того – отстранялись, возможно, чувствуя себя слишком не совершенными в его присутствии. Свою мать он не относил ни к одной из вышеописанных категорий, так как для него она была существом внеземным, как и единственная любовь в его жизни Виктория. На данный момент его спутницей на всех вечерах и приемах была коллега по работе из маркетингового отдела «милаха Анжела», так он называл ее про себя. Существо, напрочь лишенное экзистенциальных переживаний, а потому грусти и головной боли. Не было ни одной ночи в жизни Анжелы, которую бы она провела без сна. Она была образована, красива и безмерно любила жизнь. Последнее Андрея и притягивало и отталкивало одновременно. Анжела устроилась на биржу по знакомству, о чем любила трепаться на каждом углу, не подозревая о том, что выставляет старшего брата в невыгодном свете. Анжела носила высокие каблуки, любила зеленый и оранжевые цвета, 10 лет занималась теннисом, поэтому имела чрезвычайно сильное, но не самое складное и гармоничное тело. А еще она красила волосы в огненно-рыжий цвет, что не могло не раздражать Андрея, с его любовью к упрощению. Брат Анжелы – Вадим, был семейным, но бездетным, предпочитавшим теплую цветовую гамму и лексусы. В свои 32 он был арт-директором, без одобрения которого не выходила в свет ни одна бумажка со знаком «ММВБ». В своем деле отличался педантичностью и умением принимать быстрые независимые и зачастую неодобряемые сверху решения, приводящие зачастую к успеху, отчего его переживания за свою задницу на столь высоком посту сводились к минимуму. Андрей немного завидовал быстрому продвижению Вадима по карьерной лестнице, но просто он еще не знал, а точнее забыл, что такое настоящая зависть… Сегодня пятница, и Андрей был вынужден отложить поездку в Дубну на любимом харлее с друзьями и пойти на ужин к брату Анжелы Вадиму и его жене. Фроловы жили в Новогиреево – район новый и относительно чистый, Андрей решил быть верным себе и пойти в костюме. Вечер обещал быть вялотекущим. Но, к счастью или к сожалению, неизвестно – не все ожидания имеют свойство реализовываться…. Цветы куплены – 2 букета для Анжелы и жены Вадима, элитный парфюм, швейцарские часы, вино было велено не брать, угощали – Андрей был готов. Поехал на метро, чтобы можно было расслабиться, выпить, вернуться обратно без проблем. Пятиминутная хотьба под лучами садящегося солнца, которое может так обманчиво тепло и ласково светить только в начале весны. На несколько минут он как будто выпал из жизни, погрузившись в размышления о том, какое впечатление производит на людей, о том, что он сам был похож на ранний вечер, еще хранивший в себе свет и силу дня, но уже готовый принять тьму, эротику и эстетику ночи. Пятый подъезд, звонок в домофон, три пролета, его ждали - дверь была открыта. Поздороваться за руку с Вадимом, отметить про себя цену часов – «его дороже моих». Секунда…. Время замирает, вторая… На третьей – первобытное желание – бежать. Бежать так же быстро, как стучит сердце, так далеко, туда, где сейчас были его мысли… Воспоминания – странная штука: за доли секунды позволяют пережить то, что тянулось годами, в мельчайших подробностях, со всеми полутонами. Но насильно их не вызвать никак. Они приходят, как нежданные наглые гости, и завладевают полостью – не оставляя пространства для иных мыслей. «В сегодняшней трагикомедии роль хозяйки дома разыгрывает Вика», ох, Вика – она была его любовью более 7 лет. Светлоглазая блондинка, не питавшая иллюзий по жизни, было в ней что-то невероятно женственное, бросающееся в глаза, 4й размер груди, конечно, играл в этом не малую роль, но речь не об этом – у нее были манеры царицы. Медлительность, плавность, грация, умение заботиться и, как писал Фицджеральд, смотреть и улыбаться так, что собеседнику казалось, будто