О соколах, вовкулаках и совместных гулянках

— Может, выйдем покурить? Я сижу за столиком в самом углу зала клуба в гордом одиночестве, болтая по донышку высокого стакана остатками пива. Цветные прожекторы освещают силуэты танцующих в полумраке, от бешеного ритма ударных, казалось, содрогаются стены заведения. Пару раз я даже составил компанию кому-то в танце, но потом, сославшись на головную боль, устроился здесь и дул уже третий стакан пива. Лучше от этого не становилось, но отец взял со всех обещание не уходить до конца вечеринки. Да и не больно хотелось — было интересно наблюдать за происходящим на танцполе. Точнее, за одним из танцующих. Кречет перетаптывался с какой-то темноволосой девчонкой. Его светлые встрёпанные волосы взметают в такт музыке, редкие касания к партнерше заставляют недовольно поджимать губы, легкие, плавные движения просто сводят с ума. Даже здесь, на земле, сокол, казалось, летит, танец был его стихией, такой же родной и естественной, как воздушное пространство... А теперь это чудо стоит прямо напротив меня. — Выйдем покурить? — снова спрашивает Кречет, решив, что из-за громкой музыки я не расслышал предложения. В голубых глазах уже зажегся азартный огонек — похоже, парень успел немного выпить. — Ну и почему именно со мною? — я прищурился, окинул его взглядом. Футболка парня несколько вспотела, Кречет ещё хрипло дышал после быстрого танца. Вблизи, без привычных пятен крови и грязи, остававшихся после регулярных сражений, он выглядел ещё притягательнее. Сокол лишь неопределённо повёл плечом. — Ты против моей компании? — Нет. Пошли, не мешало бы развеяться, — я за один присест допил пиво и встал из-за столика, — давай на крышу, у выхода много народа будет. Кречет кивнул и пошёл впереди. Протолкавшись через танцующую под попсу толпу, мы добираемся до лестницы наверх. Дверь легко поддаётся, и уже через пару секунд мы оказываемся снаружи. Прохладный после жаркого помещения ветерок приятно охлаждает разгорячённую кожу. Не смотря на конец февраля, погода теплая, совсем весенняя, и мы стоим в одних футболках, без курток. Я поднял голову к тёмному звёздному небу. Ночь сегодня ясная, нет ни облака и убывающая луна ярким жемчужным рожком возвышается над многоэтажками спящего города. Кречет подходит к самому бортику крыши и опирается о перекрытие. Порыв ветра окончательно растрепал короткие волосы парня, создавая на голове творческий беспорядок, бесспорно, идущий ему к лицу. Сокол достал из кармана джинсов пачку сигарет. — Будешь? — Нет, спасибо, — я вытаскиваю свою пачку «Президента». Прикуриваю и подхожу ближе к бортику. Мы стоим молча, рассматривая город и думая каждый о чём-то своем. Тишина давит. — Кречет, — зову я его, — не знаешь, зачем Балабану понадобилось организовывать все эти гульки и, к тому же, приглашать на них нас? Сокол задумчиво затянулся, раздумывая над ответом. Кончик сигареты в тонких бледных пальцах вспыхнул алым угольком. — Нам не отчитывался, — он выдыхает облачко дыма и поднимает глаза к луне, — может, решил установить с вами хорошие отношения в кой то веки? Так скажем, соседские. Я фыркаю. «Добрый сосед дядя Балабан» пострашнее всякого «злого» будет. Так хоть знаешь, чего от него ожидать. — Не особо верится. — Ну мало ли... — Кречет лишь пожимает плечами, — может, у него что-то с твоим отцом? Вот и решили стаи сблизить. Я закашлялся дымом. — Что? Ты, воробей, говори да не заговаривайся, — хриплю я. — Шу-у-утка, — парень ухмыляется и поворачивается ко мне лицом, — хотя кто их знает... Наши взгляды пересекаются. Я скольжу глазами по его обманчиво хрупким плечам под белой футболкой, соблазнительно