Всё началось летом

Всё началось летом. Мы с родителями каждое лето ездим к брату папы в Китай. И двумя семьями отправляемся на пару недель на базу отдыха. Огромная и красивая территория "Дажушань". Каких там только отелей нет! В обычных, где мы и живём, в основном селятся Китайцы и другие азиаты. Там же есть отели из дерева, в которых любят селиться Русские, но их редко можно встретить. Также на территории есть монгольская деревня. Красивые и миниатюрные шатры поражали необычностью. А если проехать дальше по территории, можно увидеть специальные домики и строения, предназначенные для детского лагеря. Около него небольшой парк аттракционов. Сложно объехать всю территорию за один день. Мы обычно селимся в отеле, находящимся недалеко от пляжа. Уютные номера, всё чисто и прибрано, но при этом, ты чувствуешь себя, как дома. Тёплая обстановка. Меня зовут Мотидзуки Нарихира, мне семнадцать лет. Наша семья живёт в Японии. Мой отец японец - Мотидзуки Ичиро , а папа китаец - Мотидзуки Ки. С детства меня учили этим двум языкам, и лет до шести я постоянно смешивал их в речи. Но затем я пошёл в школу и научился разграничивать японский и китайский. Отец моего папы - китаец, Чжан Юншэн. Дед гордится тем, что я отлично владею их языком, и всегда меня зовёт только вторым именем - Яозу, что означает - "Почитающий предков". Деда я очень люблю, он часто помогает мне советом в трудную минуту, но мне не всегда понятен смысл его фраз на китайском. Но даже просто его размеренный голос заставляет успокоиться. У моего папы два старших брата, альфы, и один младший, омега. Мой дядя, с семьёй которого мы всегда ездим отдыхать, самый старший - Чжан Цзиньлун. Его муж - Лонгвей, и сын альфа - Вейшенг. С именами, конечно, в этой семье не подкачали, но в этом наибольшая заслуга принадлежит деду. Он сам называл сыновей, сам же назвал и внуков. Таким образом у меня два имени, но, так как мы всё же живём в Японии, официально у меня японское. Но и оно не подкачало. В этот раз поездка была особенной. Во всех смыслах. Первое - я не сильно горю желанием туда ехать, ведь у меня и Араты годовщина - год, как мы вместе, а дата выпадает на один из дней нашего совместного семейного отдыха. Второе - у меня совсем скоро моя первая течка! И опять таки выпадает на поездку! А я не хочу запираться в номере и, забившись в уголок, скулить, пока остальные члены семьи радостно плещутся в водичке. Да и быть без альфы в свою первую течку - не айс. Третье, но это уже не минус, - в этот раз туда приедет и Вейшенг! Я не видел брата уже пять лет и ужасно по нему соскучился. Всё это время у него не получалось поехать из-за учёбы, так говорили дяди, и мы отдыхали впятером. Четвёртое - я чувствую, что этим летом случится что-то хорошее, что изменит мою жизнь. И это "хорошее" кажется мне таким тёплым. В итоге: первые два пункта меркнут перед третьим и четвёртым. И вот мы уже в Китае, идём с чемоданами в главный зал, где нас уже ждёт семья Чжан. А меня всего потряхивает от нетерпения. Хочу увидеть брата! Пять лет - это слишком много. В детстве мы были с ним довольно близки. Он всегда играл со мной и ходил везде, куда я его поведу, несмотря на то, что он старше меня на три года. Как-то я разбудил его в пять утра, чтобы пойти на гору, которую было видно из окна нашего номера. Но он встал и пошёл вместе со мной. Это было здорово! Мы дошли до огромного зонта, затем поднялись ещё выше, к каменной арке, которую все называют "Ворота в рай". Подниматься туда долго, но во мне энергии было в изобилии, брат еле поспевал за мной. Но это стоило того! Оттуда нам открылся просто потрясающий вид на часть территории. Воспоминания... Лишь мягко улыбаюсь, прокручивая в голове моменты из прошлого. Из состояния рефлексии меня вывел голос китайца, который словно гром раздался в огромном зале, оповещая о новом прибывшем рейсе. Проморгавшись, я начал вглядываться в толпу людей стоящих на выходе из аэропорта. - О! Ичиро, смотри! Вон Лонгвей, машет нам, - радостно произнёс папа. Приметив трёх, отдельно стоящих, людей, один из которых активно махал руками, я впихнул свой чемодан отцу и сорвался с места. Справа от машущего, дядя Цзиньлун, значит высокий мускулистый парень по левую