Душа

Получив шанс отправиться на Алтей, самостоятельно открыв портал, Neo-DIVA тут же засобиралась и закопошилась. Председатель Крея, посоветовавшись с командующим Фудо Дзеном, решила отправить два механических ангела, в одном из которых присутствовал Амата. Поэтому, по сути, на Алтей отправилось шесть Векторов. Миконо оставили на Веге, точнее, Амата упорно настаивал на этом. А вдруг опять этот дикарь явится? Тогда Амата, не раздумывая, бросится спасать ее и не подумает о выполнении задания. А задание крайней степени важности. Возглавив соединение, Сора с замиранием сердца ждал, когда же закончится портал, и покажется темное небо Алтея. Сзади его Эвол догонял Гепард во главе с Каеном. — Амата, — появившись на боковой панели, позвал Сузуширо, — не спеши. Это только разведка. Постарайся не обнаружить себя. Парень кивнул, в пол-уха слушая все, что ему говорили. — Юноха, надеюсь еще и на тебя. — Да, я сделаю все, что смогу, — возникнув напротив Каена, тихо отозвалась девочка, одной рукой сжимая игрушечного лягушонка, а второй держась за управление. — Блин, так даже не интересно, — подключилась к беседе Джессика, что была третьим звеном в Эволе вместе с Амата и Юнохой. Впрочем, она была проигнорирована, потому что показался конец, и два Аквариона вылетели из портала, тут же оказавшись в темном городе, освещаемом красным светом. — Добро пожаловать на Алтей, — присвистнул Малой. — Юноха! — Я уже действую, — через несколько секунд Эвол исчез, как и Гепард. — У нас есть примерно двадцать минут, — вздохнула Юноха, снова берясь за управление. — Этого достаточно, — кивнул Каен, и Гепард полетел в сторону высокого здания. — Нас уже наверняка заметили, но не обнаружили, поэтому сильно не светиться. Амата, ты летишь в противоположную сторону. Встречаемся здесь через пятнадцать минут. Кагура не спал уже второй день. Стоило только закрыть глаза и прислушаться к звукам, то тут же казалось, что его кто-то зовет. Причем зовет не умоляюще и не нежно, просто зовет, как если бы его кто-то окликал. Из-за этого он злился и бесился. Самым странным было то, что звала его не Сильвия, за которой он бы с радостью побежал, а кто-то другой. Это тоже действовало на нервы. Кому он, черт побери, нужен? Если не Сильвии, значит, это не имеет значения и придавать особой важности этим галлюцинациям не стоит. Только Кагура расслабился, как зов усилился, голос стал громче, а с этим пришла мысль, что где-то он этот голос уже слышал, и кроме негативных эмоций ничего не возникает. — Что с тобой, Кагура? — насмешливо спросил Микаге, заметив метания его жертвы эксперимента. Кагура только испепелил ангела взглядом и продолжил ходить кругами в клетке, лишь бы только не оставаться в тишине и не слышать этого голоса. А Микаге только улыбался. Ему нравилась его затея, он получал удовольствие. Да! Кагура, страдай, мечись! Ищи решение своей проблемы! — О, ты только посмотри, — Микаге кивнул на изображение, появившееся на водопаде. — К нам гости. Нахмурившись, Кагура вглядывался в очертания Эвола, точно зная, что там, внутри, сидит Амата Сора, который мешает ему заполучить его чертову девку. Момент — то, что надо, но… Микаге. — Хочешь его уничтожить? — с вызовом глядя, произнес ангел. Ответом ему послужили полыхнувшие желтые глаза. — Тогда иди. Иди и попробуй это сделать. Едва поняв, что его больше ничего не держит, Кагура сразу же сел в свой Мисла Гнис, чтобы накостылять Амата по полной программе. Может, он его сначала запугает, потом побьет, а затем избавится от мешающей, слабой и ничтожной душонки. Демури уже давно понял, что он более сильная душа, чем Амата. Амата Сора — тряпка и засранец, мешающий их с Сильвией счастью, поэтому от него надо избавиться. Долго этого пацана искать не пришлось: стоит только почувствовать запах двоих элементов, чтобы понять, что третий где-то среди них. Ведь Амата не пахнет, следовательно, его не существует. Надо сделать это правдой. То, что эти детишки решили разделиться и пойти в разные стороны, только сыграло на руку, так как именно Акварион Амата летел в нужную сторону. И невидимость им не поможет, запах не скроешь. Элементы уже, видимо, заметили