Я прощаю тебя

– Кажется, он на тебя злится, – заметил маг, облокотившись на шаткий деревянный бортик. Эллана нахмурила лоб, взглянув вниз. Солас орудовал кистью, выводя на старой осыпающейся стене узоры. Ярко-синий грифон расправлял крылья, красуясь густым пушистым опереньем. Эльфийка жадно смотрела на отступника, поражаясь тому, как ловки его тонкие пальцы. Рисунок наливается красками, контуры выступают все четче. Эльф сделал пару шагов назад, рассматривая незаконченную фреску. – Кажется, – ответила Эллана, остановившись за Дорианом. – Мы так толком и не говорили после… Ну, ты знаешь. Тевинтерец улыбнулся, повернув голову. Он смахнул с руки несуществующие пылинки, неторопливо отставляя ногу. Драгоценные камни, что украшали его нескромный наряд, горели в свете многочисленных свечей, слепили долийку. Эллана хотела бы улыбнуться в ответ, но что-то мешало. Печаль сжимала горло, словно веревка, готовая вот-вот затянуться чуть туже. – Может, ты его укусила? Не все мужчины это любят, знаешь ли. За пошлую шутку маг удостоился шлепка по животу. Дориан подпрыгнул на месте, заставив себя засмеяться. Тяжело веселиться, когда другу не удается даже самая обычная вежливая улыбка. Мужчина прошел вперед, скрипя старыми досками под ногами. Его смуглые пальцы пробежались по корешкам книг, выискивая нужную. Потянув на себя, маг вынул одну и протянул эльфийке, заговорчески улыбаясь. Непристойная картинка заставила Лавеллан приподнять бровь. Широкоплечая гномка улыбалась девушке с обложки, сидя на плотно сбитом мужчине. Ее рыжие волосы растрепались, прилипли к потному лбу, обрюзглое тело покрывали блестящие на свету капли. Эллана не вполне понимала, как такое может привлекать, вызывать интерес в читателе… Она уже видела, как Кассандра читала одну из книг этой серии, прикрывая рот от волнения… – Скоротаешь пару ночей и одна, – все так же улыбаясь, произнес Дориан. – И с ногой поаккуратней. Долийка цокнула языком, но книжку не вернула. Она пришла к магу за дружеским советом, и он сделал все, что мог. Разве можно требовать от кого-то больше, чем он в силах тебе дать? Все вокруг считали, что можно… Эллана не была сильна духом, не умела поднимать окружающим настроение или же соблюдать элементарный шемленский этикет… Но Инквизиция неустанно требовала от нее стойкости, бесстрашия и отваги, присущей каждому герою. «Я не Героиня Ферелдена, не Защитница Кирквола, не Андрасте…», – неустанно твердила долийка. «Эллана, просто Эллана». Несколько минут назад девушка пожаловалась магу на сны, что терзают ее уже третью ночь. Девушке снится та часть Тени, в которой таится кошмар… Окровавленная Хоук тянет к ней руки, но эльфийка не успевает помочь. Челюсть огромного паука быстрее, его длинные лапы быстро хватают свою жертву, пасть захлопывается... Эллана и сейчас слышит этот хруст… Так ломается человеческий хребет, кости крошатся и рассыпаются. Монстр пожрал добычу, притупил голод, но не насытился. И в этот момент эльфийка не знала, что страшнее… Видеть, как на твоих глазах исчезает Герой, или быть уничтоженной тем же монстром. Стайка мурашек пробежала по спине, щекоча кожу. Девушка не хотела возвращаться в спальню. Ступеньки, что обычно казались долийке бесконечными, теперь стали непростительно коротки. Лестница кончилась быстро, и Эллана остановилась, чуть прихрамывая, чтобы посмотреть на безупречную работу Соласа. Эльф слышал ее, знал, что девушка стоит где-то за спиной, но не обернулся. Отступник ухмылялся, оценивая выполненную им работу. Фреска оказалась красивой… Они всегда красивы, пока краска не осыплется, обратившись цветной пылью. Эллана хотела было что-то сказать, но не смогла. Обида обожгла грудь, и эльфийка развернулась, сжимая книгу в руке. Эльф не разговаривал с ней с тех пор, как они вышли из Тени… Долийка просила у Соласа совета, а он лишь отмахивался от нее, повторяя: «Прости, я думал, что ты знаешь лучше». Лелиана намекнула девушке, что отступник, возможно, остался недоволен выбором в пользу Серых Стражей. «Кто-то всегда будет недоволен», – подумала эльфийка, закусывая губу. Какое решение ни прими, один из членов Инквизиции выскажет свое неодобрение. Эллана устала гнаться за всеобщим признанием… Пусть будет так, как есть. Если Солас хочет обижаться, строить из себя оскорбленного, пусть делает все, что захочет. Дверь за эльфийкой закрылась, отделив ее от всего мира. Раненая нога ныла, но Эллана продолжала