сторону - Вейшенг. Я побежал ещё быстрее, а глупая счастливая улыбка сияла на моём лице. А на лице брата проскочило сильное удивление, которое сразу же сменилось радостью. И я, обхватив его руками за шею, запрыгиваю, скрещивая ноги у него за спиной. Он тихо смеётся, а крепкие руки обхватывают меня и сильно прижимают к накаченному телу. - А ты всё такая же обезьянка, Нари, - смеясь, произносит он, а я в ответ кусаю его в шею. - Когда ты стал таким большим? И что это за осветлённые пряди? - Последний раз мы виделись пять лет назад! - возмущаюсь я, отстраняясь, и глядя ему прямо в глаза. - Будешь отрабатывать время, проведённое мной в одиночестве! Натурой! Понял меня?! - не перестаю возмущаться я. - Даже так! - восклицает он, продолжая смеяться. - А мальчик действительно вырос! - протянул он игриво дёргая бровями. - Дурак, - я легонько стукнул его кулаком в грудь и снова прижался к шее. - Дурак, дурак, дурак, - бубнил я в ворот его рубашки, а он продолжал посмеиваться. - Вейшенг! - я снова резко отстранился. - Ты дурак! - и чмокнув его в щёку, вернулся в исходное положение. Пока я любезно обзывал брата, а тот уже еле сдерживался, чтобы не засмеяться во весь голос, мои родители подошли к дядям и начали обниматься, целоваться, здороваться и снова обниматься. - Вейшенг! Как ты вырос! - голос папы. - Как же мы давно тебя не видели. А Нарихира не спал всю ночь перед отлётом, ждал встречи с тобой. - Папа! - возмущённо произнёс я, глядя в его сторону. - Да чего ты стесняешься! Все и так знают, на сколько вы привязаны друг к другу. - Мне уже семнадцать! - Ага! Именно поэтому, ты сейчас виснешь на шее у Вейшенга, как обезьянка. - Не смущайся, Нари, - проговорил мне в макушку брат. - А я и не смущаюсь, - пробубнил я, снова уткнувшись в шею и обхватывая его крепче. - Пойдёмте в машину, - подал голос дядя-альфа. - Нарихира, слазь с человека, - папа дёрнул меня за край футболки, на что лишь отрицательно покачал головой. - Да он не тяжёлый, дядя Ки. Я донесу его до машины. В машину мы вместились все. На водительском сиденье сидел дядя Цзиньлун, рядом с ним второй дядя, на сиденьях за ними сидели мои родители, а на последних мы с Шенгом. Ехать было очень весело, дядя Лонгвей рассказывал забавные истории и шутил. Но очень скоро меня начало клонить в сон. Папа не врал, и я действительно не спал всю ночь перед вылетом. Ведь я так волновался, так хотел поскорее увидеться с братом, что не заметил, как прошла ночь. И сейчас, недосып давал о себе знать. Закрыв глаза, я облокотился на Шенга и сразу же заснул. Когда мы прибыли в отель, Вейшенг очень долго возмущался и спорил со старшими по поводу того, что я и он - живём в одном номере. Хоть мы и двоюродные братья, мы всё же альфа и омега. Не правильно то, что мы будем жить в одном номере. Это было нормально, когда мы были маленькими, но сейчас мы большие и это не есть хорошо. Правда, я немного обиделся на него за то, что он не хочет жить со мной, но я понимаю, что это не правильно. Спустя минут двадцать словесной перепалки, Вейшенг всё-таки сдался. Мы взяли ключ и пошли в номер. Зайдя во внутрь, он остановился и воскликнул: - Да они издеваются! У стариков совсем крыша поехала!? - Это такая шутка? - спросил я вслух, когда тоже это увидел. Дело в том, что в номере была только одна двуспальная кровать. От такого, даже я впал в ступор. Только мы собрались выйти из номера и пойти разбираться со старшими, как на пороге показались родители Шенга. - Ребята, мы ключи перепутали, - немного смущённо сказал дядя-омега. - А я уже подумал, что у вас совсем крыша поехала, - выдохнул брат. Обменявшись ключами и забрав свои вещи, мы пошли в свой номер. От души наконец отлегло. Я уже действительно решил, что нам придётся спать в одной постели, от чего стало жутко неудобно. Особенно, осознавая, что скоро у меня течка. Хотя раздельные кровати - не решали моей проблемы, всё равно мы живём в одной комнате. Надеюсь, что Вейшенг отнесётся к этому с пониманием. После расселения по номерам, мы все решили пойти к морю. Мы с Шенгом, в отличие от родителей, любим загорать, из-за чего все на пляже смотрят на нас, как на невиданных зверушек. Мало кто был на пляже хотя бы в футболке и шортах. Они