Ночи в Миэрине

Зыбкие сны часто повторялись и казались рваными картинками, склеенными из прошлого, будущего и тем, чего никогда не было и не будет. Сны, в которых к ней приходил ее Солнце и Звезды и ласкал совсем как в ту ночь, когда под небесным куполом был зачат их сын - так и не рожденный Рейего. Нежно, осторожно, обращаясь с ней так, будто бы она была тонким хрустальным цветком... Казалось, что от бывалой дикости и грубости в Дрого тогда не оставалось и следа. Но Дрого теперь мертв... И иногда, вместо него, к ней во снах приходит Дрогон. Большой, ставший гораздо крупнее своих братьев на воле, с чешуей черной, словно самая безлунная ночь. Он неизменно спускался на широкий балкон, что прилегал к ее покоям, закрывая взмахами широких крыльев окрестности постылого Миэрина, принося с собой запахи дыма и крови. Так пахла сама Дейенерис в ту ночь, когда пробудила своих детей среди руин пепелища, отдав за их жизни жизнь супруга, ребенка и проклятой мейеги. Иногда Дрогон вел себя дико и необузданно: выдыхал в лицо столб жаркого пламени, от которого кожа будто бы лопалась, плавилась и покрывалась ожогами. Но она - истинный дракон, а пламя не может убить дракона. Разрушающий огонь созидал ее заново, придавал сил и вселял уверенность. Он будто бы напоминал: ты - Таргариен, та, что от крови моей; и то, что сокрушает других, тебя лишь сделает сильнее. Но приходили и такие сны, в которых Дрогон был ласков, как котенок, и так напоминал в эти мгновения ее Солнце и Звезды, столь неожиданно менявшего грубость и жесткость на нежность и ласку. Те Солнце и Звезды, что впредь никогда не засияют на ее небосклоне... Они ушли навсегда, погасли вместе с жизнью в глазах любимого Дрого. И Дрогон вдруг оказывался позади нее, наклоняя вниз, будто кобылу. Наполняя ее чем-то изнутри, он входил в Дейенерис огненной плотью, от которой по всему нутру разливался такой жар, что, казалось, будто бы ее кровь становилась расплавленной горячей магмой, а сама она грозила обернуться точно таким же огромным драконом, с крыльями черными, будто сама тьма. От таких снов она всегда просыпалась в возбуждении, с ноющей истомой внизу живота. Как и сейчас. Дрожащей рукой Дейенерис откинула край легкого одеяла и посмотрела в сторону широкого балкона. Пустого, как всегда. Подавив судорожный вздох, Дени откинулась на подушки, пытаясь унять сердцебиение и стараясь не обращать внимания на закручивающийся узел где-то внутри. - Ваше Величество, вам снова не спится? - послышался из глубин покоев встревоженный голос Миссандеи. - Я слышала стоны... Снова приходил дурной сон? Дейенерис заставила себя непринужденно улыбнуться и подавить в голосе дрожь. - Все в порядке, Миссандея. Рассвет еще не скоро, иди, приляг со мной, - узкая ладонь хлопнула по мягким подушкам. - Ваше Величество так добры ко мне. Служанка грациозно прилегла рядом, устроившись на боку, лицом к своей королеве. Дени лежала в точно такой же позе напротив, подложив прохладные руки под все еще пылающую щеку. - Миссандея, - неожиданно начала она, - только скажи, и я найду где-нибудь корабль и отправлю тебя домой, в Наат. Угроза Сынов Гарпии растет день ото дня... И я не знаю, что с ними делать и как уберечь тебя. Ей так не хотелось, чтобы с этой замечательной девушкой что-либо случилось. Что-либо по её вине, Дени. Она и так принесла вдоволь страданий невинному народу: столько страданий, сколько и радости. Равноценен ли обмен? "Но такова цена престола", - мелькнул чей-то тихий голос в глубоком подсознании. Дейенерис вздрогнула и попыталась отвлечься от