шагать. Ветер завывал высоко в горах, обходя Скайхолд стороной. На этот раз долийка закрыла балконные двери. Однажды, когда Жозефина наконец приобрела для спальни Леди Инквизитора комплект дорогих орлесианских занавесок, они исчезли. Улетели бороздить просторы Тедаса, прихватив с собой пару ценных бумаг. Инцидент вышел забавным, но смеялись только Эллана и Сэра. В комнате было жарко. Закатное солнце заглядывало внутрь, медленно опускаясь за гору. Снег на склоне становился золотистым, светился и блестел, точно дорогой камень в кольце герцогини. Долийка, прихрамывая, прошла вперед, легла на кровать, укрывшись тяжелым теплым одеялом. Глаза ее слипались от усталости, но девушка приказывала себе бодрствовать. Сон принесет с собой кошмар. Эллана знала, что ей не укрыться, не спастись от усталости. Она просто пыталась отсрочить пугающую встречу, чуть дольше пробыть в реальном мире. Бык посоветовал Эллане немного выпить перед сном. Он даже оставил в ее спальне флакон со своим любимым пойлом. Оно обжигало горло, снимало с зубов эмаль, а в животе становилось только острее. Открыв книгу, долийка остановилась на секунду. Свет от камина был тусклым, а свечу эльфийка так и не зажгла. Вставать не хотелось. Для этого нужно свесить ноги, сделать пару движений… А где взять силы? Эллана в очередной раз поблагодарила Творцов за то, что те отстрочили дела на пару дней. Кассандра разрешила долийке передохнуть, перевести дух и набраться сил… Впрочем, Эллане казалось, что Искательнице и самой не помешало бы отдохнуть, забыть о путешествии в Тень. Желтые странички шуршали под пальцами. На первых листах виднелось несколько картинок… Некоторые буквы стерлись. Книга казалась ветхой, обложку не раз подклеивали. Эллана улыбнулась, подумав о том, что серьезная и непробиваемая с виду Кассандра любит подобную литературу. Третья страничка оказалась очередной иллюстрацией. Все та же гномка с широким красным лицом и полными руками сидела за столом, держа в руках потрепанное гусиное перо. «Эльф пришел снова. Они всегда возвращаются, требуют больше и больше, начитавшись сальных историй. Если один раз побывал в гномке, другую и не захочешь. Мальчишка кончает за пять минут, не люблю таких. Ну, это, наверное, тоже хорошо. К Бэтси моей вот вчера наведался кунари. Здоровенный, как задница моей мамаши. Такой, наверняка, и надвое разорвать может. Уж как он исхитряется влезть в нашу худышку, ума не приложу. А рычит-то как! Аж волосы в промежности дыбом встают.» Эллана не могла не улыбаться. Она все не понимала, кто находит подобное чтиво возбуждающим. Сальные истории от старой шлюхи… Впрочем, может, это только в начале, на первых страничках. Эльфийка вспомнила, что охотники из ее клана как-то нашли в лесу рюкзак. В нем лежала потрепанная книжица с похожим содержанием. Молодые охотно читали ее, цитируя некоторые «интересные» фразы… А у Элланы каждый раз краснели уши. Однажды вечером Хранительница нашла злосчастную книжку и швырнула ее в огонь, назвав шемленской порочной вещицей. Крику в тот день было! Сумерки густели, а тени закрадывались в комнатку. Ветер выл в горах, спускался с самых дальних вершин. Двери были закрыты, Эллана не слышала раздражающего шума посетителей... Вот только тишина была ей страшнее. В голову вдруг закралась волнующая мысль. «Интересно, каково это – родиться и жить в борделе». Должно быть, жутко грязное местечко. Перелистнув страничку, Эллана увидела еще одну картинку. Рыжая гномка манила читателя пальцем, а за ней стояла огромная кровать. Высокий балдахин ярко-пурпурного цвета прикрывал опрятное ложе. В нем уже ждали две хорошенькие эльфийки в развратных пеньюарах. «Странно, никакой грязи нет», – подумала Эллана, разглядывая обстановку. «Гарольд заходит все реже и реже. А вчера я видела, как он забежал в спальню к Цисси. Она у нас новенькая, еще ничего не знает. Девчонке уже шестнадцатый год, а она так ничего толком и не умеет. Надо бы объяснить красотке, что мы не таскаем клиентов друг у друга, но делимся, если нужно. У Гарольда полны карманы денег. Чем лучше стараешься, тем больше он заплатит. Эх, жалко, что девка ни черта не смыслит…» Книга не возбуждала интереса. Эллана чувствовала, что веки ее опускаются, глаза болят от усталости. Дрова в камине потрескивают так мелодично, что хочется петь. Раньше бывало, устроив привал, охотники рассказывали истории, рассевшись вокруг костра. В детстве