он центр мира, самый дорогой и любимый человек на земле. Это и подкупило зажатого Андрея в 10м классе, когда к нему на последнюю парту, подсадили новенькую. Потом поступление в один универ, на один факультет, распределение в одну группу – и до выпуска каждодневная мука. Когда он ей признался, было уже поздно, девушка собиралась выходить замуж за более взрослого и опытного мужа, в «состоятельность» которого была влюблена по уши. Услышав признание, она сказала, что в школе он тоже интересовал ее, но теперь они повзрослели и юношеский максимализм под угас, и жизнь кажется ее цепью неразрывно связанных событий, нарушить которую она уже не вправе. - Андрей, позволь представить тебе Викторию Андреевну! – моя красавица-жена, - Вадим сиял. - Очень приятно, Андрей, – Вика верна себе: ни ноты смущения. - Добрый вечер, Виктория… Андреевна, я принес Вам цветы, в знак моего почтения к хозяйке дома – взгляд глаза в глаза, который все еще жжется. - Андрюююша, ты как всегда иде-аль-но во-время! –Нараспев пролепетал выруливающая из комнаты на полном ходу Анжела, - Обожаю твою пунктуальность, хоть она и смешивается временами с занудством… я умираю от голода, ах! Цветы! Мне? Ты – прелесть! (чмок) Думаю, что надо быстрее к столу! – «Если ее не перебивать, интересно, замолчит ли она когда-то сама?» - подумал Андрей, глядя на энерджайзера Анжелу, распихивающего цветы по вазам. Сердце не то, чтобы отбивало чечетку, но на Вику было лучше не смотреть…. Безумно порадовало негласное соглашение о неразглашении давнего знакомства, но в Андрее, что-то защемило… Это что-то по-щенячьи поскуливало в печёнках и просило выпить. Срочно. Поддерживая светскую беседу, он не упустил шанса осведомиться об ассортименте алкоголя. Ценителем была избрана брусничная водка Финляндия, чем все присутствующие были несколько удивлены, но вышколенная годами система, скрывающая истинные чувства Андрея не давала сбоя, не давая, таким образом, окружающим поводов для беспокойства. Ужин начался. Вика подавала цыпленка в яблоках и множество тушеных овощей. Вика была ослепительна. Поражала ее улыбка, стан, голос. Андрей пил и даже говорил что-то впопад. Когда добрались до обсуждения будущего России, он понял, что пора сливаться. Вадим развеселился не на шутку и начал вещать. Вика поддакивала во всем. Анжела уткнулась в планшет. Андрей стал прощаться. Провожать вышла и Вика. Столько всего хотелось сказать – прокричать, что он достиг уже не меньшего, а если бы она дала ему шанс... К 32 годам у нее было бы еще больше, чем она сейчас имеет… Если бы да кабы!... Тишина была его покрывалом, молчанье его броней и щитом. Пожать руку на прощанье, а в голове – «договориться о следующем свидании…» Анжела пошла провожать до метро. Андрей из последних сил сдерживался, чтобы не наговорить грубостей. Да, да – все понравилось. И я тебя люблю. До понедельника. «Больше не приду. Никогда, ни сюда, ни к тебе – к черту вас всех». Недлинный эскалатор. Вагон. Равнодушные лица, заинтересованно разглядывающие дорогой костюм, а может быть даже не способные оценить его цены. Провал. Очнулся точно на своей станции. Домой идти не хотелось. И тут он впервые за много лет так ярко вспомнил о Никите. Никита – друг, сводивший первый раз на концерт любимой группы. Друг, встречавшийся с Викой. Друг, лишивший Вику девственности, разрушивший иллюзии о прекрасной жизни и ее нервы в придачу. Друг на выпускном, познавший кулак Андрея и… член. Сложно передать словами ту бурю эмоций, которая всколыхнулась в Андрее, от этих воспоминаний, закопанных так глубоко и, казалось бы, навечно. Но в этом мире из вечного только предрассудки, и то – как посмотреть. Выпускной. Вика была такой красивой, изящной и ранимой в нежно-розовом платице, чуть прикрывающем задницу. Никитка напился