его. Но Кагуре было не до придумывания стратегий, поэтому он, не раздумывая, контратаковал. Пилоты, вообще не ожидав такого напора, потеряли концентрацию, невидимость исчезла. Акварион Эвол. Таким управляет только Амата. Кагура усмехнулся: «Недолго тебе осталось». Еще раз с силой ударив по механическому ангелу, Мисла Гнис все же удалось разорвать соединение. Три Вектора разлетелись в разные стороны, как напуганные мухи. Не составило труда подбить один из них, чтобы соединение не состоялось. Второй отправился вслед за первым. Остался лишь один, красненький. Амата, что безуспешно пытался атаковать Мисла Гнис, был беззащитен. Куда девалась вся его сила? Почему он не злится? Догнав беспорядочно летающий Вектор, Кагура сначала попытался схватить его, но после третьей попытки бросил эту затею и просто сбил его. Интересно, где же второй Акварион? Наверняка Микаге все рассказал Идзумо, и тот организовал ловушку. Так даже лучше. Иногда болтовня Микаге бывает полезна. С грохотом приземлившись возле дымящегося Вектора, Кагура выполз из своего Мисла Гнис и спрыгнул на подбитого летуна Амата. Не обнаружив в кабине объекта ненависти, Кагура почувствовал, что начинает злиться. Ну, далеко этот засранец вряд ли ушел, вокруг одни развалины, а вместо неба железные пластины. Даже если он захочет полетать, то далеко не улетит, он же не знает, куда идти. Да уж, больше всего злило то, что Амата невозможно было найти по запаху, он же не пахнет! Самый главный козырь оказался бесполезен. Сора нашелся спустя десять минут в расщелине под камнем. Ага, заныкался и все? Думал, вне зоны досягаемости? Наивный. Почувствовав добычу, Кагура оживился. Потянув Амата за ногу, тем самым вытаскивая его из-под камня, Демури понял, что тому нехорошо, чего только стоил его потерянный взгляд. Видимо, при падении он не слабо головой приложился. Бедный Сора, увидев Кагуру, сначала испугался и растерялся, но потом ощетинился. Голова у Амата соображала плохо и ныла, все плыло, глаза никак не собирались в кучу. Больших усилий ему стоило поднять себя на ноги и оценить обстановку. Он один, без Вектора, на чужой планете, перед своим противником. Отлично, вот и конец пришел. Особенно круто, когда этим противником оказывается дикарь, который желал тебе смерти чуть ли не всю жизнь. Пока Кагура стоял, ничего не предпринимая. Шанс дает? Или посмеяться хочет? Черт его знает, но сдаваться Амата так просто не собирался, поэтому тряхнул головой, умоляя ее поскорее прийти в себя, но она ему этого не простила и только разразилась болью. Ситуация все больше походила на драму. Главный герой умирает от руки противника, нехилый конец. Но, сфокусировав взгляд на дикаре, Амата с радостью понял, что ему еще не пришел каюк, и он, вероятно, сможет вернуться к Миконо-сан. — Слабак. Ну вот, опять оскорбления. Он другого способа подбодрить врага не знает? Что-то внутри отозвалось злостью. Раньше Амата думал, что его трудно разозлить, но Кагуре это удается с удивительной легкостью. — Тряпка. — Замолчи, — выдавил Сора, борясь с тупой болью в голове. — Надо было убить тебя сразу же, как только увидел. Тогда бы не было таких проблем. И мы бы с Сильвией могли убивать друг друга без помех. — Замолчи! — зло прошипел солнцекрылый. — Ты еще не победил. — Да что ты? Что-то мне подсказывает, что хватит и одного щелбана, что бы уложить тебя на лопатки, — Кагура переходил на более громкие тона. — Не выводи меня из себя, засранец! — Ты меня тоже не веселишь. — От одного твоего жалкого вида тошнит! — Взаимно. — Р-р-реверс! Амата тут же окутало красной оболочкой и придавило к земле, из-за чего он снова ударился затылком. Кагура шагнул вперед, опускаясь на колени над Амата, и положил ладони на его шею. — Какой же ты упертый баран! Даже перед смертью не хочешь сдаваться! Вдохнув поглубже, солнцекрылый медленно произнес: — Я не сдамся. Никогда. Я не такой, как ты говоришь. — На деле это так не выглядит! С глухим рычанием Кагура надавил Амата на горло, все больше злясь. Этот сопляк еще смеет что-то вякать, даже находясь на грани жизни и смерти! Стоп. Погодите-ка… Как Амата только что сказал? Нет, не словами — голосом. Таким