долийка слушала, открыв рот… А позже и сама делилась происшествиями. Интересно, как там поживает клан? В памяти всплыл далекий край. Вольная Марка с ее бесконечными лесами и нескончаемыми степями. Эллана услышала треск веток, услышала голос старшего брата, что звал ее к себе. У Шартана глаза такие же зеленые, как и у сестры… А смех у него громкий, раскатистый, словно весенний гром. Эллана редко видела брата, он постоянно был рядом с Хранительницей. Первый клана оберегал сестру как мог, называя ее непутевой и рассеянной. Он любил добавлять, что младшие сестры всегда таковы, но разница между их жизнями была всего в пятнадцать минут… Эльфийка скользнула к костру, устремив взгляд на Шартана. Он снился ей не первый раз. Забыв о книге, о ночных кошмарах, Эллана закрыла глаза и провалилась в царство теней. Она вновь соединилась с утерянной семьей, вернулась на родные земли… Брат протянул долийке руку, перебросив посох в левую ладонь. Его темные волосы блестели в свете огня, а на лице горела ясная, точно солнечный день, улыбка. – Ты позже всех, Felas*, – сказал Шартан, усаживаясь на голую землю. – Просто я тружусь усерднее всех, – улыбаясь, заметила Эллана. Эльфийка никогда не замечала, где кончается реальность и начинается сон. Вернувшись к родным, она забыла об Инквизиции, о том, что ладонь ее разрывалась от боли, что из самого центра ее сочился неестественный зеленый свет. Долийка улыбалась, не думая ни о чем. Призрачный огонь казался горячим. Искры, словно настоящие, взлетали ввысь, растворяясь в ночной тени. Только ветер подхватывал их и кружил над голой долиной, уносил прочь, пряча в облаках. – Я тебя искал, – сказал маг, подкинув в огонь ветку. – Не бойся, ar dar reth, emma Lethallin.** Шартан не любил, когда сестра использовала Elvish. Он знал гораздо больше, потому неправильно построенные фразы больно ударяли по его слуху. Эллана знала, что сейчас он поправит ее, а может, даже разозлится и уйдет. Эльфийка улыбалась, рассматривая лицо брата. Кожа его была чуть темнее, чем у сестры, а линия губ казалась совсем прямой. Длинные волосы эльф убирал в хвост, но непослушные пряди иногда падали на его красивое лицо. – Теперь нигде не безопасно, – прошипел он в ответ. Эльфийка грустно улыбнулась, рассматривая даль. Что-то приближалось к эльфам, но те продолжали беззаботно лежать на земле. Шартан сидел к Эллане лицом, не видел, что творится у него за спиной. Долийка же видела лишь размытый силуэт чего-то большого, неопрятного… Может быть, к ним приближается голодный великан? В темноте не разглядеть. – Даже в собственных мыслях, – протянул Шартан, выбросив в огонь и свой посох. Сильван зашипел, отдаваясь пламени. Посох треснул, распавшись на две идеально ровных половины… Эллана подскочила с земли, непонимающе уставившись на брата. Перья диковинной птицы, привязанные к гладкой рукояти, вспыхнули и тут же исчезли, превратившись в яркие горячие искры. Шартан обернулся назад, словно заметив что-то странное. Долийка моргнула, всего на секунду погрузившись во тьму. Холодное дыхание ночи коснулось ее смуглой шеи, а по рукам пробежали мурашки. Открыв глаза, Эллана увидела перед собой огромного паука, что уже и раньше преследовал ее во снах. Отравленные жвала ходили над его острыми зубами, с них сочилась слюна, перемешанная с темно-зеленым ядом. Прошло всего мгновение, и Шартан оказался в его распахнутой пасти. Он тянул к Эллане руки, стараясь зацепиться хоть за что-то. В зеленых глазах читался неподдельный ужас. Он, точно самая страшная на свете болезнь, передался Эллане, заразил ее… – Помоги мне! Помоги мне! Но Эллана не могла помочь. Чудовище уже поглотило Шартана. Грузное тело паука придавило ярко-красные аравели. Галлы кричали, кидаясь в разные стороны. Из глаз эльфийки брызнули слезы… Она видела, что лапы твари тянутся к ней, но не хотела спасаться. Уж лучше кануть в пропасть, чем жить в одиночестве, чем жить, каждую секунду вспоминая об утрате. Яркая вспышка озарила равнину. Словно солнце вдруг спустилось с небес, остановившись у края леса… Чудовище завизжало, задрыгало длинными когтистыми лапами, стараясь укрыться. Эллана пыталась открыть глаза, но не смогла. Перед ней отчетливо виднелся смутный, размытый светом силуэт. Эльф стоял прямо перед долийкой, прикрывая ее своим телом. – Halam sahlin,*** – со злостью прошипел он, вскинув посох. Эллана вскочила на кровати, мгновенно сбросив одеяло на