Вы когда-то замечали...

Вы когда-то замечали, как проплывают небеса, сменяя бесчисленные краски? Представляли, что кроется там, за неосязаемой вуалью облаков? Чувствовали, как вырастают крылья? Летели? А потом падали вниз, ломаясь о жёсткую реальность. Так случается со всеми. Мы не позволяем зайти дальше ограничений собственного воображения, насытиться истинным удовольствием, ведь можем не вернуться. Нас связали те, кого считаем дорогими, люди-оковы: такие близкие и холодные, неотъемлемые и обременяющие, сверкающие и дешёвые. А у вас никогда не было ощущения, что не хватает того, кого никогда не встречал? Вы когда-нибудь любили фантазию, любили до боли, постоянно? Мы привыкли сосуществовать с окружающими в приземлённом мире, построенном на доводах, формулах и аксиомах, но разве никому никогда не хотелось чего-то большего? Неужели вы не мечтали потерять равновесие и физическое, и духовное, упав в бездну, не знающую временных просторов, познать вечность? Только представьте: вас ничто не держит: ни обязательства, ни чувства, ни совесть, ни время. Вы - пустота, вновь и вновь набирающая в себя наслаждения прошлого, а потом с лёгкостью выкидывающая его, оставляя внутри лишь лёгкий осадок из искорок пережитых эмоций. Вы летите всё дальше, в удобном темпе, с любыми манёврами, без препятствий и ограничений, горящий уголёк внутри подпитывается еле уловимым дуновением ветерка безответственности, лёгкие наполняются дымом ностальгии, а, выдыхая, вы наблюдаете свою заветную грёзу, томящую сердце многие года. Время всегда берёт своё. Всё меняется: родные делаются чужими, чужие – родными, а любимые, друзья – все они становятся просто прохожими по улице, по миру, по нашей жизни. А как бы хотелось взглянуть на это развитие наоборот, начиная с конца, когда сам уже изведал горечь мудрой беспощадной судьбы, знать, что вернёшься к себе чистому и добродетельному, способному чувствовать раскаяние, имеющее удивительное свойство без всякого ущерба и ущемлений вывести из неудобного положения в нужный момент. Как бы хотелось вспомнить то упоение, когда внутри что-то щёлкает, прорывая дамбу между разумом и чувствами, реальностью и мечтами, восприятием и воображением. Как сильно бьёт скука, желая насытиться новой порцией неутолимого рока, как тогда, когда мгновение назад прочёл финал книги, перевернувший мир, заставивший задуматься о чём-то нестандартном, когда выбрался через тернии многообещающей неоправданной влюблённости, разорвав глупейшую, но не менее фееричную привязанность, яркие осколки которой закололи сердце. Это накаляется в глубине, которую вам никогда не постигнуть в этом ограниченном мире, притупляющем всю остроту жизни. Вы никогда не полетите потому, что думаете – невозможно, упадёте, разобьётесь. Как глупо. Все, кто живут в строгих рамках того, что видят глаза, действительно, увидят только искалеченное тело, но те, кто смотрят на мир воображением, увидят исцелённую душу. Вы только подумайте, как прекрасно жить нигде, ни с чем, без людей, веры, желаний. Есть только вы, ваша память и фантазия, бездна, невесомость. Вы больше не участник беспощадной игры на выживание, именуемой жизнью, вы – зритель, судья, творец, смотрящий на картину воспоминаний, меняющий краски, пересматривая всё под другим углом, наслаждающийся тонкостями своего единственного и неповторимого сюжета пройденных лет. Ваша жизнь – искусство, пропитанное всем, что только существует: вариациями мелодий, разнообразными оттенками, абстрактными формами, богатством выражений, непредсказуемостью. Каждая составляющая вносит свою долю в характер, создаёт мировоззрение, но приходит момент, когда время стучится в дверь, принося с собой ветер перемен, добирающийся до каждого, направляющий ваше течение в другое русло, обрывающий невидимые провода меж вами и теми, из кого черпаешь жажду жизни. Это и есть начало вас самих: одиноких, кинутых на произвол судьбы, независимых. А казалось бы, всё те же люди окружают вас, всё тот же мир, но сами вы другие, и впредь не бежит по венам ток, как было раньше. Он сгущается в сердце, которое в итоге перегорает. Это не так плохо, как звучит. Лучше сгореть, чем угаснуть. Зачастую мы прячем истинную суть трагедии под маской безразличия. Человечество боится высоких чувств. Дело даже не в высоте, а в том, что неустойчивость обстоятельств толкает на сокрушающие поступки, скидывающие на самое дно океана, не давая возможности хотя бы уцепиться за риф. Вы надеетесь выбраться, в глубине души зная, что этого не произойдёт никогда. Есть только один выход – утонуть. Так, неужто, не лучше было бы падать бесконечно, хоть и с пулей в груди? Когда предают впервые – это выстрел упор, немедленная внутренняя смерть, дающая привилегию внешне притворяться, будто ничего не произошло, однако, когда стреляют дважды – приходит финал, холодный и бесчувственный, ведь вы уже мертвы. После, вы готовы сделать первый и последний шаг к вечному. Только будучи пустым можно понять все тонкости выпавшей судьбы. Вы когда-то замечали, как меняются глаза? Не боялись ли, после просмотра старых фотографий, посмотреться в зеркало? Осознавали ли, захлёстнутые дрожью, что взгляд совсем чужой? Нет, не тот, что в отражении, а ребёнка, улыбающегося на изображении. Знаете ли вы ту счастливую малютку на домашних видео? Успеваете ли за тем, как забываете радость детства с каждой новой минутой разочарования в ответственности жизни, возлагающей на всё ещё хрупкие плечи столько бед, превращающей нежную светлую душу в обшарпанные лохмотья? Говорят, мы – то, что в нас воспитали родители. На самом деле, настоящие мы – то, что они от нас утаили, то, что однажды непредвиденно воплотилось в жизнь, то, что заставило нас почувствовать нечто настолько сильное, несравненно могущественное, овладевшее личностью, убившее доброго ребёнка внутри. Это обращает из ясного тёплого лучика в ледяную глыбу, окутанную мраком. Оно разрушает тихо, постепенно; делает из добродетели подлость, из искренности - циничность, из любви - иллюзию. Мы изначально потеряны: избалованы родительским вниманием или ранены безразличностью, перенасыщены удовольствиями или терпящие страдания. Рано или поздно родные люди или собственные убеждения всё равно выкидывают нас из родного уголка на улицу без гроша в кармане, у кого в целом, у кого-то порванном. Для одних придёт осознание безысходности и жёстокости жизни, для других это будет только лишним подтверждением убогости реальности. Тропинка к порогу тёплого дома, по которой весело бегала знакомая детвора будто вечность назад, накрыло густым туманом. Путь только один – навстречу ливням, боли, испытаниям, за которыми, возможно, ждут достижения. Не каждый сможет сохранить в себе огонь, для того самого человека, способного в одно мгновение пробраться в сердце и его потушить. Противостоя ненастьям, наши глаза вечно в поиске хозяина или второй половинки, как это принято называть у тех, кто наивно верит в благосклонность судьбы. Мы желаем, чтобы нами владели, но не хотим быть использованными, боремся за равные со всем миром права, не используя полноценно и тех, что есть сейчас, насыщаемся наслаждениями, забывая – у всего есть границы: всё зависит от того, как быстро до них добираются и переходят. Ваша тернистая тропа может закончиться тупиком, а может стать млечным путём. Каждый захочет высоты, но не задумается, что может потерять луну, считая звёзды. Она может быть не настолько яркая, как вы или вообще скрываться под тёмной вуалью ночных облаков. Главное – не потерять магнит, помогающий притянуть второй такой же; не ослепнуть, как многие, зачарованные космическим успехом. И пусть в итоге вас сломают, но это будет стоить того. Вы будете проклинать весь мир, сожалеть о том, что изменились или не сделали этого раньше, но больше всего будете дорожить теми самыми сокровенными, только вашими секундами. Пройдут годы, будете забывать боль, убившую сердце, но оно всё ещё будет помнить, как его кто-то коснулся. Это как порез, сделанный собственноручно тонким лезвием: он не убьёт, сначало приятно, потом больнее, попечёт, а ещё позже не чувствуешь. Только, многие забывают: если накладывать Одину рану за другой, раздавая ключики от себя направо и налево, можно добраться до вен и всего один привычный штрих станет смертельным. И когда вы окрылились, в пучине воспоминаний, а потом оглянулись, увидев сломанные, окровавленные, обожжённые крылья, искорка томящих наслаждений начнёт питаться вашей паникой, приведёт в состояние, когда глубоко вдыхаете и выдыхаете, зная, что должны сказать нечто безмерно важное самому себе, но не можете, сбиваясь осознанием того, что даже холодная гордыня через мгновение прольёт слёзы истинного горя. Солёная, но жгучая чистая слеза – первая настоящая за многие годы – станет завершающим элементом взрыва, разрушающего всё, даже темноту. А когда вы снова сможете открыть глаза, вокруг будет светло, снова полетите сквозь прожитую симфонию, но видеть начнёте по-другому, и так будет продолжаться каждый раз, вечно. Пустота, роковой шаг, полёт, надежда, воспоминания, возгорание. Именно так я вижу самоубийство.