облегающим джинсам и кедам. Что ты со мной делаешь?.. Безумно хочется завалить тебя прямо здесь и целовать, целовать, целовать... Пытаясь отвлечься, я отворачиваюсь и затягиваюсь сигаретой. — Рудый? — окликает меня сокол, — я могу кое-что попросить у тебя?.. На лестнице раздались громкие шаги. — Кречет, ты здесь?.. — послышался голос Балабана. — Что попросить? — я разворачиваюсь к парню. Блондин потушил свою сигарету о высокий бортик крыши и сделал пару шагов ко мне. Совсем близко... Ты нарываешься, воробей?.. — Тебя, — шепчет он и приникает к моим губам. Я замираю. Прикосновение отбирает все силы что-либо сделать — ни оттолкнуть, ни прижать ближе — голос пропадает. Кречет легко прикусывает губу, скользит языком дальше... — Кречет! — вновь позвал вожак стаи. Парень отступает от меня как раз, когда Балабан открывает дверь. Я глубоко вдохнул — кислорода катастрофически не хватает. Старый сокол замирает на пороге, увидев нас. Глаза пробегаются по Кречету, потом останавливаются на мне... Спалились? — Ну и чего ты тут забыл? — кажется, еще чуть-чуть и от Кречета останется кучка обгорелых перышек. Балабан упирает руки в боки в лучшем стиле Иркиной бабки, — я тут стараюсь, а они стрелку забили! Какую теперь жабу делите? Похоже, не заметил. — Никаких лягушек больше... — попробовал возразить блондин. — Вот и отлично! Кречет, вниз иди, тебя Сапсан ищет. А насчет тебя, — Балабан поворачивается ко мне, — скажу Вовкулаке чем ты занимаешься. Выдумали, в праздник отношения выяснять! Кречет, идем! Я задумчиво провожу взглядом светлую макушку, через мгновение скрывшуюся в полумраке клуба. Возвращаться вниз особого желания нет, так что достаю из пачки новую сигарету и опираюсь о бортик. Щёлкаю зажигалкой, прикуривая. Есть над чем подумать... *** Я смотрю в твои бездонные голубые глаза, наслаждаюсь этим странным чувством легкого головокружения от твоего присутствия. Мягко целую, внимательно наблюдая за твоей реакцией. Наверное, со стороны это выглядит несколько странно, если не откровенно жутко, но сейчас особо этим не заморачиваюсь — хочется смотреть, как ты закрываешь глаза, поддаваясь вперед, отвечая. Прикрываю веки, прижимаю тебя ближе, приобняв. Плевать, что мы сейчас стоим у всех на виду, плевать, что о нас подумают. Ты рядом — а это главное. Проникаю глубже, провожу языком по дёснам. Ты откидываешь голову набок, давая больший доступ, легко мнешь мою футболку, выгибаешься за моей рукой, скользнувшей по шершавой ткани джинсов. Но разочаровано стонешь в губы, когда она пропадает и вновь ложится на талию... — ...Рудый! Я вздрагиваю и едва не опрокидываю пустой стакан на пол. Рядом вырисовывается Серый. — Земля, приём! — он махает рукой перед моим лицом, — мы уже уходим, поторапливайся! Или ты решил здесь остаться? — А? — невпопад говорю я. В помещении осталось от силы человек десять, в большем числе соколы. Музыка грохочет на полную, стуча басами по вискам. Боль немного приводит мысли в порядок и я встаю с диванчика. — Ну и где он? — хмыкает брат. — Кто? — я не сразу понимаю о ком идет речь. Уставший мозг тормозит и отказывается работать. — Ну, не дури. Почти всю вечеринку на него глазел. — А тебе-то какое дело? — смериваю его недовольным взглядом. Потом опять осматриваю зал, но с некоторым расстройством обнаруживаю, что Кречет уже ушел. — Не дергайся так, я по девочкам больше, — ухмыльнувшись, Серый подает мне курточку. — Где все наши-то? — Уже снаружи либо разъехались. Мы почти последние, я тебя искал, — вовкулака лишь пожимает плечами, — одевайся быстрее. Я продеваю руки через рукава кожаной куртки и иду за направившимся к