пол. Слезы текли по щекам, капая на подушку. Тело сотрясалось от мелкой дрожи. Балконная дверь оказалась открытой, а огонь в камине давно погас. Холодный воздух заполнил огромную комнату, наполнив ее свежестью колючей ночи. Крупные бусины пота застыли на лбу девушки. Долийка постаралась унять нарастающую дрожь, остановить слезы, но не могла. Всхлипы ее стали чуть громче… Рядом с кроватью послышался короткий холодный смешок. Эльфийка мгновенно отняла руки от лица и повернулась в сторону звука. Солас смотрел на нее сквозь ночную тьму, улыбался, словно хищник, загнавший неповоротливую добычу. Он не выглядел уставшим или вымотанным. Казалось, что ночь придает ему сил. – Я слышал, как ты кричала, – признался он, улыбнувшись чуть шире. – Прости, – шепнула Эллана, вытирая слезы. – Я буду потише. Девушке было неудобно. Эльф застал ее врасплох. Покрасневшие глаза блестели от слез, а руки долийки слегка подрагивали. Эллана попыталась отвернуться и заметила, что порочная книга так и лежит на ее коленях. Солас и сам обратил внимания на обложку, проследив за ее взглядом. Вновь послышался противный, до боли надменный смешок. Долийка чувствовала, как краснеют кончики ее смуглых острых ушей. – Ты за этим приходила к Дориану? – спросил отступник, делая шаг к кровати эльфийки. – Какая тебе разница? – со злостью прошептала Лавеллан, повернувшись к магу. Его веселье казалось девушке оскорбительным. Яркий румянец залил щеки, делая из гордой долийской охотницы смущенную, перепуганную эльфийку. Эллана хотела остаться одна. Ей не нравилось видеть жалость в глазах отступника, этот сочувствующий взгляд обжигал ее кожу, словно разогретый над огнем металл. Сердце все стучало в груди, не в силах забыть страшный сон. Голос Шартана все просил о помощи, плакал, страшась смерти… – А что с ногой? – словно не слыша вопроса, спросил Солас. – Со мной… Со мной все хорошо… – ответила Эллана. Она вскинула руку, вытирая не останавливающиеся слезы. Как же это унизительно… Девушка вскочила с кровати, словно пытаясь показать эльфу, что с ней все отлично. Боль щелкнула в колене, прокатилась вниз, остановившись у самой ступни. Эллана плотно стиснула зубы, стараясь сохранять спокойствие. Долийка замерла, пытаясь справиться с головокружением. – К тебе приходил демон страха. Не первую ночь, как я думаю, – холодно заметил Солас, пытаясь подать девушке руку. Эллана отшатнулась, точно от удара. Она фыркнула, сев на кровать. Простынь оказалась смята, скомкана. Должно быть, эльфийка металась по кровати, стараясь помочь Шартану. Долийка пригладила темно-каштановые волосы, взглянув на бутылку, что подарил ей бык. Она бы не отказалась от глотка, даже зная, что проклятое пойло превратит ее рот в огненную яму, прижигая язык и щеки. – Солас, просто… Но эльфийка не смогла договорить. В комнате точно сверкнула молния, предвещая грозу. Отступник в одно мгновенье преодолел то небольшое расстояние, что отделяло его от долийки. Маг облокотился на кровать, заставляя Эллану посмотреть на него. Сильные тонкие пальцы сдавили острый подбородок. Долийка почувствовала боль, но не подала виду. – Думаешь, что знаешь лучше? – прошипел эльф. – Ты, правда, думаешь, что справишься со всем без чьих-либо советов? В голосе мага появились знакомые Эллане нотки, но звучание было не то… Девушка видела его в гневе, когда помогала эльфу спасти подругу. Сталь, раздававшаяся в мелодичном голосе отступника, сбивала с толку. Он точно говорил с нерасторопной служанкой, что всегда его раздражала, но лишь сейчас нарушила отданный ранее приказ. В глазах отступника виднелась бездна... Холодная, рвущая душу на части… – О, ты все можешь сделать сама, конечно! – дернув девушку за подбородок, крикнул Солас. – Зачем нужны советы опытных… Эллана и сама знает все! Сейчас отступник не боялся, что его заметят в спальне Леди Инквизитора. Эльфийка закусила губу, почувствовав себя виноватой. Солас был слишком зол последнее время, она боялась подходить к нему, рассчитывая получить в ответ презрительный взгляд. Он сам заставил ее молчать, вынудил искать утешения в пошлых книгах и дрянных напитках. Почему же сейчас долийке стыдно? – Ты сейчас о моих кошмарах? – спросила Эллана, отводя взгляд. – Нет… Не о них. «И не только о тебе», – добавлял его тон. Эльфийка знала, что Солас считал всех долийцев гордыми, самодовольными эльфами. Как печально было осознание, пришедшее к Эллане. В его глазах она вновь одна из них… Дочь своего народа, не желающая принимать ничьей помощи. Загорелые пальцы сжались, комкая белоснежную простынь. Костяшки пальцев побелели. Отступник вспомнил, что он все еще сжимает подбородок Лавеллан. Он осторожно разжал пальцы, но взгляда не опустил. Зеленые глаза Элланы пылали в темноте. Солас пожалел о том, что погасил огонь в камине. Эльф цокнул языком, вновь поднявшись. Мужчина неторопливо отвернулся к раскрытому балкону, надеясь, что холодный воздух остудит его. – Снимай штаны, – произнес он, не обернувшись. – Что? – стараясь не улыбаться, спросила долийка. – Я осмотрю твою ногу. Эльфийка колебалась, сидела на кровати, поджав под себя ноги. Солас повернулся к ней не спеша, нарочито медленно дернув плечом. Что-то заставило долийку подчиниться, наклониться, стягивая с себя плотно сидящую одежду. Ноги Элланы покрывала испарина. Липкая и противная, как ночной кошмар… Солас не отворачивался. Точно заботливый наставник, он наблюдал за действиями девушки, ожидая, когда она закончит. Холодный ветер щекотал мокрую кожу, заставлял Эллану морщиться от неприязни. Она могла вытерпеть холод, просто не любила его, вот и все… Долийка спустила штаны, оставшись лишь в ночной рубашке и нижнем белье. Впрочем, смущения она не испытывала… Эльф уже видел ее прежде. Луна уже сменила солнце на небосклоне. Ее белесый свет струился, словно серебряная река. Ковер казался темно-синим, а стены черными. Лавеллан всегда любила ночной мрак. Она не боялась теней или шорохов... Эллана почувствовала, как теплые пальцы отступника коснулись ее лодыжки. Ладонь Соласа поползла вверх, осматривая слегка смуглую кожу эльфийки. Маг помнил каждый шрам, каждую отметину, что украшала тело девушки. Тонкие белые линии заполнили кожу Элланы тут и там. Ступни ее были грубыми, как у всех долийских эльфов, а кожа не была нежной и мягкой на ощупь… Но эльф не видел в ней недостатков, лишь особенности, что делали девушку уникальной в его глазах. – И давно ты хромаешь? – голос отступника звучал особенно жестко, словно он отчитывал Эллану за очередную шалость. – С тех пор, как мы провалились в Тень… – ответила девушка, надув губы. – Я неудачно приземлилась. Молчание повисло над собеседниками, точно петля над преступником. Ночной мрак, казалось, лишь густел. Кожа Элланы покрывалась мурашками, и девушка хмурилась от колючего холода. Ветер в горах слишком холодный... Да, он приносит с собой живительную свежесть снега, но напрочь прогоняет сон. Долийка хотела бы попросить эльфа, чтобы тот зажег огонь в камине, но не стала… Да она бы и не приняла его помощи… Сейчас. Обида все еще теплилась в душе, она росла, раздувалась, подобно насытившемуся демону. Эллана неодобрительно цокнула языком, почувствовав, что эльф надавил на ее колено. «Он специально это сделал», – поняла девушка, нахмурив тонкие брови. Ладони отступника вдруг обвились вокруг ее колена, требовательно потянув ногу девушки на себя. Превознемогая боль, Эллана выпрямила спину, неотрывно смотрела на мага. Вокруг длинных бледных пальцев появилось голубоватое свечение. Долийка чувствовала, как что-то мягко обволакивает ее ногу, проникая прямо под кожу. Невероятное тепло разливается по телу, словно солнце вновь одарило Эллану своими поцелуями. – Почему ты ничего об этом не рассказывала? – спросил отступник, поднимая взгляд. – А ты сам разве не видел? Эллана знала, что хромоту ее невозможно было не заметить. Даже угрюмый Блэкволл успел отвесить пару шуток на тему прославленной эльфийской грации и обманутых ожиданий. Солас не раз видел, как долийка ковыляла из одного конца сада в другой, лишь бы добраться до горшков с травами. Видел он, как девушка не без труда ходила в конюшню, чтобы расчесать Гилланайн. – Я не о ноге, – сухо произнес эльф. – О кошмарах. Что-то кольнуло ступню, заставив Эллану вздрогнуть. Девушка заметила, что ядовитая улыбка украсила лицо отступника, тут же скрывшись во мраке ночи. Долийка тихо выругалась, не обращая внимания на мага. Солас частенько отчитывал ее за скверные словечки, заставлял извиняться перед сопартийцами и обещать, что такого больше не повторится. Отступник осторожно погладил ногу Элланы, словно хотел убедиться в том, что боль притупилась. Колено и правда гнулось легче, чем раньше. Девушка осторожно подтянула ногу к себе, как только маг отпустил ее. Боль отступила, стала мягче, незаметней… От нее остался лишь слабый отзвук, что