и начал при всех к ней приставать. Поначалу ее это даже забавляло, но там была ее строгий отец, и надо было все это срочно прекращать. Она просила Никиту перестать, но он был уже слишком пьян. На предложение Андрея выйти поговорить Никита отреагировал доброжелательно – друг, опасности нет. Он позволил себе пару нелестных выражений в адрес «прекраснейшего на свете существа», за что схлопотал первого леща. Началась драка. Никто не хотел уступать. Разгоряченные сердца бились каждое о своем: одно от любви, другое – от виски. Андрей затащил Никиту в туалет, друг никак не желал усмиряться, и когда скованный по рукам и ногам он продолжал извиваться и дергаться, Андрей понял, что его это заводит. Даже не так, горячая кровь вдруг отлила от головы, но продолжала стучать по венам, не теряя силы, перемещалась ниже и ниже. У Андрея были девушки, но мысль о том, что он может переспать с другом, с которым делил парту не один год, с тем, с кем столько раз спала Вика – не дала покоя. Он сделал это, приложив друга головой об бочок унитаза, сделал четко, ритмично и с наслаждением, как делал все в этой жизни. Его поразила реакция друга – которому явно нравилось, то что с ним происходило. На утро после выпускного первой мыслью в голове Андрея было то, что на его репутации посажено грязное, несмываемое пятно пидора. На вручении аттестатов друга он избегал, хотя понимал, что так не могло продолжаться вечно. После оглашения результатов экзаменов они снова собрались классом отмечать поступление в университеты, Вика приболела, поэтому Андрей решил не оставаться на ночь, и вечером родители забрали его с дачи. Никита навязался с ними и предложил переночевать у него – как никак последняя возможность поболтать по душам – он переезжал в Санкт-Петербург, так как поступил в военно-морскую академию. Андрей решил, что друг забыл все недомолвки, и согласился… Ночь была нежна и по своему, как и любая ночь, полна ужасов и… эротики. Друзья вспоминали веселые истории из школьной жизни, пили пиво и радовались тому, что родители Никиты были на даче. Курили прямо из окна, когда их уже начало клонить в сон, Никита подошел к Андрею слишком близко, чтобы стряхнуть пепел – это был первый звоночек, на который стоило обратить внимание. Он перегнулся через колени Андрея, сидящего на подоконнике, так что почти лег. Распрямившись, отходить не стал. Андрей изо всех сил старался делать вид, что ничего не происходит, но чувствовал на себе пристальный, если не сказать больше - обжигающий взгляд друга. Последовал вопрос, который не мог не прозвучать: - Зачем ты это сделал, Андрей? – пятнадцатисекундная пауза на неловкость и смущение. Андрей посмотрел в знакомые глаза главного задиры в школе. - Я не знаю, Никит. Это сложно объяснить. Ты просто никак не мог угомониться. - Поэтому ты решил меня трахнуть? В туалете? На выпускном? Ты считаешь это весомой отмазой? - Нет. – Тишина, нагнетающая, пустая, требующая заполнить себя хоть чем-то. - Слушай, так не пойдет, дружище… Нам придется это хотя бы обсудить. - Хотя бы? – И без того изогнутая бровь Андрея поползла вверх. Только не хватало вот так вот узнать, что его лучший друг гей и был влюблен в него все школьные годы. – Хочешь по-честноку? Мне показалось, что тебе понравилось, и что ты делал это не в первый раз, Никит. - Да, это так. Но меня интересуют твои мотивы, Андрей. Я даже представить себе такого не мог! Безусловно, многие мечтают о сексе на выпускном, но не с лучшим же другом, блять! - Значит так, Никит, предлагаю считать все произошедшее недоразумением, а потому забыть и выкинуть из истории нашей дружбы, возражения есть? - Есть! – несколько визгливая нота прорезалась в голосе Никиты,- ты меня уж прости, видимо, поскольку не тебя отымели на толчке в ресторане, ты не особо