черных мыслей, снова переместив взгляд на лежащую перед ней девушку. Миссандея была, безусловно, красива... У нее могло бы выйти прекрасное светлое будущее с кучей ребятишек и заботливым мужем. Оливковая кожа отливала во мраке комнаты темным золотом и казалась почти что совершенной. Дени вдруг невыносимо захотелось прикоснуться к этому бархатистому полотну, погладить, попробовать на ощупь. Она знала, что испытает точно такие же ощущения, как при касании к дорогой материи: например, когда пропускаешь между пальцев струящийся гладкими волнами легкий золотистый шелк... - Миссандея никогда не оставит свою королеву, - щеки девушки вспыхнули, а в глазах заблестели решительные искорки, - никогда и ни за что. Дейенерис протянула руку, переплетая свои пальцы с тоненькими пальцами служанки. - Только прошу тебя, никогда не лги мне, Миссандея. Никогда и ни за что. - Никогда и ни за что, - шепотом откликнулась девушка и, повинуясь одному лишь ей известному порыву, внезапно подалась вперед. Горячие губы приникли к ее устам всего лишь на одно мгновение, после чего Миссандея, слегка смутившись, хотела было отодвинуться назад, но Дени остановила ее: низ живота заныл сильнее, а между ног выступила будоражащая влага. Так странно было чувствовать, впитывать в себя незнакомые поцелуи и чужую ласку. Странно и неожиданно приятно. Дейенерис уже давно позабыла, сколь сладка могла быть истома плоти и сколь же горячо и велико желание... Миссандея умело раздвигала пухлые, слегка искусанные, губы; их языки сплетались подобно двум танцорам. Поцелуи с ней были совсем другими, не такими, как с Дрого, но сердце Дени быстро колотилось, а дыхание становилось частым и глубоким. Ей вдруг вспомнились уроки Дореа и она, ловко вынырнув из-под тела девушки, перевернула ее, нависая сверху. Дейенерис легонько коснулась губами смуглой шеи, после чего откинулась назад и медленно задвигала изящными бедрами, совершая ими круговые движения под плавную, тихую музыку, что сейчас играла лишь для них двоих в ее голове. Миссандея застонала, когда Дени надавила бедрами чуть посильнее, и тут же зарделась, будто смутившись своей несдержанности. Дейенерис улыбнулась и подалась вперед, впиваясь в пахнущие медом губы сладким поцелуем. Девушка ответила настойчиво и требовательно, блуждая руками по хрупкому телу королевы. Наконец-то ее ладони проникли под тонкий шелк ночного платья, исследуя нежную молочно-белую кожу. Тонкие пальцы тотчас нашарили маленькие груди и сжали их, отчего Дейенерис выдохнула в губы Миссандеи хриплый стон. Тем временем ловкие смуглые пальчики уже поигрывали с твердыми сосками, поглаживая их и теребя, словно бусины. Дени не выдержала и закрыла глаза, выгибаясь дикой лозой в умелых ладонях. Миссандея, воспользовавшись ее временной слабостью, тут же оказалась сверху, и теперь служанка владела королевой. Девушка покрывала поцелуями ее шею и ключицы, спускаясь все ниже и ниже, к двум круглым розоватым жемчужинам. Она легонько коснулась язычком одной из них, и Дейенерис тут же отозвалась глухим стоном, запуская пальцы в ее пышные, кудрявые волосы. Миссандея обвела кончиком языка каждый сосок по кругу, оставляя после себя блестящий мокрый след, покусывая их и обсасывая, всё продолжая спускаться ниже и ниже... Она приподняла ночное платье королевы, задирая его по самые бедра, и Дейенерис вдруг встретилась с ее затуманенным взглядом, который будто бы спрашивал дозволения о чем-то. Не в силах сосредоточиться сейчас хоть на какой-нибудь мелочи, Дени молча откинулась назад, утопая в подушках и выгибаясь