все еще звучал в ушах. – Ты не хотел со мной разговаривать, – призналась эльфийка. Фраза прозвучала так, словно ее произнес обиженный ребенок. Эллана отводила глаза, страшась смотреть Соласу в лицо. Маг приподнялся с пола, сел на кровать рядом с девушкой. От него исходило тепло, заставлявшее эльфийку жаться к нему, в надежде урвать кусочек, согреться в его сильных руках. Огонь сейчас не помешал бы. В скудном свете луны не различить лица собеседника. Злится он или смеется? Эллана не знала. Она вновь чувствовала себя смущенной, глупой девчонкой, что случайно забрела в Зимний Дворец, желая поглядеть на разодетых дам, на императрицу в ее шикарном синем платье. Боль вновь кольнула ногу, и долийка поморщилась, приобняв ее рукой. Ступня горела… Словно эльфийка только что бежала по тлеющим углям. – Это не так, – произнес эльф, выдыхая. – Я думал… Отступник замолчал, разглядывая стену. На ней висел темно-зеленый гобелен, на котором изображалась гордая белоснежная галла. Вокруг огромных ветвистых рогов обвились лианы, а на них примостились птицы с ярким оперением. Солас повернулся к Эллане, задумчиво наклонив голову. Его серо-голубые глаза поблескивали в темноте, точно глаза голодного зверя. Он слишком долго не имел счастья общаться с долийкой. Эльф обходил ее стороной… В глубине души он был задет слишком внезапным решением. Эллана даже не спросила его совета, не узнала, что маг думает о Серых Стражах и их «особенности». Понадеявшись на собственную мудрость, она простила ордену ошибки, которых забывать нельзя. Солас знал, что однажды это решение выйдет ей боком. – О чем же ты думал? – спросила Эллана. – О Тени? Там… Там было красиво. Но на самом деле эльфийка так не считала. Ее не впечатлили зеленеющие на горизонте скалы, неприятного вида жижа, что хлюпала где-то под ногами. Даже мерзкие твари, что преследовали путников всю дорогу, не показались девушке интересными, достойными внимания. Единственным желанием ее было оказаться как можно дальше, вернуться в реальный мир и почувствовать под ногами твердую землю, улыбнуться любопытной толпе и с упоением рассказать о приключении. Вместо ответа маг наклонился к Эллане, чуть приобняв ее за узкие плечи. Руки его теплые… Долийка не двигалась, она сидела смирно, словно вырезанная из сильвана статуя. Мурашки пробежали по спине, когда эльф дотронулся до ее шеи. Контраст его бледных пальцев и ее оливковой кожи не так заметен в темноте. Тени делают всех похожими друг на друга… Сухие губы коснулись ее плеча. Эльфийка почувствовала поцелуй даже сквозь одежду. Как давно он не касался ее кожи, не целовал, не говорил ласковых слов… Всего неделю? Эллана сжала губы, пытаясь не улыбаться. Обида исчезла, оставив за собой лишь тень. Хотелось прыгать от радости, носиться по Скайхолду и кричать… Но кричать придется в комнате. Солас громко выдохнул, прошептал что-то, вновь поцеловав долийку. Эллана не разобрала слов. Ей не было никакого дела… Тело ее тут же отозвалось на ласку, возрадовалось. Эльфийка осторожно потянулась к магу, касаясь его уже распахнутой рубахи, но Солас перехватил тонкое запястье Лавеллан. Его глаза горели в темноте, пугая, завораживая, точно теневое пламя. – Это неправильно, – в очередной раз произнес отступник. – Мне наплевать, – ответила Эллана. Он вновь хотел возразить, вот только рот его оказался занят. Губы Лавеллан всегда были жесткими, обветренными и потрескавшимися… Но таких сладких поцелуев маг не получал никогда. Ее язык касался его щек, был ласков и нежен. Солас притянул разбойницу к себе, упиваясь близостью. Им слишком редко выпадают столь желанные минуты уединения… Пуговички ее рубахи расстегивались быстро. Они сами выскальзывали из широких петель, открывая взору отступника смуглую кожу. Веснушки притаились на узких плечах, сползали вниз, к скромной груди. Девушка почувствовала, как холодный ветер коснулся ее тела, и вздрогнула, ощутив дискомфорт. Мокрые следы от поцелуев стягивали кожу еще сильнее, точно тела Элланы касались огромные бесплотные снежинки. Эльфийка улыбалась, словно самодовольная лисица. Бледные губы слегка подрагивали от нарастающего волнения. Отступник прижал девчонку к себе, продолжая целовать ее бесконечно чувствительную кожу. Тело отзывалось на ласку, щеки Лавеллан краснели, а пальцы наливались небывалой легкостью. Даже неаккуратные укусы Соласа походили на дивные касания самой нежной на свете ткани. Маг