все выглядели так, словно им холодно, не смотря на тридцати четырёх градусную жару. Как-то я с родителями ездил в Австралию, где по пляжу все ходили чуть ли не полуголые. На этой же территории все смотрелись очень смешно. Мы с братом постелили полотенца и легли. Он решил сначала полежать спиной к солнцу, а я - грудью. Через пять минут, мы перевернулись. Солнце так приятно согревало тело, я словно таял, расслабляясь под его лучами. Но моё спокойствие прервал Вейшенг. На меня сверху вдруг опустилось полотенце, закрывая с ног до головы. Я недовольно замычал и, скинув поленце, принял сидячее положение. Но тут же схватил его, прижимая к себе, скрывая своё тело от любопытных глаз троих альф, стоящих справа от меня. Вейшенг, который расстался со своей подстилкой ради меня, сидел на песке и сверлил злым взглядом одного из них, который отвечал ему тем же. Закутавшись в его полотенце, я заполз за него, в сопровождении двух пар глаз. Сев за его спиной, обхватил руками поперёк живота, сильно прижавшись и наблюдая за альфой, которого брат испепелял взглядом. Тот, заметив это, зло фыркнул, отведя глаза в сторону и прошёл мимо нас. За ним сразу же последовали и остальные двое альф, до последнего не отводя от меня своих горящих глаз. - Спасибо, - прошептал я, уперевшись лбом в спину брата. - Отдохнуть спокойно не дают, - выдохнул он. - Испугался? - спросил он, повернув голову в бок. - Извини... - За что? - искренне удивился Шенг. - За то, что приношу неприятности... - Эй, обезьянка, - развернулся тот ко мне и взял меня за руки, - ты чего? Всё нормально. Просто мне теперь нужно быть повнимательнее. Помнишь, я в детстве также отгонял от тебя альф? Но только тогда всё было проще, потому что сейчас ты - видный омега. Я буду защищать своего малыша, - ласково говорил он, поглаживая большими пальцами мои запястья. - У нас всего три года разница, - обиженно протянул я, подняв на него, такое же обиженное, лицо. Он ничего не ответил мне, просто рассмеявшись. И мою обиду как рукой сняло. Всё тот же Вейшенг, мой старший брат, готовый драться с моими обидчиками. Я прекрасно помню, как в детстве он всегда спроваживал особо приставучих альф. Всегда гордился им в такие моменты, ведь он, действительно, был бесподобен, и никто не решался пойти против него. Эти детские потасовки всегда были безобидными, но сейчас всё по другому. Мы выросли, и теперь, соответственно, всё принимает серьёзные обороты. Дальше день прошёл абсолютно спокойно, если не считать появившихся родителей, которые отчитали нас, как пятилетних детей, за то, что мы так безответственны к своему телу. На протяжении всей триады, они постоянно произносили: "Ну как так можно? Променять белую кожу, на эти жуткие ожоги?". И так далее, в том же духе. Мы с Вейшенгом гуляли по территории, ели мороженое, болтали, смеялись. Так этого не хватало! За один день, мы поделились друг с другом тем, что произошло за эти пять лет. Оказалось, что брат действительно не мог с нами ездить сюда из-за учёбы. Он уезжал учиться в Корею, где и закончил школу, в этом году поступать, а у меня же ещё впереди год. Он поделился, что будет поступать там же, в Сеульский государственный университет, на дизайнера архитектуры. Было очень интересно слушать о придуманных им проектах зданий. Ведь он так увлечённо обо всём этом рассказывал, что невозможно было не заслушаться. А я ещё не знаю, кем хочу быть в будущем. И, честно говоря, я расстроился, что он уедет в другую страну, ведь дед мне предлагает приехать учиться в Пекин. Он хочет, но не настаивает, чтобы я пошёл на китаеведа. Дяди и Вейшенг живут в Пекине, и я был согласен на предложение деда, но теперь... Шенг всё равно уедет. Он единственный из всех братьев, с кем я так близко общаюсь. Так и прошёл весь день. Заснули мы, болтая о всяких пустяках. Всю неделю всё было намного лучше, чем хорошо. Мы успели обойти всю территорию базы отдыха, поотрываться в караоке-клубе, накупаться и назагораться вдоволь. Правда, в клубе, пару раз, всё шло не совсем гладко. Я бы даже сказал, что совсем не гладко. Вейшенг всё таки подрался с тем самым альфой с пляжа. Страшно вспоминать, как меня зажали в углу возле туалета. Благо брат подоспел вовремя. Правда, у