Древняя любовь

Сквозь рынок, наполненный людьми, бежала девочка. С ее глаз летели слезы отчаяния, а с ее губ рвался крик безнадежности. Люди, еще пару секунд до встречи с ней, спокойно набирали в свои повозки фрукты, овощи, предметы ремесла: изысканные и дешевые рулоны ткани, куски металла самых разнообразных форм. Кто-то пристраивался к лавке торговки с французским акцентом, продававшей сомнительного качества бальзамы и ладан. А кто-то сосредоточенно осматривал рыбу на наличие свежести и правильного содержания. Не рынок, а идиллия! Воскресный день Вероны всегда должен был протекать спокойно, но только не сейчас. Внезапно женщины у дальних прилавков резко обернулись. Со стороны церкви, находящейся у начала рынка, бежала плачущая девочка. Она стремительно близилась вперед. Ее кудрявые рыжие волосы бешено отлетали назад, а зеленое платье развевал ветер. Синие глаза были наполнены слезами, дитя еле сдерживало крик усталости и обиды! Еще пару мгновений и она выпустит все, что тревожит ее! Но упорство в девичьей груди решило иначе. Она не закричит: она добежит до фонтана на зеленой пустынной опушке и никто не посмеет ее остановить. Люди пристально смотрят ей в след, с губ стариков звучат на весь рынок проклятия в адрес девочки. Глаза впиваются в спину ребенка, она это чувствует. Знали бы они как это больно и невыносимо! Ноги от быстрого непривычного бега подкашиваются, глаза закрываются, кислород в легких смешивается с кровью, но посмотри... Вот, вот она, последняя лавка! А дальше пустая аллея и желанная пустошь. Запах рынка, переходивший в вонь исчез. Легкие ребенка наполнялись прекрасным чистым воздухом, порождаемым деревьями. Девочка резко остановилась, встала на мягкую влажную траву и пошла спокойным шагом. Ей казалось, что древесный запах и мягкая трава уносили все дальше ее желание кричать. В глазах появилась ясность. Она снова остановилась, осмотрелась и побежала. Отдохнувшие, пусть, все же чуть-чуть ноги легко передвигались по растительности. Через пару шагов девочка была у своего заветного места. Между деревьями лежали гладкие камни, нагретые полуденным солнцем. За этими камнями, словно поселился прекрасный мраморный фонтан. Родившимся недалеко от этого места сильно повезло. Еще бы! Случилось так, что граф, оплативший строительство парка, уж очень любил этот фонтан. Он заклинал чиновников на то, чтобы мраморное чудо оставалось всегда чистым, белоснежным и чтобы воду из него можно даже было пить! На небольшом камне около фонтана сидел юноша и что-то читал. Девочка на мгновение замерла. На ее лице появилась легкая довольная улыбка, но и серьезный вопрос: стоит ли бежать? Простояв несколько минут в забвении собственных мыслей, она все-таки решилась. Девчонка решила идти легким шагом. Сердце бешено билось: еще немного и...тихий шаг перешел в бег! Довольная проказница раздвинула руки, как услышала слова от юноши: -Филиция, не заставляй меня ждать, я понял твою выходку еще до того, как ты остановилась в ожидании. Сядь. Прекрати вести себя, словно ребенок. Удивленная девчонка остановилась. Она изумленными глазами посмотрела на молодого человека. Юноша был одет в фиолетовую робу с поясом, а на ногах были кожаные сандалии. Он раздраженно прикрыл свою книгу и вздохнул: -Чего ты ждешь? Время не вечно! Девочка беспрекословно села на против своего знакомого. Несколько минут юношу сосредоточенно дочитывал страницу. Когда она кончилась, он удовлетворенно перевел свой взгляд на Филицию: -Итак, я слушаю тебя, подруга дорогая. Что заставило тебя в такой день вызвать меня на встречу? Девочка заплела волосы в косу, раздраженно кинула их за спину и с большим трудом вздохнула: -Это ужасно! Матушка заключила договор о моих смотринах! Они состоятся в следующий день. Остер, что же делать? -Милая Филиция, говори же понятнее, смотрины бывают либо для выдачи из приюта, либо на сватовство, либо на продажу заморским варварам в рабы! На глаза девочки поступили слезы: -Почему ты со мной так говоришь, Остер? Ты же знаешь, что я