разделяешь мою боль, но я не могу это «выкинуть из истории нашей дружбы» - спародировал железный голос друга Никита – может я сейчас буду как баба, но я хочу, нет – я требую объяснени! Почему то вместо объяснений Андрей почувствовал жгучее желание врезать Никите по морде, но с этим явно стоило повременить, а еще лучше – избежать. А еще… Было что-то еще, в чем Андрей не хотел отдавать себе отчета. Никита стоял слишком близко. СЛИШКОМ. Это не давало ему покоя. - Никит, давай докуривай, холодно уже, пойдем спать. Беседу уже можно было считать законченной, хотя может и нельзя, но Андрей счел, когда Никита плюхнулся рядом с ним на диван, не смотря на наличие свободной кровати. Это был второй звоночек. - Никит, ты вообще чего сейчас добиваешься? Я тебя не узнаю. - Хочу услышать ответы на свои вопросы… - Я же не пристаю к тебе с вопросами о твоей личной жизни! – Андрей все еще наивно полагал, что его друг просто грустно качнет головой и скажет что-то в духе «да, проехали» или «со всеми бывает» - нет, блин, не бывает! - Во-первых, про Вику я тебе сам всегда все рассказывал – одно упоминание о ней и Андрей почувствовал себя не в своей тарелке, вспомнил о давно затаенных на друга обидах – Во-вторых, это уже не твое и не мое – это, Андрюш, наше. - Андрюююш??? Это еще что такое? – Нога друга с силой придавила Андрея чуть ниже бедр, не давая ему подняться. – Бро, я тебя прошу – завязывай. - Андрей, ты считаешь нормальным отыметь друга, к тому же ничего ему не объясняя? - Нет, – нетерпящее возращений «нет» Андрея, которое Никита знал с 5го класса. - Андрюш, - огонь в глазах Андрея разгорался все сильнее, гнев вот-вот переполнит чашу терпения, Никита видел это, – мне надо тебе сказать кое-что. Ты сейчас только не реагируй слишком бурно. Я уже несколько лет убеждаюсь в том, что мальчики мне тоже нравятся… тихо! Такое бывает, если ты не знал, а во многих европейских странах вообще считается нормальным. У меня есть к тебе предложение – давай попробуем это сделать еще раз. Ты окончательно поймешь, твое это или нет, а я попрощаюсь с тобой. Можешь считать это моей «последней» просьбой. Если тебе не понравиться, и ты не захочешь меня больше видеть – я пойму. - Нет, мы не будем этого делать Никит. Потому что я и так знаю, что это не мое. - А вот я позволю себе заметить, что тебе этого все таки хочется, - сказал Никита, скользя ногой вверх по бедрам, задевая при этом как назло не вовремя эрегированный член Андрея. - С меня хватит! – Андрей начал вырываться, но недооценил силу и вес друга, который не давал ему возможности пошевелиться, оставив на свободе одну только руку. - Пожалуйста… - Какого хера! Я тебя не понимаю, дружище, если ты гей – иди к таким же, как ты. Вам будет здорово вместе, оставь меня в покое! – логика, логика и еще раз логика – коронная сторона личности Андрея. - Ты не понимаешь! – как сильно меняется человеческий голос в зависимости от того, что при этом чувствует или желает его обладатель. - Да я тебе о том и говорю, что не понимаю! Не могу и не хочу понять! – в Андрее все кипело: неловкость ситуации, почему то начинала его заводить, и от этого становилось еще более неловко… замкнутый круг. Поцелуй, внезапный и страстный - Черт бы тебя побрал, Никита! - какого черта ты делаешь! – но друг уже начал терзать его шею, легкими частыми касаниями, заставляя кожу становиться более чувствительной. Андрей начал паниковать. Мысль о том, что у него встал на друга, не могла уложиться в его голове, а эти, казалось, бесконечные горячие прикосновения, под которыми его и без того, почти невидимая кожа начинала стираться и плавиться, донимали, не давая возможности собраться с силами и сбросить с себя врага. Никита всегда отличался быстротой реакции и внезапностью, но сейчас он показывал себя во