того альфы глаза горели очень странным огнём. И вот, через два дня, я понял почему. В понедельник, с самого утра, я чувствовал себя очень странно. По телу, от живота, расходилось тепло. Я списывал это на жару на улице и не подозревал ничего. Также, тело начало очень странно реагировать на присутствие рядом со мной альф. Тепло усиливалось и начинало приятно крутить внизу живота. Весь день я неосознанно старался избегать брата. Ещё меня смущал его странный, полный задумчивости взгляд в мою сторону. Вечером, вместо ужина, я пошёл в номер, сказав, что мне немного плохо. А мне действительно стало плохо. Когда я зашёл в комнату, сразу же завернулся в одеяло и сел на свою кровать. Мне было ужасно холодно, била мелкая дрожь. Через какое-то время мне стало жарко. Скинув одеяло, я сел на пол, под окно. Подтянув к себе ноги и обняв их руками, я уткнулся лбом в колени. Не знаю, сколько я так просидел. За окном и в комнате уже было темно. Низ живота начало крутить, член в штанах стоит колом, из заднего прохода что-то потекло. И только тогда я понял, что у меня началась течка. Дверь в комнату издала писк и открылась. Я поднял голову. Вошёл Вейшенг и, закрыв дверь, замер на месте. Почувствовав его запах, заскулил и сжался ещё сильнее. Наверное, в этот момент, я был похож на щенка. Он подошёл ко мне и присел передо мной на корточки. - Нари, - выдохнул он. - Я так и знал... Он собирался встать, но я схватил его за запястье. Мои руки были горячими и тряслись. Я чувствовал, как дрожь проходит по всему телу. Он остался сидеть на месте. Уперевшись ладошками ему в плечи, я надавил, и он сел на пол. Встав между его ног на колени, я стал дрожащими руками расстёгивать на нём рубашку. Закончив и немного приспустив её с плеч, мне открылся прекрасный вид на его идеальную грудь и кубики пресса. Я уже много раз видел его голый торс, но сейчас Вейшенг был просто прекрасным. Вдохнув полной грудью его запах восточных пряностей, я коротко застонал и опустил голову вниз. Руки сами легли на его плечи и поползли вниз, по мерно вздымающейся груди, затем мышцы пресса и до кромки бридж. Мои руки перехватили за запястья. Подняв голову, я встретился своими глазами с его. В его взгляде пылал огонь. Он притянул меня к себе ближе, облизнув губы, и я, не выдержав, поцеловал его, сильно вжимаясь своими губами в его. Освободив руки, обхватил его за шею, ближе притягивая к себе. Он обнял меня за талию и ответил на поцелуй. Затем его горячий язык проник в мой рот, что заставило меня застонать прямо в поцелуй. Я снял с него рубашку и откинул её в сторону. Он потянул меня на себя, ложась спиной на пол. Поудобнее сев на его бёдрах, не прекращая поцелуй, я, левой рукой, начал гладить его торс. Он казался мне каменным, от его тела шёл жар. Мне ужасно жарко. Оторвавшись от его губ, я стянул с себя футболку и вернулся обратно к его губам. Возбуждение было ужасно болезненным. Я начал тереться через ткань своим членом о его, такой же твёрдый, член. Его руки нежно гладили мою спину, что заставляло прогибаться в пояснице. Обхватив меня крепко за талию, мы перекатились и уже я лежал спиной на полу. Я обхватил его бёдра ногами, сильнее прижимая к себе. Он пару раз двинул бёдрами вперёд, и я, оторвавшись от поцелуя, застонал уже чуть громче, впиваясь в его плечи пальцами. - Пошли на кровать, - заговорил он, целуя моё лицо. - Это ведь твой первый раз. Я согласно кивнул. Встав, он поднял меня на руки и положил к себе на кровать, сразу пристроившись сверху. Я тут же втянул его в поцелуй. Мне до ужаса хотелось ощутить его всего. Это первый раз, когда я хочу кого-то так сильно. Но он отстранился от меня и молча, гладя пальцами по щеке, смотрел мне в глаза. - Прости, - вдруг, произнёс он. - Прости меня, Нари, - поцеловал меня в губы. - За что? - с хрипом, выдавил я из себя, не понимая, за что он извиняется. - Я не твой любимый. На моём месте должен был быть другой. - Но я люблю тебя... - Как брата, - на его губах появилась грустная улыбка. - Но всё же - люблю. Я притянул его обратно к себе и нежно поцеловал. Вейшенг целовал меня так, словно извинялся. Я спустился руками к пуговице на его бриджах и расстегнул её, а затем и молнию. Он отстранился, снял