спокойным, нейтральным. От внезапной догадки Кагура обомлел, ослабил хватку, перестал применять реверс. Сора, почувствовав свободу, глубоко задышал, стараясь хоть как-то отсрочить кончину. Заметив, что Кагура ничего не предпринимает, Амата попытался резко взлететь, но дикарь пришел в себя быстрее и еще большим остервенением сдавил горло несчастному парнишке. — Так это ты! — сверкая бешеными желтыми глазами, рыкнул Кагура. — Ты зовешь меня! Какого черта тебе надо?! — Зо… ву…? — прохрипел Амата, цепляясь за чужие руки. — Каждый день! Даже во сне! Оставь меня в покое! С каждой секундой шум в ушах усиливался, воздуха катастрофически не хватало, боль в голове стала невыносимой. Амата только и мог, что хрипеть да царапать руки недоброжелателя. В глазах местами появлялись темные мутные пятна и слезы, которые приходилось смаргивать на каждом хрипе. А Кагура все не мог остановиться. Пусть этот слабак сдохнет, чтобы больше не слышать его голоса каждую секунду! Демури понял, что с ним что-то не то, когда уже двадцатую секунду, ослабив хватку, смотрит на слезы Амата. И вид у этого слабака стал еще более жалкий, так и хотелось размазать его по земле. В то же время этого делать совсем не хотелось. В голове всплыло слово, причем сказанное Микаге. «Попробуй». Попробовать что? Уничтожить Амата? Легко!.. Сказать… Неожиданные мысли начали роиться в голове. Вот зачем сейчас думать о том, что он — вторая часть их души? Да, он вторая часть, от которой нужно избавиться! Тупой Амата! Ему точно что-то нужно! Он просто издевается! А если голос не исчезнет? Что, если Кагуре придется мучиться всю жизнь, и даже на том свете Амата не даст ему покоя? Нет-нет, нужно покончить с этим раз и навсегда! Кагура стремился только к своему счастью. Своему и Сильвии. Во всем, что Кагура находил странным и необъяснимым, он винил Микаге. А кого еще? Микаге, конечно, его вырастил и воспитал, но в то же время он и был виновником всех его страданий. Как было больно и плохо, когда воспоминания возвращались. А их пробудил Микаге. Как было жарко, сколько мук было, когда любовь к Сильвии росла и росла, пока не пробудила силу. И к этому тоже причастен Микаге. Вот и сейчас, смотря, на задыхающегося Амата, Кагура не мог отделаться от мысли, что это его часть. Его часть души. И сейчас она беззащитна и бессильна против него. Делай, что хочешь. Почему он не сопротивляется, не кричит в порыве праведного гнева, не рвется вернуться к Миконо? Это потому, что как раз ее это дело не касается, и поэтому Амата не из-за чего злиться? Куда подевались его крылышки? Это все Микаге. Он снова помахал своими вездесущими перьями, и снова Кагура в роли подопытной собачки. Это чувство… Это глупое чувство присоединить к себе недостающий кусочек души. Амата ведь слабый, маленький, а значит, и души в нем «меньше». Поэтому именно Кагура должен поглотить его. Но как это сделать? И стоит ли вообще? Уничтожить! Избавиться от помехи! Поглотить душу!.. Нет, все-таки, Микаге тут поработал. Чтобы ему от перенасыщения плохо стало! Амата Сора, почему у тебя такие странные лиловые глаза? Откуда они у тебя? От твоей мамы? Красивая она, значит, была. Пока Кагура углубился в раздумья и воспоминания, Амата тихо распускал у себя на щиколотках крылья, чтобы неожиданно взлететь и опрокинуть с себя недоброжелателя. Но Кагура либо был слишком тяжелым, либо сила все еще придавливала Амата к земле, взлететь, как бы ни хотелось, не получилось. Кагура понимал, что сейчас смотрит на Амата по-другому. Он видит не преграду, а душу, которую нужно присоединить. В этой слабой душонке были, по мнению Демури, так называемые «просветы», которые мог заполнить только он, так как он — это Амата, и наоборот. И как бы глупо и смешно это ни звучало, в Кагуре проснулось фанатичное желание эти «просветы» заполнить чем-то своим. Убивать Амата уже не хотелось, а надо бы… Не лез бы Микаге не в свое дело, все шло бы, как надо, но он ведь любит вмешиваться в судьбы чужих людей. План побега в котелке Амата созревал муторно и неприятно. Голова протестовала против всяких дум, на каждую мысль отзываясь нытьем и шумом. Но не это сейчас беспокоило непутевого