всей красе, пока Андрей отчаянно собирал мысли в кучу и определял, что же ему делать, с чего лучше начать борьбу, руки Никиты уже успели пройтись по торсу и плечам Андрея, а губы заставили шею и щеки покраснеть. Когда Андрей наконец-то понял, что ему достаточно будет, оперевшись на руку, оторвать от кровати себя и друга, который соскользнет с него сам, Никита накрыл его губы своими, такими теплыми и влажными и начал нещадно терзать их, просясь языком внутрь. «Так ты делаешь это с Викой?» – пронеслось в голове Андрея. И… он ответил, не стал отпихивать, бороться. Ему захотелось попробовать, а какого было ей… Он впустил скользкий и проворный язык в свой рот и поразился тому, с какой скоростью и силой, друг начал исследование новых территорий. Андрею стало казаться, что он не отдает себе отчета в том, что делает, а это предвещало только одно – катастрофу. Он одним рывком, с помощью какой-то, неведомо откуда взявшийся силы сбросил с себя Никиту и стал вставать с кровати. - Черт, какого ж хера ты творишь? Я не гей, не би, я так не могу – это не ко мне! Ясно? - Андрюш, но ты же даже ответил на долю секунды, но тебе же понравилось, я видел, я чувствовал… - Иди на хуй! Вот слов других нет! Иди лесом, блять, ты дебил, ты просто ебнутый. Я не буду с тобой спать, понятно тебе! Это противоречит моей природе. Сорян. – Андрей пошел курить, давненько ему так дико не хотелось… всего. Надежда на то, что Никита успокоиться и отстанет от него была призрачной, но все же она существовала. Он не услышал, как Никита подкрался и обнял его. Он вздрогнул, ожидая продолжения домогательств, но друг просто крепко и довольно нежно жался к нему. - Андрюш, ты столько лет был рядом. Я благодарен тебе за это. Сколько мы всего натворили - эх! Уже можно вспоминать до пенсии! Но я же уеду, а потом служба, направление – мы не увидимся несколько лет, понимаешь? - И это повод тебя трахнуть, по-твоему? - Ну неееет, просто сделай ты хоть раз в жизни так, как я тебя прошу! Один раз! Тебе что, сложно что ли! - Да сложно! Прикинь! - Но ты же уже делал это! - Там другое, не сравнивай, там я был вне себя, ты был пьян… - Руки Никиты начинали поглаживать ногу Андрея районе бедра, – Да перестань ты уже, пидор! Что если я тебя сейчас трахну ты станешь на порядок счастливее что ли? Школьные годы пройдут не зря? - Пожалуйста… - говорит Никита, а Андрей думает: «Кажется, такое сегодня уже было и не сработало!» - Видел бы ты только себя сейчас…Я не смогу, понимаешь, мне… противно… - Давай попробуем – не сможешь – претензий не имею. - Не могу! - Ты не пробовал! Забыл, что мама в детстве говорила: не попробовав каши, не отказывайся. Напряжение. Оно летало в воздухе, попеременно искря. Андрей решительным шагом направился к кровати. - Давай сюда свою жопу! – грубо, с вызовом в глазах. - Ну, вот что ты все портишь! - Я? Порчу??? - Да ты… – и какие-то непривычно сладкие нотки в голосе Никиты заставили Андрея сглотнуть слюну, – вот смотри, ложись на спину, я сделаю тебе легкий массаж. Это были 2 приятные минуты, в которые Андрей отчаянно желал уснуть. Массаж, сделанный сильными руками, с легкими покусываниями в районе шеи и тактичными похлопываниями по заднице. «Просто, легко, приятно». Потом Никита лег рядом и начал гладить висок Андрея, взъерошивать темные коротко стриженые волосы, целовать руки. «Непривычно, но в целом ничего отвратительного». Поцелуй – первый: глубокий и долгий, ласкающий, манящий, и еще череда мелких, рассыпавшихся влажными горошинами по лицу. «Слегка щекотно». Никита перевернул Андрея на спину, последний почувствовал, как деревенеют его руки и ноги от невероятности происходящего. Мог ли он подумать!? Никита сел сверху и начал ласкать его тело руками и губами. Шея, тепло продолжает разливаться ниже: грудь, сосок. «Глубокий