всем телом навстречу любовнице. Та, будто бы получив немой ответ на свой немой вопрос, вдруг прикоснулась пальцами к серебристой поросли между ее ног... Дыхание Дени стало сбивчивым и хриплым, ее грудь высоко вздымалась, а мокрые напряженные соски походили на алые бутоны, на которых словно бы переливалась утренняя роса в теплых лучах восходящего миэринского солнца. Миссандея осторожно развела в стороны мягкую плоть, приникая губами к сочащейся дырочке, проникая в нее языком, водя им вдоль и по кругу. Дейенерис заметалась на кровати, сжимая пальцами скользкие простыни. Она старалась расставить ноги как можно шире, чтобы девушка проникала в нее еще глубже, хотя в то же время ей невыносимо хотелось с отчаянной силой сомкнуть белые колени, чтобы наконец-то прекратить эти сладостные, утомительные пытки. Миссандея нашарила губами особо чуткое местечко, покусывая его и целуя; от таких прикосновений каждый раз Дени пробирала дрожь. Неожиданно громкий стон огласил покои, когда вдруг Миссандея медленно ввела в нее два пальца, продолжая неотрывно истязать устами сочащуюся плоть. Дейенерис задыхалась, чувствуя в себе длинные пальцы, и изредка выгибала спину, приподнимаясь им навстречу. Они двигались в ней все быстрее и быстрее, когда Миссандея вдруг выпрямилась, нависая над Дени и закидывая ее ноги себе на бедра, и ввела в горячее лоно еще два пальца. Стон, рвущийся из груди королевы, она заглушила яростным поцелуем, и Дени в опьяняющей неге слизывала с чужих губ свои собственные соки, пробуя их на вкус и вдыхая их мускусный запах... Миссандея задвигала пальцами с невероятной быстротой, погружая их в горячее лоно все глубже и глубже. Обе девушки хрипло дышали, предвкушая скорую разрядку одной из них, как вдруг тело Дени внезапно выгнулось дугой, бедра напряглись и она коротко вскрикнула, чувствуя, как между ног становится влажно и необыкновенно тепло. Дейенерис старалась прийти в себя, отдышаться и успокоиться. Однако все ее тело будто бы стало ватным и тяжелым, не желая слушаться свою хозяйку. Она устало подняла глаза на Миссандею, будто бы сквозь пелену тумана увидев, как та облизывает оливковые пальцы, что были только что внутри нее, Дени, и медленно вводит их в себя. Влага течет из нее, капая на живот Дейенерис, которая завороженно наблюдает за длинными пальчиками, исчезающими внутри девушки с бешеной скоростью. У Миссандеи все еще закрыты глаза, свободной рукой она теребит оголенную грудь, сжимая ее и оттягивая за смуглый сосок. Дени не сдерживается и подается вперед, медленно спуская за лямку полупрозрачное платье служанки вниз, тем самым оголяя вторую грудь. Она неумело касается ее одними кончиками пальцев, слыша, как из приоткрытого рта Миссандеи вырывается судорожный вздох. Дейенерис лизнула торчащий сосок, будто бы пробуя на вкус, после чего обхватила губами и принялась перекатывать его во рту, словно сладкий леденец. Одной рукой поглаживала спину девушки, сжимала покатые бедра и круглые ягодицы. ...Другой рукой она вошла в себя, чувствуя, что снова стала мокрой. Ладонь Миссандеи обвила ее затылок, наклоняя Дени вперед, и их губы вновь слились в хриплом, рваном поцелуе, смешанным с приглушенными стонами и сбивчивым дыханием. Они обе ласкали себя и друг друга, купаясь в лучах утреннего солнца, что точно так же ласкало просыпающийся после душной ночи Миэрин. Когда Дейенерис снова закричала, чувствуя, как пропитывается под ней простыня сочащимся соком, она могла бы поклясться, что слышала, как в этот миг закричал где-то Дрогон. Он был близко. Так близко...