элемента. Важнее всего было то, что Кагура уже с минуту пялился на Амата, то хмурясь, то щурясь. Сора понял, если бы дикарь смотрел на него с ненавистью, презрением, или сжигал, сверлил и пилил взглядом, но, похоже, что у Кагуры в голове были такие тараканы-мутанты, что Амата не мог даже ухватиться за ниточку его мыслей. Но все здравые мысли и, вообще, спокойствие рассудка выдуло, когда дикарь лизнул его в пересохшие губы. И снова, и снова, пока Амата, нахмурившись и зло сопя, не отвернулся, покосившись на Демури. У того был такой вид, будто он такой фокус каждый день с незнакомцами проворачивает, и вообще тут нечему удивляться. Состроив глаза, полные недоумения и негодования, Кагура, недовольный таким положением дел, сильнее придавил реверсом всего Амата к земле и схватил того рукой за подбородок, поворачивая лицом к себе. Кагура в ту «ласку» никаких чувств не вкладывал, а Амата уже ощетинился, как будто его тут раздеваться заставляют. Да что с этим парнем происходит? Хотя более уместный вопрос тут будет: что с ним самим происходит. Просветы… Эти просветы… Они так и манили их как-нибудь заполнить! Прозвучало как-то по-извращенски… Но Кагуре, с его животными повадками и маньячными желаниями долго убивать в своих объятиях, а потом снова возрождать и убивать, было не привыкать. Он мог сказать и подумать что-нибудь абсолютно ужасное, противное и грязное, при этом вкладывая в слова обратный смысл. Чего только стоило его «долго убивать друг друга по нескольку раз». А тут тем более можно такого наговорить, что маньяки-педофилы будут за автографами бегать. Немного надавив на челюсть и потянув ее вниз, Демури заставил несчастного Амата приоткрыть рот, хотя тот поначалу упирался, как никогда в своей жизни, а потом сдался, надеясь откусить то, что попадет в его частную собственность. Едва почувствовав чужой язык между зубов, Амата затопило жгучее желание его дикарю откусить, но, как иногда бывает, не вовремя увидел горящие желтые глаза в опасной близости от своего лица. Однажды он уже их встречал, когда Кагура прилетал на Вегу в поисках Миконо. Тогда он кричал о том, чтобы ему отдали его вонючую девчонку, а сейчас-то что? Кагура испытал какое-то трепещуще-победное чувство, когда коснулся языком нёба Амата, его языка, зубов. Что-то вроде «просвет заполнен, миссия выполнена». Отстранившись, Демури облизнулся, смотря на нахохлившегося и слегка покрасневшего Амата, и продолжил свое темное дело дальше. Амата не сказал бы, что ему понравилось, но что-то внутри встрепенулось, стоило только увидеть светящиеся гляделки, следившие за каждым движением. Будто смотрели прямо в душу. Пришлось отвернуться, чтобы не видеть эти глаза и всего Кагуру в общем. Но не тут-то было. Дикарь нацелился на новый просвет. Амата, до этого не знавший этого щекочущего чувства, когда тебе лизнули ухо, запаниковал. У него сложилось такое впечатление, будто его пробуют на вкус, чтобы потом сожрать с потрохами. Если бы Амата знал настоящую причину этого необъяснимого поведения Кагуры, то именно так бы и представил себе «присоединение». Но Сора же был жертвой, которая сейчас не в состоянии трезво соображать, а значит, и толкование всего происходящего у него было свое. А Кагура, видя, как Амата вздрагивает от каждого его прикосновения, думал, что тот чувствует то же самое и вообще не против. Из-за этого хотелось сделать так, чтобы он задрожал еще сильней. А после того, как солнцекрылый испуганно скосил глаза на Кагуру, у того вообще не осталось никаких сомнений. Демури, одоленный своими животными желаниями, лизнул шею Амата прямо под ухом. Отметив про себя, что Сора перестал дышать, дикарь продолжил, но преградой ему стал костюм элемента, который покрывал все желанное тело. Обозлившись на всю Neo-DIVу, на Амата, на Микаге, Кагура, собрав всю свою злость, с остервенением рвал этот синий и раздражающий одним своим существованием костюм. Амата от всего происходящего хотел провалиться под землю, как Анди. Господи, лучше бы его задушили, чем так! Он был готов ко всему: к драке, к крикам, к безвыходной ситуации, но к тому, что его будут вылизывать против его воли, он был не то, что не