вдох, выдох – на раз, два, триии…» Никита сжал второй сосок и начал его слегка подкручивать. Андрей понимал, что уже возбужден не хуже, чем с любой девчонкой. Легкий стон, сорвавшийся с губ Никиты, когда основание его члена задело головку друга, вывело возбуждение Андрея на новый уровень – он осознал, что сегодня не сможет уснуть, не кончив. В нем взыграло мужское начало. Одним рывком уложив приятеля под себя, он сквозь зубы прошипел: «Этого ты хотел?». И уже не отдавая отчет себе в том, что делает, начал сам ответно ласкать губы и язык друга просто погружаясь и выходя из его рта. Он был на взводе… О, да – кровь с силой стучала по вискам и хотелось двигаться в ритм сердцебиения. Широко распахнутые светящиеся блаженством глаза друга, говорили ему о том, что его хотят, его ждут. Сам же он не мог видеть чертиков, плясавших в собственных глазах. Трусы были сорваны за считанные секунды. Андрей никогда бы не подумал, что столь не замысловатая и недолгая прелюдия может его так завести. Он слегка прикусил мочку уха друга. Он хотел войти, было страшно, но желание брало свое. «Можно?» - прочитал в его взгляде Никита. - Пожалуйста… – приглашение и мольба в одном слове. «Смотри-ка, на 3й раз сработало…» Долго прицеливаться не пришлось, но внезапно Андрей подумал, что может причинить боль этому беззащитному, покорившемуся его воли телу. Он решил действовать неспешно. Но тут же забыл об этом, потому что вошел слишком быстро и глубоко. Пытавшийся подавить стон друг широко раскрыл глаза и немного отстранился от него, явно не ожидая такого напора. Выдох долгий, вдох такой силы, что ноздри затрепетали. «Я хочу тебя, Андрюш, всегда хотел» Толчок – как месть, с большим замахом, от бедра. Еще один, как благодарность за признание – медленный с выпадом. «Быстрее, солнце» Андрей безмолвствовал – сил на слова просто не оставалось, ему больше не хотелось сдерживать себя. Ему хотелось! И он отдался этому чувству весь, забыв про предрассудки и осторожность. Он двигался внутри Никиты, как разъяренный бык, ему было так тепло и тесно там, что он пьянел помимо своей воли. И тут он вспомнил про Вику… Значит так, он имеет того, кто трахал его «богиню», его неприкосновенную земную царицу последние два года. А он все знал. Знал….Но бездействовал и безмолвствовал – не пытаясь признаться или бороться…. Он сошел с ума, набирая скорость и увеличивая амплитуду, он сам не заметил, как начал постанывать. Поскуливание, прерываемое учащенным дыханием и неприкрытыми вскриками Никиты стало фоном. Они оба готовы были кончить. Андрей сделал это первым, вначале его затрясло, а потом он несколько раз пихнулся в Никиту с неприкрытым отчаянием и ожесточением. Упав рядом, он пару раз провел рукой по члену друга, слегка погладив уздечку – момент – и его рука и живот Никиты покрылись белой, как будто шипящей, горячей спермой. Потом был чай и разговоры, каким был первый Никитин раз. Оказалось, что в деревне сосед взял его еще почти ребенком – в 12 лет. Было утро с кофе и душем вместе. И был бесконечный дискомфорт в душе Андрея. Стыд и позор. Он уехал домой, друг - в Питер. Корабли разошлись на долгие годы. Андрей еще много лет смотрел на Вику, не решаясь подойти, бессильный забыть о том, что она неволей сделал с ним. С тех пор ни к одной женщине он не проявил настоящего интереса, ничто больше не дарило ему таких ярких красок, как выпускной. Шли годы. Он получил престижную работу, с ним была его любимая музыка. Но не было счастья, не было удовлетворенности. И так странно и не вовремя было вспоминать все это сейчас. И такой нелепой казалась эта давнишняя история. Но в одном он был уверен точно, барахтаясь в своем мире иллюзий – от одного вида Вики щемило сердце, а от одних воспоминаний послеаттестаной ночи у него стоял…