выходу Серым. Как только за нашими спинами захлопнулись двери, свежий воздух окончательно привел голову в порядок. Я раскрываю куртку пошире — чертовски жарко. Блаженно улыбаюсь. Немного завидую соколам — они могут так подставляться воздушным потокам сколько захотят, стоит лишь перекинуться и взлететь. Интересно, каково это — летать?.. — Сам домой доберешься? — Не маленький уже мальчик, сам доеду, — хмыкаю я. — Ну мало ли... Тогда пока, — Серый дружески хлопает меня по плечу и разворачивается, уходя. Некоторое время его спина еще видна, но потом вовкулака сворачивает в темный дворик и пропадает из поля зрения. Насколько я знаю, Серый живет в паре кварталов отсюда, поэтому идет домой пешком. Насчет него я не волнуюсь — уж не позавидую я тому карманнику, который попробует перебежать дорогу вовкулаке. Уже собираюсь пойти к своей машине, как краем глаза замечаю фигуру у входа в клуб. Разворачиваюсь. Человек стоит тяжело опираясь о стенку и в упор смотрит на меня. Эти глаза теперь будут меня преследовать везде? Или показалось? Как только сокол выходит под свет уличного фонаря, все сомнения мигом исчезают. Кречет. Чувствую некоторое раздражение — ему бы уже стоило тихо посапывать под одеялом, а не шататься здесь, привлекая к себе лишнее внимание каких-нибудь извращуг. Никто, кроме меня, не может тебя трогать! Кречет что-то радостно восклицает, замечая меня, и, пошатываясь, направляется в мою сторону. Буквально вешается мне на шею, от чего по моему телу пробегает теплая волна наслаждения от близости. — Руды-ы-ый! — пьяно стонешь мне куда-то в шею. Меня всего буквально передергивает от запаха алкоголя. — И сколько же ты выпил? — рассерженно рычу в лучшем вовкулачьем стиле, раздумывая, что мне делать с таким «подарком». Но ответом мне становится лишь тишина и тихое сопение. — Бля, — я приобнимаю обмякшего сокола, чтобы тот не сполз с меня. Осматриваюсь, надеясь увидеть кого-то из этой воробьиной стаи, но улица пуста. Ни одного человека, ото всех оборотней и след простыл. Только парочки одиноких перекати-поле не хватает для полноты картины. — Ну и куда мне теперь девать тебя? — спрашиваю в пустоту, не надеясь на ответ, которого, в общем, и не последовало. Номера Балабана у меня, конечно, нет — никогда бы и не подумал, что у меня хоть появится мысль связаться с этим старым петухом. А звонить отцу... Ну и как я ему объясню, почему мы оказались последними? И все же, не оставлять же его тут одного... Немного подумав, подхватываю Кречета на руки, что не составляет большого труда — сокол оказался легким. Не спеша направляюсь к машине. Но самым тяжелым оказалось вытащить из заднего кармана брелок с управлением, чтобы отключить сигнализацию и разблокировать дверцы, при этом не уронив Кречета на асфальт. Попрыгав так пару минут, плюю на всё попытки и кладу сокола на капот. Старенький отцовский, одолженный на службе, уазик приветливо мигнул фарами. Аккуратно устроив Кречета на заднем сидении и, на всякий случай, застегнув на нем ремень безопасности, наконец, сел за руль. Двигатель заурчал и машина наконец двинулась с места. Приехали быстро — движения на улицах толком и не было, так что на перекрёстках я спокойно ехал на красный. Повторив свой танец с нагло дрыхнущим Кречетом, но уже в обратном порядке, вновь беру сокола на руки и тащу к пошарпанной пятиэтажке. Дверь со сломанным кодовым замком поддаётся быстро, без лишней нервотрепки. Мысленно считая ступеньки, чтобы не споткнуться (смотреть под ноги просто невозможно в данной ситуации), медленно поднимаюсь на второй этаж. Для того, чтобы отпереть двери, приходится посадить парня на