Ты спасешь меня от тьмы в моей голове?

Она приходила сюда каждый вечер. Останавливалась напротив, заползала на бетонное ограждение и сидела. Смотрела. Впервые она увидела его совершенно случайно. Был поздний вечер, когда она шла по набережной, пиная носком ботинка камешек. Тот день был одним из самых паршивых. Шел мелкий дождик, а она, вместо того, чтобы сидеть дома с кружкой чая, бродила по округе. Надо же ей было поругаться с родителями и в порыве злости выскочить на улицу, громко хлопнув дверью. И тогда она увидела. Серые сумерки разгонял огонь. Яркие, небольшие шарики огня рассекали воздух, вырисовывая в нем круги, восьмерки, фигуры. Она невольно остановилась, засмотревшись. Парень, что творил эти чудеса, был одет в темную одежду, черные волосы заплетены в толстую, наверное, в её руку толщиной, косу. В отблесках пламени, озаряющего его лицо, сверкали красные глаза, блики играли на пирсинге. Это было прекрасно. С того дня она не пропустила ни одного вечера. И даже не заметила, как влюбилась. Ночь за ночью, выступление за выступлением. Ей даже казалось, что фаерщик выискивает её взглядом, прежде чем начать. А когда он в конце обходил всех со шляпой, всегда ей улыбался и иногда подмигивал. На её удачу, он не менял места выступлений, ведь на набережной всегда было много студентов, туристов и парочек, и каждый раз новые. Его имени она не знала. Он заметил её, когда она пришла посмотреть на выступление в пятый раз подряд. Промелькнули небесно-голубые волосы, и она снова устроилась на нагревшемся за день бетоне. Холодный ветер с реки задувал ей в лицо прядки волос, но она не особо обращала на это внимание. На вид она была года на четыре младше его. Сначала он не придал этому особого значения, даже посмеивался с друзьями над своей постоянной зрительницей. Она приходила вечер за вечером, каждый раз немало кидала в шляпу, и, в принципе, была довольно миленькой. А потом он привык, искал её волосы цвета июльского неба перед тем как начать крутить пои. Даже волновался, когда она опаздывала, и не начинал, пока она не придет. Её имени он не знал. Однажды его подруга, Джувия, после выступления подтолкнула его в её сторону. - Иди, познакомься с ней. Она же ради тебя приходит. Он неловко подошел к зябко поводящей плечами девушке и оперся на бетонную перегородку рядом. За спиной был слышен плеск реки. - Ну здравствуй. - Привет, - ответила она тихо, из-под ресниц бросая на него взгляд. - Как тебя зовут? – спросил он, переведя взгляд на показавшую ему большой палец Джувию. - Леви, а ты? - Гажил. Так они и познакомились. Когда после выступления они забалтывались, и на улице становилось очень темно, он провожал её до дома. Все чаще они ходили гулять, шатались по улицам города, кормили голубей, дурачились в магазинах. Леви оказалась очень начитанной и интересно рассказывала ему легенды разных стран, забавно жестикулируя и изменяя голоса. Иногда жаловалась на учебу и родителей. С ней было приятно находиться и общаться, она удивляла его своей оригинальностью, а иногда выделывала такие штуки, что он не мог понять, что нужно делать: ругать её или веселиться вместе. И оказалась она не такой уж и маленькой – всего на два года младше его. Леви была готова прыгать и визжать от восторга каждый раз, когда Гажил её провожал или гулял с ней. Она делала все, чтобы ему понравиться, иногда творила такое, что внутри в ужасе все замирало, но рядом смеялся Гажил, и она тоже хохотала, наплевав на свои секундные страхи. Он оказался обычным парнем, не таким, каким хотели бы видеть её бойфренда родители, не правильным занудой, но они и были просто друзьями. Он был тот еще сорвиголова, к её удивлению обожавшим своего кота до умопомрачения, нередко опаздывал на встречи, но никогда на выступления. Несколько раз он учил её крутить пои, и тогда она балдела, ощущая его прикосновения. Ах да, а еще она обожала его голос, немного хриплый, пробирающий до мурашек по телу и завораживающий. Все было почти идеально, но ей бы хотелось большего. Не дружбы, любви. Он редко опаздывал на их встречи, но в этот раз была действительно веская причина. Ему пришлось везти приболевшего кота к ветеринару, а она знала, как кот был для него важен, и по телефону пожелала удачи. Сейчас он спешил, полный переживаний из-за болезни Лилейного, которые Леви, конечно же, выслушает и ему посочувствует. У обочины и на тротуаре была толпа людей, галдящих и ахающих. «Туристы», - подумал он. Они мешали ему пройти, он встал на носочки, вытягивая шею, чтобы разглядеть себе дорогу посвободнее, и в просвете увидел их. Голубые волосы, испачканные красным. Июльское небо, закапанное кровью.

