Тонкие пальцы едва касаются клавиш.
Каждый, уважающий себя музыкант, должен уметь играть на пианино. Он даже может не петь, ведь музыкальный инструмент расскажет все за него, ведь вложенная душа в музыку так и кричит о чувствах. И композиторы всегда пишут под влиянием каких-нибудь эмоций. Они могут быть безответно влюблены в кого-то, они могут попытаться передать ту песнь природы, что так сильно любят. Почему же всегда в ее мелодиях слышна какая-то грусть. Почему, когда она играет на пианино, хочется плакать? Почему она поет и плачет? Композитору необязательно петь, но ей это нравится. Ей нравится музыка, она же живет ею. Это не мимолетное увлечение, она не желает прославиться. Она делает каверы на различные песни, она исполняет их по-своему, ведь ее другим голосом наградила природа.***
В кафе, где продают различные сладости, стоит одно пианино. Оно грустное. Слышишь, оно плачет?.. Не слышишь?.. Как так. Ну, значит услышишь и почувствуешь всю боль, что оно хранит в себе. Серо-зеленые глаза натолкнулись на хрупкую фигуру девушки, что села за белоснежное пианино. Подперев голову рукой, он стал с интересом наблюдать за теми легкими движениями, с какой грацией она все делает. Он надолго запомнит эти золотистые волосы, что едва прикрывали лопатки, а хвостик сбоку так мило смотрелся. – Рейджи? – спросил кто-то, а он приложил палец к губам, мол, тише. Он так хотел услышать то, что она будет играть. Выдохнула. Слегка надавила на клавиши, чтобы сыграть первые аккорды. Вздрогнул. Что-то в этом было. Даже с первых нот пошли мурашки по коже. Почему? Почему Котобуки задержал дыхание, боясь не услышать хотя бы одну ноту, один аккорд. Такие легкие и плавные движения, а глаза-то прикрыты. Насколько она хорошо чувствует инструмент, чтобы играть с закрытыми глазами? Насколько она ему доверяет, чтобы держаться так спокойно и только головой покачивает.Someone’s selling garden roses down the square People gathering by to breathe the morning air But no one sees the bitter cold and shivering empty hands
Она начала... петь? Точно она не певица, поет явно как любитель. Но почему кажется, что все так красиво? Кажется, что даже время в кафе остановилось, все завороженно наблюдали за хрупкой фигурой. Ее голос отражался в душах, а сердце, кажется, отбивает ритм этой песни. Она поет как-то по-своему, в каждое слово вкладывает душу. И почему же она поет на английском? Почему она взяла малоизвестную песню? Рейджи показалось, что он даже сейчас заплачет. Он чувствует боль, о чем кричат девушка и пианино. «Она прекрасна, словно роза. Шипы ей отрезали, вот она и чувствует эту боль», – почему-то Котобуки показалось именно такое сравнение в тему. Каждая строчка эхом отражается в голове. И не скажешь, что ее голос красивый, но почему-то цепляет прям за живое. Замолкла буквально на секунду, чтобы перевести дыхание. Легко взмахнув кистью, она опустила ладошку, вновь нажимая на клавиши. Эти движения были волшебными. И вновь ее голос, такой мягкий и теплый. Но почему же хочется плакать?A school girl running by and trying to beat the bell People dropping, tossing coins in wishing wells But no one cares for dreams that don’t fit into our world
И последняя строчка засела в душе... Что же за мечты, что не вписываются в наш мир. О чем же ты поешь, о прекрасная дева? Шатен даже задумался, как ее называть. Детка тут не подходит, она же не Харука, да уж тем более не «козочка» или «леди», как любил многих называть Рен. Она – ангел, сошедший с небес, чтобы спеть эту песню, чтобы в душах других появился свет. Немного тянет последний слог. Кажется, что голос вот-вот пропадет, но нет. Она просто переводит дыхание и начало припева берет как-то мягко и нежно, чуть ли не шепотом.Maybe nightfall darkens skies And maybe teardrops stain our eyes But may the slightest light start a fire
