Избранные. Книга 1: Какого биджуу я теперь волшебник?!

       13 апреля, 1993 г. Англия, Лондон, Блэк-хаус — И с чего ты вырос таким жизнерадостным, Блэк? — недовольно поприветствовал Сириуса Снейп-сенсей, когда, как всегда по приходе, с тихим шипением развеял «пугалку» в мрачной прихожей Блэк-хауса. Крёстный хмыкнул и, как мне кажется, широко ухмыльнулся. — Я тоже рад тебя видеть, Снейп. Пойдём, я тут в библиотеке такую книгу нашёл, тебе должно понравиться, — в его голосе слышалось нетерпение и азарт. Я сидел под лестницей и размышлял о жизни, видимо, с детства в таких местах лучше думается, так что сцена эта была явно не для меня. Они меня не видели. Проскрипели ступеньками над головой, поднимаясь наверх. Самому удивительно, но за прошедшие дни Сириус и Снейп-сенсей неплохо поладили. Всего-то потребовалось пережить пару «приключений» по проникновению в дом старинного магического рода. И это при том, что Сириус был наследником и имел такую же фамилию. В четверг мы смогли пробиться только по первому этажу, который здесь называют «цокольным». В пятницу очистили гостиную, расположенную этажом выше. Там же недалеко, кстати, и располагалась семейная библиотека Блэков, поэтому кроме большой ванной комнаты на этом этаже больше ничего не было. Выше, на двух следующих этажах, располагались жилые комнаты, но до них мы «раскапываться» не стали. Сириус даже свою комнату не стал показывать. Ограничились первыми двумя этажами, которые были нужны. Кстати, вход в тот подвальный зал, в который меня когда-то призвал Гарри, я так и не нашёл: подзабыл уже, куда именно мы вышли, то ли на кухню, то ли в гостиную, а то и вообще в коридор — немного в прострации был после перемещения. Да и особняк в той реальности несколько другим был. Чище, светлее, без пауков, пыли и прочих сюрпризов. Блэк-хаус поначалу, когда мы пять дней назад сюда заявились, представлял собой настоящую полосу препятствий, куда там всяким летающим ключам и спящим троллям. Мебель шевелилась и норовила поставить подножку, боггарты в комнатах, шкафах и кладовках, злые духи, заколдованные вещи, странные артефакты, пикси на чердаке, докси — в шторах. Ладно ещё капканов нигде не понаставили или ловушек, которые кунаи и сюрикены мечут по площадям. Сириусу неплохо помогло, что он преподавал ЗОТИ и, так сказать, освежил память по всему подобному с первого до седьмого курса. Впрочем, без Снейпа-сенсея мы бы либо вообще не справились, либо Сириус бы слёг с нервно-магическим истощением. Впрочем, он признался, что в особняке чувствует свою магию даже лучше, чем в Хогвартсе. Наверное, не зря семья Блэков так держалась за этот район, пусть и густонаселённый магглами. Как я понял, после смерти леди Вальбурги в восемьдесят пятом здесь никто не жил. Даже Сигнус Блэк, которому как бы принадлежал этот огромный особняк последние восемь лет, сюда не наведывался. Скорее всего, у него свой дом был, и он считал, что это — наследие Сириуса. Кстати, о леди Вальбурге — матери Сириуса. На первом этаже Блэк-хауса в коридоре висел её магический живой портрет. Меня ещё в моё первое «пришествие» в мир волшебников поразили шевелящиеся фотографии и картины, но, как я уже понял, плотнее столкнувшись с магией и её проявлениями, картина картине рознь. То есть у того же Гилдероя Локхарта были портреты, множество, я бы даже сказал. По всем стенам в кабинете ЗОТИ в начале года развесил, и все они улыбались, посылали воздушные поцелуи, махали руками. В общем, вели себя как наш «мистер Улыбка по версии «Ведьмополитена», отражали как бы самую яркую черту характера, сильнейшую привычку, но не были в полном понимании «живыми». У Драко и карикатуры с почеркушками «оживали» и шевелились, но это такой особый талант. В общем, испытывая живейший интерес к этой теме, я