***

Он стоял перед дверью в палату, держа в руке букетик полевых ромашек, которые она обожала. Минут пять уже стоял. Все оказалось не таким, каким было. Её родители были богаты, и каждый раз она его обманывала, заходя в подъезд рядом стоящего дома и дожидаясь когда он уйдет, чтобы перейти в шикарный дом напротив. Она лгала ему, и он был не уверен, а действительно ромашки ей так нравятся, и что еще из её слов было правдой, а что ложью. Он пришёл сюда два месяца спустя, чтобы разобраться. В их отношениях, в себе, в ней. Во всем. В тот день она пошла ему навстречу, как обычно ушла в свои мысли и слишком поздно заметила, как из-за поворота на бешеной скорости выскочила машина, пролетев по встречке несколько метров, и как другую машину занесло, когда водитель вывернул руль, избегая столкновения. Прямо на тротуар. Прямо на нее. Её родители через неделю вышли с ним на связь, и из разговора Гажил понял: ей пришлось тяжело, её чудом спасли. А сейчас их разделяла только несчастная дверь в одиночную палату. Облизав пересохшие губы, он постучал и вошел. Леви сидела в инвалидном кресле у раскрытого окна, подняв лицо к теплому июльскому солнцу и ясному небу. Ветер шевелил тюль на окнах, играл с прядями её волос. - Привет, - сказал он как-то слишком хрипло, и сам удивился. Девушка дернулась на звук, медленно повернула к нему голову. - Гажил? –неуверенно проговорила она, сидя с закрытыми глазами. - Ага, - он подошел ближе, по пути захватив стул, бросил ромашки ей на колени, закрытые пледом. – Ну как ты? Он сел рядом, верхом на стул, сложив руки на его сиденье, и пораженно замер, когда она нашарила рукой его плечо и робко прикоснулась к его лицу. Сначала только кончиками пальцев, потом всей ладонью. Жадно, изучающе. Проводила по носу, лбу, бровям, губам. Смутная догадка закралась у него в мысли, и он с трудом открыл рот, чтобы спросить: - Что ты делаешь? Она ответила не сразу. Сначала в последний раз провела пальцами по его губам и оставила одну ладонь у него на щеке, потом медленно открыла глаза. Они были какие-то пустые. - Убеждаюсь, что это действительно ты. Что ты настоящий. Я начинаю забывать, как выглядят привычные вещи. Мне страшно, Гажил. В этой темноте так страшно. Я больше не могу. Он почувствовал, как по позвоночнику прошел холодок, а на голову как будто вылили ушат холодной воды. По бледным щекам девушки одна за другой побежали слезы. - Все будет хорошо, я рядом, - он осторожно обнял её хрупкое, осунувшееся тельце, аккуратно прижал к груди и погладил её по спине. - Не будет, - сквозь слезы выдавила она. – Я больше не смогу видеть. Никогда. Ничего. Я боюсь этой темноты, я боюсь быть в ней одна. - Я буду рядом. - Ты не сможешь быть рядом всегда. У тебя появиться семья, и ты забудешь обо мне, как забыл сейчас. Тебе не нужна будет калека. Почему ты не пришел ко мне раньше? - А почему ты врала мне о своих родителях? - Я боялась, - она обхватила себя за плечи, откидываясь на спинку инвалидного кресла. – Боялась, что ты станешь меня сторониться, ты же не любишь богатых. Он прикусил язык, проглатывая готовые сорваться слова. Она плакала взахлеб, закрывая руками лицо и мелко дрожа. Казалась совсем осунувшейся и похудевшей. А еще бледной. «Краше в гроб кладут», как он однажды от неё слышал. - Прости. И снова тишина и всхлипы. Несколько ромашек валялись на полу, остальные рассыпались по пледу, прикрывающему её ноги. Он поднял с пола цветы, положил на подоконник, взял её за руку, переплел свои пальцы с её. - Я тебя не брошу. Я буду рядом. - Зачем ты меня мучаешь? Я же люблю тебя, зачем ты со мной так? – она еле сдерживалась, чтобы не закричать в голос. – Мне не нужна твоя жертва, я не хочу портить твою жизнь. - Я тоже люблю тебя. - Не ври! – последний вскрик забрал у неё остатки сил, и она сгорбилась, глядя незрячими глазами в невидимые для неё цветы. -Не вру. Если бы мне было все равно, я бы не пришёл к тебе. Ты мне нужна. Она еле заметно покачала головой и тогда он решился. Сделал то, что хотел уже много дней. Поцеловал. А потом произнес: - Я всегда буду рядом, потому что я так хочу. Ты же знаешь, я не делаю то, что мне не хочется. После долгого молчания, она еле слышно прошептала: - Ты спасешь меня от тьмы в моей голове? - Да, - негромко ответил он, нежно сжимая её холодные, бледные пальцы. И она улыбнулась. Не так, как раньше, широко и весело, но еле видно приподняла кончики губ. И ей показалось, что окружающая её темнота стала чуть-чуть светлее, чем раньше.