Избранные. Книга 1: Какого биджуу я теперь волшебник?!

       31 июля, 1991 г. Англия, Лондон — Литтл-Уингинг — До встречи, Гарри! — с перрона помахал мне огромной ручищей Хагрид. Он достал из своего кармана огромный носовой платок, больше смахивающий на скатерть, и так шумно высморкался, что проходящие мимо люди присели. А потом сложил свой сопливый парашют обратно куда-то к «моему» торту. Я заставил себя криво улыбнуться леснику, который спокойно отправил как бы одиннадцатилетнего мальчика с огромным деревянным сундуком и громоздкой клеткой с белой совой одного на электричке. Ага, я друг его, типа. Из дома ребёнка забрали, а как домой вернуть, так у всех обстоятельства срочные образовались? Когда я закупил канцелярские принадлежности, оборудование для обучения и даже забрал свои мантии и плащ, сшитые за рекордные сроки мадам Малкин, Минерва МакГонагалл куда-то заторопилась. «Очень кстати» нас нашёл «успокоившийся» принятием пары стаканчиков на грудь Хагрид, и профессор поручила меня леснику, извинившись и сославшись на множество дел для школы. Тем более, что мне оставалось только купить волшебную палочку. Двери после короткого объявления машиниста закрылись. От Лондона до Литтл-Уингинга ехать было около часа. Мы пару раз в школе выбирались на экскурсии, в том числе и на этом виде транспорта. Со всеми покупками к магической школе разобрались уже к трём часам. В это время народу в электричке почти не было, так что я спокойно занял свободное место, поставив на сиденья свой сундук и клетку с подарком от профессора. — Я назову тебя Ураги, — сообщил я сове. Та хитро сощурила жёлтые глаза и забавно повернула белое мохнатое от мелких пёрышек над клювом «лицо» на девяносто градусов. Может, не совсем правильно называть сову ключом слов «Измена» и «Предательство», но это чтобы я всегда помнил, с кем имею дело, и был осторожней. И, кстати, подобное сокращение, пожалуй, поймёт лишь Снейп-сенсей, в последние два раза «оплатой за август» было подтягивание его в японском. Я ему даже шифр шиноби оставил для изучения, на всякий случай. Японский можем знать не только мы двое, а вот с шифром из другого мира всё сложнее. Даже врать не пришлось, что сам придумал, просто не уточнил, что это было около восьми лет назад на стандартном задании в Академии. Нас их заставляли учить и заносили в специальные картотеки в шифровальном отделе. Там собирали и статистические данные, и разрабатывали индивидуальный «почерк», и брали что-то для взрослых донесений. Это считалось более удобным, впрочем, единый шифр тоже был, как и шифры для переписки с различными странами. Но я, по правде, хорошо помню только свой, детский, ключом к которому обмениваешься со своими первыми сокомандниками. У Саске и Сакуры были очень мудрёные, по справочникам, но они почему-то дружно посчитали, что мой шифр никак не разгадать с ходу, и он у нас был единым. А может, просто поняли, что их ключи я так просто не выучу? Вот только почти ничего мы так и не написали друг другу… Здесь мне всё же в какой-то мере повезло: взрослые вокруг считают меня ничего не понимающим ребёнком. В своём мире эту маску мне пришлось очень долго отрабатывать, у нас подставы можно ожидать и от шестилетнего, всё-таки обучение на шиноби начинается с довольно раннего возраста, особенно в кланах. Так что с такими взрослыми, как я сейчас, уже бы держались настороженно. А тут просто страна непуганых ид… волшебников. Их Статут Секретности и магические кварталы отдалённо похожи на наши скрытые деревни — гакурезато. Но как-то совсем неправильно. Впрочем, возможно, я просто этой кухни вообще никогда не пойму, потому что я — иномирец. И для меня многое выглядит диким. Большинство магов, насколько я понял сдержанные пояснения Снейпа-сенсея, не учатся после школы магии больше ничему. Гражданские. Так, умеют палочкой махать, чтобы посуду вымыть, и упиваются своим как бы превосходством на пустом месте. Над магглами. Вот только всегда будет кто-то сильнее тебя. И даже маггл один на один может дать отпор волшебнику. Не говоря уже о том, что магглов элементарно больше, а волшебники тоже только теоретически могут колдовать до тех пор, пока стоят на ногах. И это «пока» всегда наступает. Потому что и невероятно огромная, почти неисчерпаемая чакра биджуу тоже может закончиться. Знаю. Волшебника главное палочки лишить, а там уже полдела сделано. Да и большинство заклинаний, насколько я понял, требуют близких дистанций. Точнее, подавляющая часть магов может воздействовать только с расстояния в несколько метров, и цель им надо видеть, чтобы