Власть

      Даже в снах он не мог представить свою Кристину стоящей на коленях в снегу и плачущей от какого-то внезапного чувства. Девушка была удивительно красива в этот момент... На ее ресницах скапливались снежинки, и слезы прочерчивали дорожки на щеках его ангела.       Вряд ли она могла бы их сдерживать. Слезы по отцу всегда были для его Кристины чем-то таким святым, что от вида ее боли у Призрака сжималось сердце. Эта любовь всегда была для него недоступной. Он никогда не испытывал любви к своей семье...        Ангельски прекрасный голос Кристины шептал внизу что-то вроде «Папа, папа, папочка, забери меня отсюда». Призрак прекрасно знал это ее состояние. В такие моменты она полностью подчинялась чему угодно и кому угодно.        Даже тому, о ком забыла. Даже ангелу, которого отвергла... Детская сказка оживала для его Кристины, и он... он был Ангелом. Ангелом Музыки. Он мог позвать, и Кристина подняла бы голову и пошла на зов, наплевав на здравый смысл. Она же всегда слушалась учителя.       Целый мир был для него сосредоточен в ее глазах в тот момент, когда Призрак, стоя на кресте, позвал ученицу. Да, конечно, все так предсказуемо, эта реакция так очевидна... Его голос проникал ей в сердце, потому что слезы высохли, а руки девушки потянулись к нему. К Ангелу, который точно не предаст, не обманет, не причинит боли...        Ангелом ведь быть гораздо проще, чем человеком. Ангелы не любят, но они и имеют больше прав... Пока он был Ангелом, он имел над ней власть... Власть над той, которую он мог звать музыкой, а теперь... теперь Кристина принадлежала одной себе. Она скинула оковы его власти. Но он до сих пор не готов! Не готов потерять эту связь, что образовалась между ними за несколько лет... Не готов вообще терять.       Терять всегда очень больно, а он боится боли. Боль всегда впивается в сердце острым ножом, а Призрак не умеет держаться, когда ему больно. Кристина умеет, а он... он сходит с ума. Это его ученица рассудительна, а ему остается лишь безумие. Безумие, от которого спасает лишь одно чувство – власть. Над ней, над театром... Власть его голоса, власть его музыки... Сладкая и непостоянная, почти что иллюзорная. Власть, которой он упивается. Кристина – как жертва его власти. И отпустить он не сможет. Потому что очень страшно отпускать...