их с себя вместе с боксерами и снял с меня мои шорты и боксеры. Начал целовать мою шею, спускаясь к ключицам, не пропуская ни миллиметра. Его горячие губы на моей коже приносили непередаваемое удовольствие. Они обжигали. А его, такие же горячие, руки нежно гладили мои бока. - Вейшенг... Я больше не могу... Он отстранился и достал из прикроватный тумбочки презерватив, положив его рядом с собой. Взял мой член в руку, от чего я не сдержался и, протяжно громко застонав, выгнулся. Его пальцы начали гладить моё анальное колечко мышц, размазывая смазку и смазывая ею свои пальцы. Один проник в меня. Я быстро задышал, стараясь расслабиться. Затем два пальца, три. Мне было так хорошо и сладко от движений его пальцев внутри меня и руки на моём члене. Когда он вытащил их из меня, появилось ощущение пустоты внутри, от чего я разочаровано застонал. Он открыл и надел презерватив. Пристроившись у меня между ног поудобнее, начал медленно входить. Правой рукой он взял мою руку в свою, и мы переплели наши пальцы. Я тихо постанывал, пока он полностью не вошёл в меня. Замерев, Вейшенг наклонился ко мне и начал медленно и тягуче меня целовать. Обхватив его шею руками, я полностью отдался в поцелуй, забыв о немного неприятных ощущений внизу. Первый толчок, стон, сорвавшийся с наших губ. Второй. Его горячее дыхание опалило мою шею. Он начал двигаться увереннее. Я запустил свои пальцы в его волосы, немного выгнувшись в спине. Его руки нежно держали меня за бёдра, а губы уже впивались в мою шею. Перед глазами всё поплыло от удовольствия. Я отдался этому чувству полностью, растворяясь в его нежных руках и тая от его горячих губ. Всё быстрее, горячее, страстнее, громче. Он обхватил меня за плечи, прижавшись ко мне, и начал бешено вбиваться в меня. Настолько хорошо я себя ещё не чувствовал. И мысль, о неправильности происходящего, о том, что я сплю со своим двоюродным братом, затерялась во всём этом, без шанса на появление. А Шенг всё продолжал доставлять мне нереальное удовольствие. Толчок за толчком, стон за стоном. А стонал я громко, несдержанно. Его спина, наверное, была уже вся исцарапана, а плечи в укусах. Он, не снижая темпа, обхватил моё лицо ладонями и прижался к моим губам, втягивая в поцелуй. Немного грубый, но такой приятный, поцелуй. Прислонившись своим лбом к моему, он опалял мои губы своим горячим дыханием. Толчки стали не такими быстрыми, а резкими и глубокими. Хотелось почувствовать его ещё глубже в себе, о чём я не кричал, а умолял. Его правая рука у меня в волосах, левая на бедре. И резко, очень резко и глубоко. Уже крики, а не стоны. Всё равно мало! Хочу всего его. Но чувствую, что мне осталось совсем чуть-чуть до разрядки. И он, словно почувствовав это, начал мне быстро надрачивать. Боже, как я стонал и извивался под его горячим телом... Ещё немного и разрядка накрыла меня с головой. Громко закричав и выгнувшись, я кончил ему в руку. На живот попало горячее семя. Пара толчков, и Вейшенг, вцепившись зубами в подушку, рядом с моей головой, кончил. Его член начал увеличиваться во мне. Сцепка... Как много я об этом читал, как много мне об этом рассказывал папа, но это не сравнится с тем, что я ощутил. От микрооргазмов по моему телу разливалось удовольствие. Господи, как же сладко! Всю ночь мы занимались этим. Не знаю, сколько я кончал, сколько презервативов мы использовали. Утром совершенно не хотелось просыпаться. Было так тепло и уютно в его объятиях. Но нужно было прийти хотя бы на обед, иначе, родители что-нибудь да заподозрили бы. Пропуск завтрака можно было легко списать на моё вчерашнее недомогание, а вот обед... Я привстал на локте и склонился к лицу Вейшенга, такому спокойному и умиротворённому. Нежно поцеловав его, я выполз из кровати и кое как дошёл до ванной. Тело побаливало, но это было приятно, это возвращало мне воспоминания о прошедшей ночи. Вымывшись, я осмотрел своё тело в зеркале. С одной стороны, было приятно осознавать, что брат не оставил на мне ни следа, заботясь о том, чтобы никто не догадался, но с другой... Было немного обидно. Хотелось, чтобы не только в голове, но и на моём теле остались воспоминания об этом. Рассматривая себя в зеркало и думая об этом, меня вдруг