готов, он даже не предполагал, что так вообще может быть! Поначалу Сора думал, что это какой-то особый ритуал перед убийством у таких дикарей, как Кагура, но когда оказался лежащий перед своим противником полуголым, почувствовал себя так же уязвимо, как тогда, в Акварионе, когда, для победы над противником, приходилось рвать на себе костюм, чтобы чувствовать атаки. В то время хотелось куда-нибудь спрятаться от взглядов, а теперь вообще умереть охота. Не улетишь, не убежишь, не двинешься с места — на все воля реверса. Осталось только зажмуриться и покраснеть. Что до Кагуры, так у того гляди — крылья от усердия вырастут. Но вдруг он остановился, заставив Амата облегченно выдохнуть. Костюм остался только на руках, до плеч, и на ногах, чуть выше пояса, а в остальном весь вид Амата для Кагуры был не то что говорящий, а кричащий и орущий. Однако Кагуре не нравилось место, где они находились, так как им в любой момент могли помешать (непонятно как освободившиеся элементы, или обычные бродяжки), поэтому он, не церемонясь, вырубил жертву, опять же причиняя вред его многострадальной голове. И плевать, что она у него будет потом раскалываться. Перекинув тело через плечо, Кагура запрыгнул обратно в Мисла Гнис и умчался ближе к логову Микаге. Тот, на удивление, вышел навстречу и, видимо, предчувствуя представление, оказал Кагуре услугу — большой кокон, время в котором ускорялось. Кагура чувствовал абсолютную власть над частью души, она его пьянила, разрушала границы. Теперь есть еще кое-что, на что можно скинуть ответственность за свои действия. Конечно! Если бы не Микаге, не животные повадки, не так удачно подвернувшийся Амата, все было бы намного спокойней, можно было желать смерти всем, кроме Сильвии, и дальше. Амата, почувствовав надвигающуюся головную боль, мысленно заныл и упрашивал всех божественных существ, которые остались в этом мире, не возвращать ему сознание еще чуть-чуть. Но божественные существа либо не слышали, либо не существовали, либо были редкостными извращенцами, потому что Кагура, едва заметив, как Амата морщится, с энтузиазмом кинулся продолжать нежную пытку. А Сора уже не сопротивлялся. Смысл? Реверс снова давит, голова трещит о возмездии, обстановка незнакомая, навалившееся сверху тело. Никакого шанса. Амата приоткрыл глаза. Почему-то он заметил, что смуглая кожа, желтые глаза и красные волосы вместе дают убойную смесь горячего парня, и вообще неудивительно, что Кагура любит добиваться своего. Амата думал, что если они уж из одной души, то должны были быть хоть немного похожи, но они были разными как внутренне, так и снаружи. У них, судя по всему, только возраст был одинаковый, но и здесь Кагура отличился в росте и силе. Демури уже ничего не соображал. Он потакал своим желаниям, не решаясь идти против них, они его еще никогда не подводили. По крайней мере, он так считал. Ему просто хотелось. А когда Кагуре хочется, он из кожи вон вылезет, но своего добьется. Микаге, наблюдая такую трепетную и страстную картину, не мог удержаться от самодовольной улыбки. Его план сработал идеально. Похоже, когда какой-либо план касается Кагуры, он уже обречен на успех. Упорству дикаря можно позавидовать. Побочный эффект от его силы только добавляет изюминку к его поведению. И наблюдая за тем, как он убивает, а потом возрождает и снова убивает, Микаге вздохнул и еще раз понял, как ему повезло с этим мальчиком. Насытившись любовной картиной вдоволь, ангел терпеливо ожидал конца представления, после чего убрал кокон и стал следить за Кагурой. У того на лице поначалу прописывалось полное удовлетворение желаний, потом, когда он заметил в каком состоянии его жертва лежит под ним, изумление, и в конце концов задумчивость. Вряд ли он сожалел о сделанном. После Кагура попросил Микаге стереть Амата память, восстановить и вернуть в его Вектор. Сам же Демури остался жить с этими воспоминаниями. Он все так же будет ненавидеть Амата, все так же будет пытаться забрать Сильвию, но в тот момент, когда он должен будет согласиться, чтобы отдать Сильвию Амата, он не будет возражать. Амата Сора действительно любит Миконо и отдаст ей всего себя. Уж Кагура-то знает.