имею ввиду! Это же претензия на мою свободу! Юноша с ухмылкой отвел взгляд: -Быть может ты не знаешь, но все из перечисленного претендует на тебя и твою жизнь! Филиция покорно ответила: -Сватать меня родители хотят. Но разве можно? Почему? Я ведь еще ребенок! Они думают как бы наполнить наши амбары приданным, которые и без того полны! -Почему же ты решила, что тебя должны спрашивать? Ты кто им? Папа Римский? Кардинал? Ах, быть может главный городской чиновник? Нет. Ты такой же ребенок как и я. -Но почему тебя не сватают, хоть ты и старше меня? -Дело не в возрасте. Просто время еще для моего обмена не пришло. Ты и я живем в пятнадцатом веке. В Италии! Не в какой-либо стране варваров, а в святой обители, где господствует церковь, налоги и бесконечный обмен. Старики говорят, что до нашего рождения было намного хуже. Значит было хуже и нашим родителям. Они редко говорят о традициях, но я слышал у храма Зенона, что до рождения наших отцов и матерей, еще до появления на свет Божий обручали. Представь, что было! Быть может нам повезло, ведь результат созревшего плода мы видим сразу! Девочка согнулась и тихо промолвила: -Ах, как бы мне хотелось сбежать с тобой в другие земли! Забыть про долг церкви и налогов! Как грешно ни звучит, но я от Бога завидую Беатричче и Делиццо! Их чувства чисты и открыты, а судьба подчинена самим себе! Остер засмеялся: -Бедная моя Филиция! Они сбежали из приютившей их семьи. Более того, неродные они были госпоже Орнанде и господину Жезе! Их привезли из разграбленной земли франков. Их просто потянуло к корням. Радуйся! Ведь у тебя есть выбор! Ты можешь продолжить свой род, либо стать изгнанницей. Ведь выбор у Делиццо и Беатричче был мал. Они стали бы слугами, лицедеями, торговцами, но не феодалами или советниками короля. -Не смей так говорить! -Хотела правды ты! Не смел бы я тебя обманывать, уж боле, не нужно это мне. Брать грех на душу воспитаннику книги Христа не следует! Из глаз девочки полились слезы. Остер присел к ней на землю и нежно вытер пальцем слезы. Она всматривалась в него своими большими голубыми глазами. Остер растянул тонкие губы в растроганной улыбке. И молвил тихо он: -Нельзя, никак нельзя мне больше брать греха! Душа моя тебе лишь отдана, о, милая Филиция! Но грязными телами распоряжаться не нам, лишь церкви и родным. Как скажут, так и будет. Как я хотел бы быть с тобой, но мы лишь дети. Филиция увидела, что из глаза юноши потекла слеза. Она вытерла ее бережно пальцем и взяла руки молодого человека и прижала ладони к щекам. Девочка в наслаждении закрыла глаза и сказала: -Ты прав, мой дорогой друг, высоким чувствам нет здесь места. Печальна здесь судьба детей. Да, пусть, буду я невестой. Но обещай, что не забудем мы прекрасной дружбы нашей и сохраним все счастье для других! Остер взял руки Филиции и удовлетворенно молвил: -Ребенок ли ты? Что говорит в тебе сейчас? Праведность или безумие? -Возможно, что двуличны слова мои. Но если не сбежать от судьбы, то пусть же будет так. Остер и Филиция встали с земли. Юноша огляделся и сильно обнял Филицию. Он закрыл глаза и сказал: -Как жаль, что видеть буду я теперь тебя в наряде невольной. Как жаль, что рождены мы не в свободное время, а будет ли оно? -Будет! Улыбнулась Филиция и обняла в ответ Остера. Юноша продолжил: -Так лучше видеть тебя в неволе, мой ангел, чем не знать вообще. Юноша и девочка выпустили друг-друга из объятий. В последний раз Филиция сжала руки своего любимого и улыбнулась. Она неторопливо отпустила руки Остера и тихонько пошла по каменной дорожке, ведущей обратно к рынку. Юноша улыбался ей в след. Кто бы знал, как больно видеть любимого в неволе жизни. Ах, дивно было бы увидеть эту картинку! Цветущая аллея, струящийся фонтан, теплые камни и прощальный, полный пустой радости взгляд. Как жаль, что рождены были они не в "своем времени". Кто знает, быть может, так и лучше. Любовь прекрасна, но не будучи полной. В ней не должно быть свободы, лишь нераскрытая страсть и теплая надежда. Это и придает чувствам цену.