заставлял Эллану дрожать от желания, взгляд ее молил о продолжении… Таком долгожданном, таком нужном ей сейчас. Ноги дрожали от нетерпения. Долийка никогда раньше не была столь послушной и податливой… Она следовала за отступником, подчиняясь каждой невысказанной вслух просьбе. Словно оружие, стиснутое в руках, словно послушная лошадка… Холод пустой обители отошел на второй план. Эльфийка точно забыла о нем, всецело отдавшись другим мыслям, более интересным и увлекательным… Бледные руки помогли ей избавиться от одежды, оставили эльфийку нагой. Мурашки в очередной раз пробежались по плечам, заставляя Эллану сконфуженно улыбаться. Каждое новое касание дарило ей взрыв эмоций, чувств, ощущений таких знакомых… В ее голове они непременно ассоциировались с ним, с Соласом. От легкой щекотки в голове возникал образ несколько холодного, сдержанного эльфа с его хищным взглядом и дикой улыбкой. Отступник целовал ее долго, страстно, не желая отпускать… Напускная холодность его исчезла, оставив место лишь сладкому теплу чужого взгляда. Эллана вскрикнула, ощутив на шее зубы отступника. Он укусил ее чуть жестче, чем это бывало раньше. Солас хотел услышать крик боли, но тут же смягчился, поймав его. Эльфийка дрогнула в его сильных руках, но маг не остановился. Поцелуи становились настойчивее. Словно хищник, добравшийся до прыткой добычи, Солас не мог остановиться. Он уже видел цель, та раздразнила его, звала к себе… Мгновение, и тело Элланы оказалось прижатым к кровати. Отступник продолжал целовать долийку, жадно ласкать ее огрубевшую кожу и улыбаться. Было в его движениях что-то звериное. Эльф быстро сбросил уже расстегнутую тунику, откинул ее прочь. Странно было следить за отступником… Такой аккуратный в жизни, тихий и молчаливый, он оборачивался страстным любовником, приходя к Эллане по ночам. Ноги девушки каждый раз теряли остатки сил, улыбка вспыхивала на хорошеньком лице. Эльфийка шикнула, почувствовав, что руки Соласа сковывают ее запястья вместе. Он рванул их вверх, зафиксировав над головой долийки. Боль пронзила мышцы, но Эллана не смогла воспротивиться его воле. Она долго пыталась убедить себя в невиновности перед отступником, но смутное чувство вины терзало ее разум. Может быть, так действует его властный взгляд? Эти резкие движения, неаккуратные касания и укусы… Дыхание сбилось, как только теплый язык эльфа оставил мокрый след чуть ниже ее пупка. Эллана вздрогнула, хотела пискнуть, но отступник закрыл ее рот рукой. Бледные пальцы смяли обветренные губы, жестко прижались к ним. Эльфийка вновь вздрогнула, почувствовав его пальцы чуть ниже. Первые движения не были смелыми. Солас точно пробовал выдержку Элланы, ждал, что она начнет извиваться в его руках, вскрикивать от нарастающего наслаждения. Долийка молчала, закусив губу. Она ненавидела ощущение собственной слабости и не желала показывать ее даже в столь подходящий момент. Говорят, что сильные характеры меняются, сталкиваясь, но Эллана не могла измениться до конца. Бывало, что воля ее теряла стойкость, гнулась под весом сильных рук отступника… Но случалось это не так часто. Эльфийка не смогла сдержаться. Она вскрикнула, почувствовав язык эльфа меж своих нижних губ. Он отпустил ее руки лишь затем, чтобы ощутить смуглые пальцы на собственных плечах, ускоряться и замедляться, следуя их сигналам. Эллана вскрикнула вновь, как только ощущения стали слишком острыми. Солас мгновенно нашел самую чувствительную точку, заставив Эллану ерзать, сбивая одеяло. – Солас… – прошептала эльфийка. Маг мгновенно оторвался от ее нижних губ, чтобы заглянуть долийке в глаза. В зеленых очах вновь танцуют завесные огни, в них видна мольба о пощаде, о продолжении… Отступнику не нужны слова. Резким движением эльф опустил Эллану к себе. Девушка поцарапала его спину, но не отняла рук, устыдившись. Она смотрела на него в ожидании, боялась шевельнуться, не увидев приказа… Первый толчок всегда был самым болезненным. Отступник был слишком большим для неопытной Элланы. Солас не часто был с ней аккуратен, и в этот раз начал двигаться особенно жестко. Его пальцы не были нежны: они впивались в смуглую кожу, не стесняясь следов, проступающих на ней. Казалось, что Солас лишь радовался тому, что удовольствие партнерши мешается с растущей болью, притупляется и усиливается, разгорается… Долийка чувствовала, что маг все набирает темп. Она неловко приподнялась на локтях, пододвинувшись