выяснил, что большинство картин это «псевдоличности». Их рисовали, и художник вкладывал свои чувства и наблюдения, потом «вдыхал жизнь» в свои полотна. Поэтому многие картины Хогвартса казались довольно глупыми. У них наблюдалась явная зацикленность, обусловленная, насколько я смог выяснить, периодом рисования портрета. Рисовал тебя художник месяц и как бы запечатлел все твои настроения, мысли, чувства в этот период. Если ты был влюблён или очень счастлив — то и портрет будет переживать и жить в подобном периоде, если грустил — будет грустить всё время, и так далее. То есть, если внезапно Локхарт прекратит самолюбование, посерьёзнеет и займётся настоящим делом, то его портреты, скорее всего, так и будут глупо скалиться и махать руками, посылая всем воздушные поцелуи. Также, среди множества «псевдоличностных», существовали и настоящие «живые портреты», которые были в полном смысле слепками личностей тех, кто был нарисован: с их памятью, жизненными позициями, убеждениями, знаниями, памятью о людях и событиях. Такой портрет не мог научиться ничему принципиально новому, скажем, новое заклинание придумать, управляться с оружием или, скажем, той же маггловской приставкой — даже если на полотно это подрисуют. Но если человек при жизни что-то умел, то его портрет мог делать почти всё то же самое. Разве что не ел, не пил, не мог прикоснуться и не ощущал боли. И ещё у них было два существенных отличия от «персонажей» картин: до смерти человека эти картины не двигались, а после смерти человека «живой портрет» не мог перемещаться на другие полотна — только между своими портретами. Поэтому чаще всего их мир был весьма замкнут. Лишний раз доказывает, что в любом из видов «бессмертия» всегда есть куча подводных камней. Если исходить из книг, то подобные портреты умели передавать и анализировать информацию, делиться жизненным опытом, освещать исторические моменты. Многие члены родовитых семейств делали свои портреты, чтобы наблюдать за последующими поколениями своей семьи и наставлять потомков. Но «живые портреты» не появлялись просто «после смерти волшебника», как когда-то мне насвистел Рон. Для того, чтобы после смерти волшебника на портрете появился слепок личности, необходимо было ещё при жизни написать такой портрет, а потом провести с ним пару ритуалов, кажется, на данный момент запрещённых Министерством Магии. К тому же, хотя бы один из портретов требовалось разместить в «месте силы», видимо, для магической подпитки. То-то они мне в режиме отшельника сложные фуин напоминали. Другое дело, что живые портреты имели характеры своих хозяев и были как раз отражениями их личностей — со всеми достоинствами, недостатками и «закидонами». Наверное, поэтому некоторые «благодарные потомки» старались заколдовать или спрятать портреты своих предков куда-нибудь поглубже, а то и вовсе уничтожить. Леди Вальбурга вывесила своё изображение, видимо, с тем расчётом, чтобы потом видеть всех входящих: в коридоре, а не в гостиной или библиотеке, в которых располагались живые портреты большинства Блэков. То есть висела она в одиночестве в довольно тёмном углу, без собеседников, но зато место «козырное» — видно, кто пришёл через дверь, так как мы выяснили, что попасть в Блэк-хаус через камин невозможно по причине его блокировки. Сириус с теми знаниями в артефакторике, которые доступны ему, снять этот блок не смог. И, по его предположению, дело было ещё и в том, что он только вроде регента рода Блэк, не совсем наследник — лишь его дети смогут стать полноправными хозяевами особняка и подправить все изменённые леди Вальбургой настройки. И это мне не очень нравилось. Не хотелось бы становиться наследником Сириуса. Такая комбинация со всем этим ученичеством и вытеснением крёстного из возможных планов Хигэканэ могла пойти прахом из-за этого! К тому же, слишком многое на кону… Кроме занятия стратегически удобной позиции мать Сириуса применила к портрету заклинание «вечного приклеивания» — название говорит само за себя. Полотно невозможно было переместить в другое место, а уничтожить разве что вместе с особняком. Сириус первым делом захотел снять портрет, но как бы не так. В прошлый раз именно её портрет я видел только мельком, кажется, он был закрыт тяжёлыми портьерами, которых сейчас не было, да и Гарри не хотел с ней общаться. Скорее всего, те шторы, в том витке реальности, появились позже. Близко с «живым портретом» я столкнулся впервые, да и ощущения от нарисованной леди Вальбурги были необычными. И не как от живого мага, и не как от волшебной картины. Она даже немного колдовать могла, воздействуя с холста на реальность — например, через минуту сняла с себя заклинание онемения, видимо, от неожиданности наложенное Сириусом во время нашей первой с ней встречи в тёмном коридоре, а ещё могла вызывать домового эльфа или даже толкнуть чем-то вроде стихийной магии. Кстати, Кричера мы тоже встретили. Старый эльф чуть не зарос паутиной за восемь лет. Всё же домовики, как разъяснил мне Сириус, живут в симбиозе с волшебниками, потребляя их магию. Но тут есть свои нюансы. Без подпитки волшебником с места силы эльфы будут потреблять слишком много его личной магии. Получается, что маги являются для эльфов вроде очистителей сырой магии, сконцентрированной или разлитой в пространстве: пропускают по своим магическим каналам и неосознанно «делятся» с эльфами. Поэтому в том же Хогвартсе самая большая колония эльфов — есть и источник магии, и много работы, так как именно благодаря выполнению приказов-желаний эльфы забирают необходимую им энергию. Ещё одно подтверждение, что просто так ничего не бывает и за всё надо платить. Если тот же ребёнок будет слишком много приказывать эльфам, то может «доприказываться» до нервно-магического истощения. Поэтому и заводят эльфов только в родовых замках, которые стоят, как Хогвартс или Блэк-хаус, на особых местах концентрации магии. Мне даже в голову пришло, что эльфы вовсе не из этого мира, но нашли такой способ существования здесь. Объективно по многим способностям эльфы сильнее волшебников, но зависят от них. К тому же не все волшебные семьи могут позволить себе содержать эльфа, хотя, казалось бы, это так удобно: платить не надо, почти не едят, бесплатная рабочая сила. Но не всё так просто. Кричер держал более-менее в порядке коридор, который просматривался портретом леди Вальбурги, а остальное она не видела, поэтому не могла приказать прибраться, да и у Сириуса магии с его истощением после Азкабана было совсем немного на то, чтобы делиться с эльфом. А мы со Снейпом-сенсеем при всём желании не могли «очищать» ему магию, так как тот был привязан именно к роду Блэк. Впрочем, Сириус догадался отдать Кричеру приказ слушаться меня. Леди Вальбурга, на которую я посмотрел из щели своего укрытия, на своём портрете в полный рост выглядела довольно старой. Я бы сказал, что слишком старой для своих шестидесяти лет, в которые она умерла. В гостиной на всей стене был гобелен Блэков с именами и годами жизни, и подсчитать возраст не составило труда. Да и мои ранние размышления насчёт наследства Блэков тоже нашли подтверждения. Брат и отец Сириуса пропали в один год — семьдесят девятый, дата смерти отразилась лишь у Ориона, но леди Вальбурга сказала, что тела не нашли. Ещё раньше умер тот самый «дядя Альфард» — брат Вальбурги, последним недавно умер дед Драко, тоже брат Вальбурги. В принципе, и сама она была замужем за своим троюродным братом — Орионом — отцом Сириуса. Со стороны Ориона Блэка — лишь сестра, которая была замужем, то есть отсекалась от Блэков. У Сигнуса было