подоконник, прислонив к окну. Тут я обнаруживаю, что ключи остались в машине и, чертыхаясь, бегу вниз, где они оказываются в бардачке. Честно, не имею понятия, как они могли там оказаться — всегда в курточке вроде ношу. Склероз? Решив оставить эту загадку на потом, спешу в дом, надеясь, что никому из соседей не приспичило в двенадцать часов ночи выглянуть на лестничную площадку и никто не обнаружил сокола. Нет, послушно сидит на месте. Наконец отпираю двери. Поскорее бы этот день закончился, я безумно устал!.. Начинаю спускаться на полуторный этаж за соколом, как вижу, что тот начинает медленно сползать ногами вперед. Раздается глухое «Бух!» — я не успеваю поймать парня. Слышу тихий стон и сам морщусь — больно, наверное. Но с некоторым злорадством надеюсь, что этот соня наконец проснется. А ему хоть бы хны! Валяется и дальше дрыхнет. Взваливаю Кречета на плечо и поднимаюсь в свою квартиру. Хлопнула дверь, автоматически щёлкнул замок. Хоть с этим не придется возится. Немного подумав, решаю устроить сокола в гостиной. Не разуваясь, топаю вперед по тёмному коридору, сворачиваю направо. Щёлкает кнопка выключателя, включая пять лампочек люстры. Я кладу Кречета на стоящий в центре помещения диван и укрываю его клетчатым пледом. Парень немного ёрзает, устраиваясь, и затихает. Не сдержавшись, тихо шепчу «Спокойной ночи» и целую приоткрытые губы. Лишь на мгновение. Нехотя отстраняюсь, провожу рукой по волосам и, тихо вздохнув, выключаю свет. Хватает меня лишь на то, чтобы дойти до своей постели и так же, в куртке, заснуть. *** Мобильник начал громко воспроизводить уже успевшую несколько принадоесть за которое утро песню. Недовольно простонав, начинаю вслепую водить рукой по одеялу в поисках источника противного звука. Но голос вокалиста всё крепчает, аккорды словно нарочно становятся всё громче и громче, а чёртова мобилка продолжает играть со мною в прятки. Вспомнив события вчерашнего вечера, догадываюсь, что телефон может валяться в кармане куртки. Приходиться перевернуться на спину, просыпаясь. Надо же! Приз мне! Мобильник действительно оказывается в правом кармане. Провожу пальцем по дисплею, отключая будильник, и, наконец, нехотя, но сползаю с кровати. После вчерашнего голова раскалывается. Сейчас девять утра, что значит у меня есть лишь час, чтобы привести себя в порядок, наглотаться аспирина и доехать до отцовского участка. А там провести остаток дня за отчетами или, в лучшем случае, слежкой или захватом некого объекта Х, чтобы вечером снова едва доползти домой и завалиться спать... Вчерашний вечер считался отдыхом после рабочего дня, но чувствую себя теперь так, словно весь день по Днепропетровску чертей гонял вместо Хортицы. Прохладный душ более-менее приводит голову в порядок и из ванной я выхожу относительно проснувшимся. Топаю на кухню, на ходу вытирая мокрые волосы. Не мешало бы что-то приготовить. Интересно, а соколик есть будет? Хотя сейчас меня его мнение не особо заботит — воробей сейчас дрыхнет, а отказывать себе в завтраке в компании этого парня я не намерен. Открываю холодильник. На верхней полке одиноко лежат половина палки колбасы и пачка масла. В нижнем ящике обнаружился пучок укропа, в морозилке — коробка замороженных пельменей. Не думаю, что Кречет будет в восторге от травы, а бутербродами особо не наешься. Так что ставлю кастрюлю на плиту и уже через минут пять засыпаю в воду полуфабрикаты. Наверное, Кречета ищут, а если нет, то скоро спохватятся. И что с ним теперь делать? Будить это так сладко спящее чудо в перьях жалко, но не оставлять ведь его здесь... Классический нокиевский рингтон на входящие звонки, донесшийся