передёрнуло. Я переспал со своим двоюродным братом. Что я наделал... И, прерывая поток нехороших мыслей, нахлынувших на меня, в дверь неожиданно постучали. - Нари, ты долго ещё плескаться будешь? Я тоже хочу в душ, и нам следует начать собираться на обед. - Я сейчас выйду, - крикнул я ему и, схватив полотенце, обмотав его вокруг бёдер, вышел. Вейшенг стоял абсолютно голым. Я почувствовал, как загорелись мои щёки. Я, конечно, в детстве видел его таким и этой ночью тоже, но сейчас меня это, почему-то, смутило. А ещё следы на его теле... Осознание того, что это сделал я - ужасно смущает. Заметив это, он усмехнулся, поцеловал меня в щёку и скрылся за дверью в ванную комнату. Было ощущение, что я сгорю. Мы оделись и вышли из номера. По дороге к ресторанчику, мы не разговаривали, и я благодарен ему за это. Иначе, я бы сгорел со стыда, спроси он что-нибудь у меня. Родители радостно встретили нас за одним из столов, на котором уже стояли разные блюда. Расспросы о моём самочувствии, и все принялись за еду. Правда, я заметил, что отец очень странно смотрит в мою и брата сторону. Что-то было в его взгляде не очень хорошее. По спине пробежался холодок, но я понадеялся, что всё это мне только кажется. А вообще, обед прошёл очень спокойно. После все пошли кто куда. Омеги родители пошли атаковать сувенирные лавки, до которых ещё не успели добраться. Дядя альфа и отец пошли кататься на велосипедах, что-то вроде для поддержания формы. А мы с Вейшенгом... Мы пошли на пляж. И вот там, я краснел, как только мог. Его спина была вся в длинных красных полосах, плечи украшали укусы. И снимать шорты и футболку мне было неловко. Но Шенг начал со мной разговаривать, не затрагивая смущающую тему, и я не заметил, как снова начал спокойно себя чувствовать рядом с ним. В таком же спокойствии прошли оставшиеся шесть дней. Днём мы с братом ходили на пляж, гуляли по территории, фотографировались с родителями у разных статуй, а ночью... Ночью мы отдавались друг другу полностью и без остатка. Это были самые сладкие моменты нашего отдыха. Но всё, рано или поздно, имеет свойство заканчиваться. Наш отпуск подошёл к концу, как и наши с Вейшенгом страстные ночи. Весь последний день я молчал, от чего папа сильно за меня волновался, но отец его успокаивал. Правда, его взгляд в нашу с братом сторону - не изменился, но появилась нотка сожаления, что ли. Я не хотел думать о том, что он обо всём догадался, да и не мог, ведь мысли были только о том, что с Вейшенгом мы возможно больше не увидимся. Семья Шенга поехала провожать нас на самолёт. Родители увлечённо обсуждали отдых, а мы с братом молчали. Я чувствовал, что и ему тоже тяжело от осознания того, что всё закончилось. Я сожалел ещё и о том, что мы могли провести так все две недели, а не половину отдыха. Мне мало его. Катастрофически мало. Хочется плакать от того, что это конец, что мы родня и что это всё не правильно. Но я сдерживался, сдерживался, как мог, хотя, так хотелось разрыдаться, крепко обняв его. Я не хочу... До регистрации было ещё десять минут. Родители пошли в одно из небольших кафе, а мы с Вейшенгом просто прогуливались по первому этажу аэропорта. В один момент, он взял меня за руку и куда-то повёл. Мы оказались в каком-то пустом коридорчике. И тут я не сдержался. Слёзы сами покатились из глаз. Я рыдал. Он обнял меня и крепко прижал к себе, поглаживая по спине, от чего я лишь сильнее начал плакать. - Я не хочу так, - рыдая, произнёс я. - Вейшенг, я не хочу так! - я вцепился в рубашку на его груди. - Нарихира... Пожалуйста, - шёпотом произнёс он, - не надо так плакать. Прошу тебя. - Не могу, - я посмотрел в его лицо. - Не могу и не хочу. Почему... Почему мы братья? За что? - давясь слезами, говорил я. - Я люблю тебя! Я так тебя люблю, Вейшенг! - я несильно ударил его по груди и заплакал ещё сильнее. - Нари... Он поднял мою голову за подбородок и, немного наклонившись, поцеловал меня. Мы целовались, пока не объявили начало регистрации. Я снова начал плакать и прямо в поцелуй. Он отстранился от меня, а я прислонился лбом к его груди. Это уже не просто рыдания, это истерика. Рядом послышались шаги. - Нарихира, нам пора, - это отец. - Нарихира, пожалуйста, пошли, - его руки