три дочери, все повыходили замуж. И вот очень наглядно на семейном гобелене из Блэков оставался лишь Сириус с подпалиной вместо условного лица. Если идти на кухню или столовую, то неминуемо будешь проходить мимо портрета леди, может, поэтому Сириус, хотя мы и остались после уборки в пятницу в этом доме, почти не ходил по коридору, предпочитая сразу подниматься в гостиную или рыться в библиотеке. Кстати, к моей досаде и ещё одной бреши в планах, было известие, что часть библиотеки явно закрыта, так как на памяти Сириуса она была гораздо больше. Впрочем, ему книг по артефакторике хватало. Но я сильно сомневался, что в доступной части найдётся та самая книга. У меня появилась промежуточная цель: каким-то образом расположить к себе и, может быть, к Сириусу леди Вальбургу, чтобы она подсказала возможный секрет, как войти в скрытую часть библиотеки и тот самый подземный зал. Ладно ещё Сириус смог разобраться и сделал так, что я могу попадать в особняк Блэков даже без него — сработала привязка крёстного и крестника. А уже я смогу провести сюда Снейпа-сенсея. Если подумать, то положение леди Вальбурги похоже на участь Курамы: быть запечатанной в неком тёмном и ограниченном месте. Лишиться информации. Ждать, когда кто-то когда-то придёт к тебе. Или просто пройдёт мимо… Или всеми силами будет избегать встреч. И от этого биджуу только злее и яростней. Плюс собственный сын, который совершенно не уважает мать и всячески стремится сократить общение, а то и избавиться от портрета. Впрочем, Сириусу не привыкать «сбегать от проблем», и от матери он сбежал ещё в шестнадцать. Да и леди Вальбурга из того, что я наблюдал, явно была очень своеобразна, деспотична, эксцентрична, непримирима, упряма, но… Восемь лет в пустом коридоре, надеюсь, заставили её пожалеть о своём выборе «наказания» для сына, которого, как я думаю, она всё же ждала домой. По крайней мере, я успел прочитать на её лице торжество и одновременно — облегчение, когда она впервые увидела Сириуса. Вот только начала высказывать свою радость от встречи несколько экспрессивно, потом «силенцио» Сириуса, и как-то у них не задалось. Меня и Снейпа-сенсея она, кстати, царственно игнорировала. Впрочем, после того как мы почистили кухню от грязи и всякой нежити, то почти не ходили туда. Сириус заказывал еду у Кричера прямо в гостиную или библиотеку, ради которой мы как бы и проникли в особняк. Спали в гостиной на диванах и мылись в той большой ванной, а Снейп-сенсей каждый день вечером уходил и возвращался на следующий день примерно в десять утра. Пора было действовать. Так что я выскользнул из-под лестницы, отряхнулся и прошёл по коридору прямо к портрету. Думаю, что если в той реальности здесь долго жил Сириус, то это он занавесил полотно шторами, ограничив ещё более пространство, за которым могла наблюдать его мать. — Доброе утро, — поздоровался я, как делал всегда, когда проходил мимо неё. Она, как и прежде, смолчала, чуть поджав губы. — Весна — чудесное время года, — продолжил я, памятуя о местных традициях, которые с успехом копировал у тёти. — Хотя всё же прохладно. Но апрель намного лучше, чем март, всё начало цвести. И небо почти безоблачное и без дождя. Вальбурга начала мелко кивать, как это делают англичане, когда с ними говоришь о погоде. Это означало, что они расположены к беседе. Но при этом она, скорее всего, затрудняется с ответом. Всё же не видела неба восемь лет. Почти как Сириус. Заточила себя в собственный «Азкабан». Ладно, хотя бы у неё на картине просматривалась какая-то комната, правда, без окна, и она могла не только стоять, но и сидеть. — Сириус не представил нас, но я знаю, что вы его мама. Я прочитал ваше имя на гобелене в гостиной. Вас зовут Вальбурга, верно? Она медленно кивнула, приподняв бровь почти так