То, что изменило ее жизнь

Я вдохнула побольше воздуха перед потертой, почти полностью обшарпанной дверью. За ней - громкие крики, пьяные чужие люди, ждущие новой порции алкоголя. А еще за этой старой дверью скрывалось то, что раньше звалось моим теплым и уютным домом, где был всегда витающий по комнатам запах ванили, потому что моя мама любила готовить что-то эдакое с корицей. Получалось очень вкусно. Это я помню по чувствам. Вкус давно забыла, ведь столько лет прошло. Я вновь вздохнула, опуская голову, поддаваясь потоку мыслей. Все потому что оттягивала время. Не хотела видеть то, что когда-то звалось моим отцом. Из добродушного милого шутника он превратился в развязного насильника-пьяницу. И орать матом ему приходиться громче всех за игральным столом. Ком подкатил к горлу, глаза начинают слабо щипать, предупреждая о грядущих слезах. Я прикусила губу, потому что хотела быть сильной, примером для своей сестры. Пусть она и приемная, все равно, я люблю ее больше все в этом мире. Мы стали словно одним целым в этом смраде похоти, разврата и денег. Мы пытаемся хоть как-то бороться за право жить тут, в этой квартире. Эта мысль будто пересекла все другие, стерла все, уступая место только ей одной. Кабирия. Как же я тебя люблю. Топот ног в ненавистной квартире стал громче, крики множества людей сплетались в один гул, все казалось вполне обычным, вот только... Один-единственный девичий вскрик развеял все мои опасения. - Кабирия! - резко вскинув голову, я подобрала пакет, все это время одиноко лежавший на полу около серой грязной стены с отпечатками ботинок. Его шорох, вперемешку со звонким бренчанием бутылок развеяли тишину, и я вновь глубоко вдохнула, приживая к носу рукав старой маминой кофточки. Толкнула дверь. Клубы сигаретного дыма и чудовищного запаха заставили глаза слезиться уже второй раз за день. Пробежалась глазами по вздувшемуся немытому паркету, по обоям, что почти что отлепились от стены и теперь висели клочьями. Остановила взгляд на двери в "курильню" - так мы с Кабирией называли то место, где чаще всего заседали дружки отца и, собственно, он сам. Где чаще всего происходили побои, игры в карты на желания и прочее, прочее, прочее... Сердце пропустило удар, когда я услышала жалобные крики о помощи и просьбы прекратить это. Это кричала она, Кабирия, моя любимая сестра. И кричала она явно из этой самой курильни. Внезапная вспышка злости, ярости вдруг охватила меня. Поглотила всю, не оставив ни единой мысли о том, что будет потом. Я переступила через порог, понеслась в курильню, где уже всю забавлялись дружки моего отца. Но то, что я увидела, повергло меня в полнейший ступор. Нет, даже не так - шок и ужас, непонятное волнение, взявшееся откуда-то в груди послужило потере решимости во что бы то ни стало спасти сестру. Видела, как они, эти мерзкие подонки, заливали ей в горло чистую водку. Кабирии и не было восьми лет. Хотелось забыть все это. Забыть все как страшный, слишком уж долгий сон. Хотелось, чтобы это все было не со мной. Чем же я это заслужила?.. И именно с этих слов то самое непонятное чувство ярости вновь возвратилось ко мне. Я, не помня себя от приступа неконтролируемого гнева, взяла из пакета бутыль водки и понеслась с воинственным криком на обидчиков своего любимого чуда, ангела, того человека, из-за которого я все еще жива. Их было четверо. Одного отправила в нокаут, обрушив удар бутыли со спиртным. Странно довольно, ведь удар был довольно слабым. Даже бутылка не разбилась. Тяжело дыша, я подняла взгляд голубых глаз, в которых плескалась ярость на еще троих. Два стояли подле отца-пьяницы, а тот вливал уже потерявшей сознание Кабирии спиртное. - Отпустите ее! Живо! - и зашлась кашлем от сигаретного дыма, начинавшего разъедать легкие. Этим те воспользовались двое мужиков - один с пивным пузом, а другой, как щепка, тощий. Тощий подбежал ко мне, обхватив руками за талию, толкая и подставляя "ножки", но поскольку был пьян, это ему удавалось слабовато. Я легко вырвалась из его хватки, дав затрещину, и убежала в сторону кухни. Теперь и отец, предвидя "игру", решил присоединиться к поимке меня. Кабирия все лежала без единого движения на диване. Я заперла дверь на замок, дрожащими руками проверяя, захлопнулся ли он. Приступ ярости вдруг как рукой сняло, и я осознала всю ущербность и нелепость собственных действий. Мало того, я может быть убила того человека ударом бутылки. Во всяком случае, в суде никто спрашивать семнадцатилетнюю несовершеннолетнюю девушку никто не станет. Я подскочила на месте, услышав удар кулаком по поверхности двери. Она задрожала так, будто сейчас сорвется с петель. Хотя так-то все и было. - Открывай, манда ты тупая, - гаркнул отец. - Все равно дверь сломаю. Я забилась в угол за холодильником, и тут слезы потекли по щекам, а чувство неизбежности и обреченности вновь со мной. Я знала, они там, барабанят руками по двери, веселятся. В конечном итоге - меня изобьют, тоже возможно зальют водку в глотку или попросту изнасилуют и убьют. Все было до нельзя нелепо. Глупая жизнь. Глупый мир. Глупые люди. Ненавижу отца. И тут появилось то, из-за чего в скором времени моя жизнь начнет меняться в мгновение ока.