легли мне на плечи. - Нет! Не хочу! - сорвался я на крик. - Нари, вам пора на самолёт, - тихий голос Вейшенга. Я отошёл от него, а отец крепко обнял меня. - Я знаю, вам тяжело. Особенно тебе, но по-другому никак, - отец повёл меня в зал. - Вейшенг, - тихо прошептал я сам себе. - Всё будет хорошо, - брат сжал мою руку и тут же отпустил её. Не помню, как прошла регистрация, посадка на самолёт, как мы взлетели. Всё было в тумане. Я чувствовал себя овощем. Чувствовал себя брошенным. Это отвратительно и ужасно. Господи, ну почему так? - Отец, - я отвернулся от иллюминатора и повернулся к рядом сидящему отцу, - это ведь неправильно? Так не должно быть? Никто этого не одобрит. Я опозорю семью, если об этом узнают. - Поспи, - он погладил меня по голове. - Отец... - Да... На всё - да, но верь только в хорошее. Ты мой сын, я люблю тебя. Прилетим, позвони дедушке Юншэну. А сейчас поспи. Я поудобнее устроился на его плече и уснул. Мне много чего снилось, но я не помню, что именно. Какие-то моменты из жизни, но... Ничего. Проснулся я, когда объявили посадку, весь разбитый и подавленный. Вот мы и в Японии. Весь год я был, словно робот. Всё делал на автомате: учился, гулял с друзьями встречался со своим парнем, отмечал с родителями праздники. Правда, с Симидзу Аратой я расстался через три месяца, после того, как мы вернулись в Японию. Я не мог с ним встречаться, целоваться, а тем более спать, постоянно думая о Вейшенге. Родители сказали, что он всё же уехал в Корею и поступил там в институт. Это сделало моё состояние ещё хуже. Я, честно, обрадовался, что его мечта осуществилась. И, кстати, мы ни разу с ним не созвонились и не списались. Ни он, ни я не тревожили друг друга. Я желаю ему счастья, чтобы он нашёл своего омегу, но так больно... Как же мне больно. Мне было противно представлять его с другим. Выпускные экзамены, поступление... И опять всё на автомате. Я всё же согласился на дедушкино предложение и собрался подавать документы в Пекинский университет. Лучше мне от этого не стало. Летом родители опять собирались поехать отдыхать в "Дажушань", но я отказался. Я понимал, что поедь я туда, мне станет ещё хуже. Они не стали настаивать. Вместо этого, я переехал жить к деду. Он был очень удивлён моему состоянию, я ведь так ничего ему и не рассказал. Он пытался у меня узнать, что же случилось, но мне не хотелось об этом говорить. Я боялся, что снова разрыдаюсь и начнётся истерика, а пугать дедушку не охота. Иногда виделся с дядями, до того, как они уехали отдыхать вместе с моими родителями. Они рассказывали, как у него дела, и каждый раз, я боялся, что они скажут, что Вейшенг нашёл себе пару. Я старался побыстрее закончить разговор, ссылаясь на занятость. Попытался отвлечь себя китайской литературой, которую советовал читать дед. Старался уйти от реальности, полностью погрузившись в домашние дела. И, вроде, стал себя лучше чувствовать, но боль не ушла из моего сердца. Образ Вейшенга стоял у меня перед глазами. Вступительные экзамены я прошёл успешно. У меня были самые высокие баллы среди поступающих. Мне была отдана честь говорить вступительную речь, от лица всех первокурсников. За время учёбы я так и остался самым лучшим студентом, появились новые друзья, из-за этого я вообще не виделся с дядями. Но моё состояние не улучшалось. Ощущение, что всё стало ещё хуже. Пару раз приезжали мои родители. Видя моё состояние, отец ходил хмурый. Я рассказывал им всё, что со мной происходит, естественно, кроме того, что мне плохо. Они и дед постоянно косились в мою сторону. Когда я заходил в гостиную, они переставали разговаривать, растерянно глядя на меня. Я же делал вид, что ничего этого не замечаю. Учебный год прошёл успешно. Летом приехал отец и силой заставил меня поехать с ними отдыхать на ту самую базу. Ни мои истерики, ни слёзы, ни крики, ни мольбы не заставили отца сжалиться. И в состоянии овоща, я поехал. Да, мне было плохо, но отца не переубедить. Всё время до базы отдыха отец вёл себя даже более оживлённо чем папа. Я же не разделял его радости. У меня и мысли не возникло, что здесь что-то не так. Приехав на базу, мы пошли в отель. Родители всячески пытались поднять мне настроение, но тщетно. Как только мы