же, как это делает Снейп-сенсей. — А я — Гарри Поттер, крестник Сириуса. — Поттер! Ты — сын Джеймса Поттера, который женился на… — она наморщила нос и явно боролась с собой, чтобы не высказаться, — магглорождённой! — в конце концов подобрала слово леди Вальбурга. — Дорее надо было внимательней смотреть за Джеймсом! Впрочем, бедняжка Дорея не дожила до этой свадьбы, и это избавило её от позора. — Вообще-то, моя мать не магглорождённая, если для вас это важно, — поправил её я. — Мой дед стал сквибом в ходе некоего ритуала, который с ним провели в школе. Он учился в Дурмстранге. Лишённый магии, он был изгнан из своей весьма чистокровной семьи, но всё же смог вернуть магию в семью. Так появилась его младшая дочь Лили Эванс. Я полагаю, что Поттеры знали. Тётя рассказывала, что они приходили к ним. Лицо матери Сириуса слегка вытянулось от удивления, пока она переваривала информацию. — Твоего деда лишили магии? Но кто? — Семейные предания говорят, что это был некий Гриндевальд, которого победил Хи… директор Хогвартса — Альбус Дамблдор, — я заметил, что от имени Хигэканэ Вальбурга поморщилась. Отлично, значит, ещё один кнат в копилку. — Мой дедушка был довольно стар, до того, как у него появилась семья с двумя дочерьми, он участвовал в первой и второй мировых войнах. Далее ему пришлось менять фамилию и бежать из своей страны. — Значит, Германия, — заинтересованно склонила голову Вальбурга. — Если ему удалось вернуть магию дочери, значит, он из старого рода. Ты знаешь фамилию? — Простите, мэм, но дедушка умер задолго до моего рождения, и про него мне рассказала тётя, она — сквиб и очень мало знает о волшебном мире, да и думаю, деду была неприятна эта тема. Впрочем, я знаю, что несмотря на то, что его лишили магии, он всё равно очень многого в жизни добился. Был военным. Кажется, генералом. А это значит, что всё зависит от человека, а не от его способностей или происхождения. По крайней мере, не абсолютно всё завязано только на этом. — А ты очень интересный мальчик… Гарри, — протянула леди Вальбурга, препарируя меня взглядом не хуже Снейпа-сенсея. — И я даже в чём-то с тобой согласна. У меня было два сына, рождённых мной в чистокровной семье Блэков. Старший совершенно не оправдал моих надежд, а младший… мой Регулус. Пропал без вести и где-то умер. Я промолчал о том, что судьба Регулуса меня тоже волнует, но напомнил о другом Блэке, который пока жив. — Не спешите ставить крест на Сириусе. Он подписал документы и с августа уедет во Францию, обучаться на Мастера-артефактора. Мы выплатили полную стоимость обучения. — Но у него нет доступа к семейным сейфам, — взметнулись чёрные нарисованные брови вверх. Всё же эти портреты просто потрясающее изобретение волшебников, она как живая, только нарисованная. Да и реагирует вполне по-человечески и так, как мне надо. Не зря же я столько информации о ней собирал. — Нет. Но я одолжил ему тридцать тысяч галлеонов. Просто я верю в Сириуса, — сказать получилось как надо — с пафосом, немного раздуваясь от гордости и, естественно, смолчав о том, что иначе он лишится своей магии. — Да если он станет хотя бы Подмастерьем, я сделаю его полным наследником рода, мальчик! — горячо воскликнула Вальбурга. Всё же, видимо, это от неё Сириус такой временами импульсивный. — И как вы это сделаете? — спросил я. — Вы же как бы… Эм… Не имеете юридической силы. — Ты так мило завуалировал, что я уже мертва, — самодовольно воскликнула она, прищурившись. — Но в особом тайнике есть другое завещание, которое может вступить в силу, если его найдут. Я всё же надеялась, что… — она отвернулась от меня и ледяным тоном сказала: — Ступай, мальчик. И не вздумай проболтаться Сириусу. — Так это пари? — уточнил я. — Да, — её ровная спина чуть дрогнула. — Я заключаю с тобой это пари.