ближе… Боль отступала медленно, и крики девушки становились все громче. Открытые окна не могли удержать ее голоса, скрыть его от посторонних… Зубы Элланы сомкнулись на шее мага. Пальцы девушки дрожали от удовольствия, что только начинало разгораться где-то внизу, у самого живота… – Осторожнее, vhenan, – сквозь зубы прошипел он. Долийка двигалась навстречу эльфу, заставляя его улыбаться еще шире. Эллана была такой разной… Послушной и своевольной, робкой и бойкой девчонкой. Солас на мгновенье остановился, погладил ее по щеке, осторожно касаясь обветренной кожи. Теплые губы открылись, стоило магу коснуться их… Бледный палец скользнул внутрь, и Эллана прошлась по нему языком. Движения эльфа становились все быстрее. Девушка уже не чувствовала боли или стеснения. Она со всей страстью, что томилась в молодом сердце, желала продолжения, конца сладостного танца… Мышцы эльфа блестели в полумраке комнаты, белизна его кожи сразу бросалась в глаза. Долийка укусила Соласа за палец в попытке сдержать стон, но не смогла… Эльф вновь толкнулся в нее, плотно сжав губы. Утробный рык вырвался из его широкой груди и застыл в холодном ночном воздухе. Казалось, что он – единственное, что осталось в ее обители… Что-то теплое обожгло Эллану там, внизу, в животе завязался нервный узел. Он тянул то вниз, то вверх… И продолжалось это слишком мало… Долийка вздрогнула, почувствовав, что Солас лег на нее, придавив весом собственного тела. Матрас под ней жалобно скрипнул и затих, оставив место лишь для крика птицы и завывания горного ветра. Долийка прижалась к Соласу ближе, как только эльф накрыл их обоих одеялом. Маг не испытывал холода, совершенно не чувствовал дискомфорта от касаний ветра, что забредал в комнату. Улыбка не сходила с его тонких губ, она гасла медленно, подобно звездам, что уже начинали сходить с небосклона. Сильная рука прижимала Эллану к отступнику… Эльфийка и сама улыбнулась, заметив, как ярко покраснели уши мага. – Я прощаю тебя, – тихо произнес Солас. – Да мне все равно, – солгала Лавеллан. Улыбка не покинула лица отступника. Эльф лишь притянул долийку чуть ближе, поцеловав ее в лоб. Бывало, что Эллана походила на несмышленого ребенка, смеялась над нелепыми глупостями и улыбалась, видя очередного бродячего пса… Но в самые сложные минуты она всегда сохраняла трезвость ума, принимала нужные решения, не поддаваясь панике, что так и норовила поглотить чужой разум. Если бы он сам был столь предусмотрителен… Если бы он принял правильное решение в нужный момент… Но правильное ли оно? Отступник не мог доверять Серым Стражам, а Эллана не позволила себе прогнать их прочь. Инквизиции нужны люди, и скверна в крови не должна мешать им защищать мир от гибели… – Я уйду через несколько минут, – произнес Солас, погладив Эллану по щеке. – Нас не должны заметить. Долийка знала, что в уходе мага нет никакой необходимости. Скайхолд знал о том, что творится в спальне Леди Инквизитора, люди понимали, что Эллана поддается соблазну, что она испытывает те же желания, что присущи остальным смертным. Кассандра как-то спрашивала о том, не страшно ли ей… Но Лавеллан ничего не ответила, испугавшись, что расстроит Искательницу правдой. Девушка могла бы попросить Соласа остаться с ней до самого утра, поцеловать его, закрепив заслуженное недавно прощение. Завтра утром она явится к его столу, остановится перед магом и будет смотреть на его работу. Сочные краски когда-нибудь побледнеют, и обида забудется окончательно… Отметины, что уже красовались на смуглой коже – исчезнут. Звезды уже покидали горизонт, сливались со светлеющим небом, дожидаясь очередной ночи. Все когда-нибудь пропадает, меняется или портится под напором времени… Люди, что грустят о прошедшем – глупы. Эльфы, скорбящие о потерянном наследии, магистры, что жаждут вернуть Тевинтеру былое величие… Все они слишком глупы, чтобы жить, не оглядываясь назад. Эллана обещала себе, что никогда не превратится в скорбящую о прошлом эльфийку, что гонится за остатками теплых воспоминаний… Но обещание ее будет нарушено в один страшный день. – Ты только разожги мне огонь, когда уйдешь, – прошептала Эллана. – Холодно, – она уже знала, что Солас обманывает… Он вновь заснет вместе с ней, крепко обнимая замерзшую эльфийку, пробудет с долийкой до самого утра, и будет разбужен ее теплым легким поцелуем. * – Медленно; ** – Я в безопасности, брат мой; *** – Это закончится сейчас.