зашли в холл, сердце остановилось. Там стоял Вейшенг. Вейшенг! Он стоял и смотрел прямо на нас. Я кинул взгляд на отца. На его лице сияла широкая улыбка. Он это подстроил, да? Чемодан выпал из моей руки, я попятился назад. Я не знал, что делать. Какая у него будет реакция? Что я ему скажу? Мотнув головой, я сорвался с места и выбежал из отеля. Ноги сами принесли меня к сцене, установленной на пляже. Я сел на песок, прямо за ней, и уткнулся в колени. Что мне делать? - Нари, - рядом со мной сел запыхавшийся Вейшенг. - почему ты убежал? - А что я должен был сделать? Два года страданий. Два года боли. Понимаешь? Мне так плохо никогда не было! Знаешь, как я боялся услышать, что ты нашёл себе пару? Всё это время я просто сходил с ума! - по моим щекам потекли слёзы. - Больно осознавать, что ты любишь собственного двоюродного брата, что это неправильно. Я - позор своей семьи... - Почему ты взвалил всё только на себя одного? Меня ты в расчёт не ставишь? Я ведь тоже люблю тебя, Нари! - он поднял моё лицо за подбородок, а сердце от этих слов забилось сильнее. - Так почему ты всё решаешь в одиночку? - Я не хочу, чтобы родители пострадали из-за нашего эгоизма. - А с ними ты разговаривал? Ты поделился с ними этим? Нет. Так откуда ты можешь знать, что лучше? Они любят тебя и в любом случае поддержат, - он замолчал. - Мои родители всё знают. Они узнали об этом сразу после того, как вы улетели. Нам было трудно, но они приняли. Также, я несколько раз разговаривал с твоим отцом. Первый раз это было тем утром, после нашей первой ночи. Второй раз прошлой весной, когда они приезжали к нам в Китай. Он очень волнуется за тебя. Правда, твоему папе он ничего ещё не рассказал. Сейчас всё зависит от тебя. Я приму любое твоё решение, каким бы оно ни было. Но знай, я не отступлюсь, - и его мягкие губы на моих губах. Не скажу, что все две недели отдыха прошли хорошо, но я, правда, почувствовал себя рядом с Вейшенгом намного лучше. Уверенность в своих чувствах к нему стала только сильнее. Я точно решил для себя, что не смогу быть с кем-то другим. Но всё же меня мучили мысли, что всё это не правильно. Всё слишком тяжело. Я не знал, что делать. В итоге, я пришёл к решению, от которого хотелось удавиться, но я не смог по-другому. И вот снова последняя наша ночь вместе. Хотелось рыдать, но слёз уже не было. Всё слишком сложно. Я чувствовал, что свихнусь, но по другому никак. В эту ночь я старался запомнить каждое его прикосновение, каждый поцелуй, взгляд. Я запечатлел его образ в своём сознании. В самый последний раз. Наша близость. Его тепло... Я должен запомнить всё. - Давай в этот раз без презерватива, - смущённо произнёс я. - Я хочу полностью ощутить тебя. Хочу почувствовать, что ты принадлежишь мне, а я тебе. - Но... - Я выпью таблетки, только, прошу тебя... - Хорошо. Я вижу, что ты принял решение, и оно мне не нравится. Как бы больно мне не было, я принимаю это. Но знай, я твой - навсегда. То, чем мы занимались этой ночью, я не могу назвать сексом. Мы занимались любовью. И из-за этого, этот последний раз действительно казался последним. Отчаяние граничащее с нежностью. Боль - с удовольствием. Обида - с желанием. Как же приятно было ощущать его в себе. А узел был в сто раз лучше, чем остальные, которые были до этого. Такого удовольствия я, действительно, не ощущал никогда. Вейшенг был только моим. Он навсегда в моём сердце. Эта волшебная ночь отложилась млечным путём в моём сознании. Но волшебство рано или поздно заканчивается.

Пять лет спустя

- Папа! - Юкио? Почему ты плачешь? - Чеджун, сломал мой домик из камней, - продолжало плакать моё чудо. - Альфы не плачут. Вытри слёзы. Он ведь не специально это сделал? - Он бежал ко мне, споткнулся и упал прямо на домик. - Вот видишь? Он твой друг и не хотел этого. - У него разбито колено... - Юкио, альфа должен оберегать омег. Возьми аптечку и помоги ему. - Хорошо, папа! - он радостно вскрикнул и убежал. - У него твой характер, Вейшенг. - Да, только я столько не плачу. Точнее - вообще не плачу. Этим он в тебя, Нари. - Врёшь. Я видел слезу у тебя на щеке, когда я приехал сюда в Сеул и сказал, что беременный. - Всё то от тебя не скроешь, любимый. Просто... Всё началось летом.