из гостиной, сразу решил всё. Слушая сонное тихое бормотание сокола в мобилку, я, вооружившись шумовкой, иду вылавливать из воды сварившиеся пельмешки. Уверен, что звонит Балабан — Кречет бурчит что-то с возмущенно-извиняющимися интонациями. Думаю, сильно ему влетит. Но вот парень отключает мобилку и скрипит пружинами старого дивана — встает. Держу пари, сейчас с некоторым недоумением осматривает комнату, наверняка со вчерашнего ничего не помнит. Тихо идёт по коридору, следуя то ли на мой стук шумовкой о кастрюлю, то ли на запах. Хорошо идёт — если бы не вовкулачий слух и вовсе не услышал бы. Наверняка во всеоружии, готов расправится со своим похитителями... — Рудый? — слышу прифигевший голос соколика за своей спиной. Оборачиваюсь. Кречет действительно вооружен — в руках держит табуретку. А нет, уже поставил на пол, мол тут стояла. Правильно делаешь, воробей, нечего мне имущество портить, головы у вовкулак крепкие, табуретки им — раз плюнуть. — Доброе утро, — поздоровался я и опять повернулся к плите. — А... Как я здесь оказался? Кожа, кажется, даже чешется под взглядом Кречета, я чувствую, как он проходится по влажным волосам, спине, спускается ниже... Стою сейчас в одних лишь домашних шортах, видок сзади — презентабельнее просто некуда. Продолжай, соколик, продолжай смотреть. Может тебе даже удастся меня смутить. — Вчера на меня навалился и заснул. Ну не бросать же на улице, вот я и взял к себе, — лишь пожимаю плечами, — есть-то будешь? — Да... Нет, спасибо, — поспешно исправляется Кречет, — я сейчас уйду. Слыша, как сокол отступает к дверям, лишь вздыхаю и иду за ним. Господи, неужели пельмени настолько страшные монстры, что этот воробей спешит удрать отсюда? Почему-то вчера его это не смущало. — Стой! — я перехватываю его руку, тянущуюся к дверной ручке. — Отпусти! — сокол дергает рукой, пытаясь вырваться из захвата, — извини за вчерашнее, мне надо идти, меня ищут! — Обязательно отпущу, — лишь киваю я, — если приведешь себя в порядок и не помчишь сейчас через весь город к папочке мятым пугалом. — Кем?! — Кречет возмущенно разворачивается, — я тебе сейчас покажу пугала! — Давай, — фыркаю я. Какой из него сокол? Дворовой взъерошенный рассерженный воробьишка, более и не дам. Полностью игнорируя льющийся на меня поток ругательств, прижимаю его к двери. — Заткнись, — прошу я и, немного приподняв пальцами подбородок, целую Кречета. Легко касаюсь губ сокола, прижимая к двери и вторую его руку — чтобы не вырвался. Язык скользнул в рот Кречета, еще одно мягкое касание, обхватываю губами нижнюю губу парня... — Придурок, — говорит сокол, на секунду освободившись от моих ласк. Чтобы самому опять прильнуть ко мне. Такого резкого напора я не ожидал. От прикосновений Кречета сносит крышу: я отпускаю его запястья, кладу свои руки на талию, пальцы забираются под футболку, поглаживая кожу. Сокол тихо стонет от удовольствия, расслабляется окончательно и закидывает свои руки мне на шею. Когда я отстраняюсь, Кречет разочаровано выдыхает и открывает глаза. — Еще на работу идти надо, — хриплю я, часто дыша. Тело горит от возбуждения, от одного его вида я готов сорваться прямо сейчас. Но понимаю — нельзя. Поэтому иду на кухню, оставляя Кречета одного. — Ты есть будешь? — А ты меня отпустишь голодным? — ехидничает парень. Наверняка сейчас ухмыляется. Я лишь молча достаю тарелки. Что за идиотский вопрос, конечно же не отпущу. Слышу, как Кречет входит на кухню. Подходит ближе. Когда сокол обнял меня со спины, легко вздрагиваю от тепла его тела. — Верно ведь? — развратно шепчешь мне в шею, выше не достаешь. Эти слова решают всё. К чёрту работу!..