Пусть от едва заметного огонька разгорится пожар. Что же она этим сказать хочет? Почему все влюбленные поворачивают голову и смотрят друг другу в глаза, улыбаются. А солнце-то заходит, и его лучи заглядывают в кафе, освещают фигурку девчушки. Она будто бы светится. Так красиво, а поет не надрываясь, мягко и нежно и не долбит по клавишам, как любят это многие делать. Она будто бы гладит ребенка по голове и поет ему колыбельную. В ней столько души и боли.A soldier in the hands of a forgotten mess Digging out the burning bullets in his chest So eager, bold and noble – printing footsteps on this earth
«Прошу, не прекращай петь», – пронеслось в голове Рейджи, и он прикрыл глаза. Он слышал перешептывания, он видел парочки, и это ему очень сильно мешало. Он хочет всей душой погрузиться в эту песню, в эти три минуты, в которые вкладывает неизвестная девушка душу. Для кого же она поет? Приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на столик, от которого отошла девушка. За ним сидел розоволосый парниша и смотрел на блондинку. Редко моргал, любовался на нее. Котобуки вздохнул и закрыл глаза, запоминая образ блондинки. И пусть у нее есть молодой человек, что же мешает шатену думать об этом ангеле? Пусть только в мыслях быть с ней.Maybe nightfall darkens skies And maybe teardrops stain our eyes But may the slightest light...
Начала петь вновь припев. Становилось как-то больно от того, что он не сможет быть с ней. И почему же поп-идолу больно? Он может просто улыбнуться любой прохожей, и она будет его. Но не такие девушки ему нужны, не фанатки, что теряют голову только от взгляда серо-зеленых глаз. Более высокие ноты берет чуть ли не шепотом, потому что у нее голос не предназначен для того, чтобы брать такие высокие ноты. Все же она поет выше, нежели исполнительница этой композиции. Переделала ее немного, берет чуть повыше, но все равно это не портит... нисколько не портит эту песню.Start a fire
Повторила эти три слова два раза. Но в первый раз исполнила как-то сильно, будто вырывая всю боль, а второй раз – отдавая остатки души. Тепло... тепло разливается по сердцу и идет от него, согревая душу. Что же мучает эту молодую леди? Почему она поет с болью?But may the slightest light... start a fire
С последним аккордом она закончила петь. Почему же у Рейджи дрожат руки? Открыл глаза и посмотрел на фигурку девушки. Та склонилась над пианино и закрыла лицо руками. Плечи едва заметно вздрагивали. «Она что... плачет? – он удивился. – И почему же ее парень к ней не подходит? Почему он не пытается ее успокоить?!» Котобуки разозлился. Ему было обидно, ему так сильно хотелось встать, подойти к блондинке и обнять ее за плечи, успокоить ее. Почему же розоволосый это сделать не может? Не в характере шатена бить кого-то, поэтому он просто встал и вышел из кафе, оставляя своего собеседника одного. Он знал, что поступил некрасиво, но он по-другому не мог. Он извинится потом, он сейчас просто не мог находится в этом кафе. Он был зол, ужасно зол. Даже хмуриться начал. Посмотрел на свою машину и, выдохнув, пошел пешком. Не хотелось торопиться, поэтому просто пойдет... зайдет в магазин и что-нибудь купит. Не столь важно. Надо забыть про эту блондинку, ведь он же не увидит больше ее никогда. Он вряд ли услышит этот нежный голос, своеобразную игру на пианино. Он никогда этого не увидит и не услышит.***
Саотомэ улыбнулся и громко сказал: – Quartet Night, вашим композитором будет Хартфилия Люси. Шатен развернулся и увидел, что позади всех стояла блондинка с большими глазами цвета расплавленного шоколада.Но пусть от едва заметного огонька разгорится пожар.
– Люси, а ты очень красиво поешь... – Откуда ты знаешь? – Секрет, – улыбка. Обнял и прижал к себе. Плевать на уговоры и приказы. Плевать, что из-за этого можно идолом не стать. – И пускай в наших сердцах от едва заметного огонька разгорится пожар.