сосредоточиться. Часть волшебников, насколько я понял, ратует за соблюдение магических традиций, некоторые — ни то, ни сё, а есть магглорождённые, которые постоянно баламутят магическое общество и пытаются его переделать или привнести что-то новое — от магглов. Насколько я понял, нормального и здравого баланса они так и не смогли найти. Дальше Снейп-сенсей замолкал и говорил, что я пока мал, чтобы всё понять и разобраться. Но думаю, всё дело в том, чтобы шпионить, надо жить на два лагеря. И тут всё неоднозначно, для Гарри-ребёнка, родителей которого убил Тёмный Лорд, на стороне которого был в том числе Северус Снейп. Он был и на стороне «наших», но для Гарри-ребёнка всё слишком сложно и первичным будет «ты на стороне убийцы родителей». Так что я понимал его нежелание вываливать такую информацию на меня и не настаивал. Даже будет интересно, когда, кто и под каким соусом эти сведения мне подаст. После того, как профессор чинно свалила, передав меня великану, мы с ним направились к лавке мастера волшебных палочек — Олливандера. Я, когда мы всё покупали с МакГонагалл, приметил возле лавки старьевщика и магазина «Мантий из рук в руки» вывеску «Чудесные волшебные палочки Джимми Кидделла», там, скорее всего, тоже продавали главное оружие магов, но не стал акцентировать на этом внимание Хагрида. У мастера Олливандера было странно пусто. Зашли мы в мрачное, пыльное и тёмное помещение лавки, а там только один стул на высоких ножках и всё. На этот стул взгромоздился Хагрид. Предмет необычного интерьера жалобно скрипнул, но выдержал вес, который по моим прикидкам должен был достигать килограмм четырёхсот. А если вся вот эта волосатая гора состоит из мышц — то и все пятьсот. Глаза привыкли к полумраку, и я понял, что на стенах не обои с геометрическим рисунком, а по периметру комнаты от пола до потолка стоят узкие коробки, поставленные друг на друга. Невольно веришь написанному на вывеске у этой лавки, что семейство Олливандеров производили волшебные палочки с триста какого-то года до нашей эры. То, что тут и так странно все считают года — ладно, я смирился. В школе узнал, что отсчёт от дня рождения местного бога — Иисуса Христа — был не единственным. А всё, что было до его рождения, считают в обратном порядке. По мне, очень неудобно, но что поделать. Я сразу подсчитал, что некоторым палочкам могло быть больше двух тысяч лет. Теоретически. Мастер Олливандер был невысоким старичком всего на полголовы меня выше, его глаза напомнили мне бьякуган Хьюга. Я офигел от его памяти, когда он сразу заявил, какие палочки продал двадцать лет назад Лили Эванс и Джеймсу Поттеру — родителям Гарри. И пятьдесят с лишним лет назад этому Хагриду. — Хорошая была палочка: дуб, шестнадцать дюймов, очень подвижная. Но, как я понимаю, её переломили надвое, когда вас отчислили? — напомнил великану Олливандер, посмотрев на него снизу вверх. — Так значит, Хагрид тоже учился в магической школе и его отчислили? — зацепился я за информацию, от которой лесник дёрнулся, пытаясь что-то объяснить, и всё-таки развалил стул. — А разве имеют право ломать волшебную палочку? — с совершенно честными глазами спросил у мастера и засыпал его вопросами: — Разве палочка — это не собственность волшебника? Да и разве не случаются с палочками каких-то проблем? Они что, совсем не ломаются? Другую разве нельзя купить? И что же я тогда такое сломал во время ночного нападения, если у Хагрида официально нет волшебной палочки и ему, похоже, запрещено её иметь? — Какой вы любознательный молодой человек, мистер Поттер, — улыбнулся Олливандер. — Всякое бывает. Но давайте всё же подберём палочку вам, хорошо? — ловко ушёл он от ответа. — Какой рукой вы предпочитаете её держать? — Левой, — ответил я, решив не шокировать мастера тем, что у меня почти одинаково развиты обе руки. Шиноби непозволительно быть лишь «одноручниками», пусть и изначально, как у меня, так и у Гарри преимущество было за правой рукой. Мастер обмерял меня, почти как мадам Малкин в ателье, начиная от длины пальцев и заканчивая объёмом головы. Потом последовала изматывающая череда «примерок» палочки, мне совали и совали различные деревяшки, перечисляя их характеристики, длину и что там у них внутри напихано. Оливандер сообщил, что двух одинаковых палочек не бывает, а субстанция внутри чаще всего частицы какого-то магического животного вроде единорога, феникса, дракона. Видимо, она и должна концентрировать магию. И что плохо пользоваться не своей палочкой. Сейчас, когда я всё это проигрываю заново в голове, чётко прослеживается обработка. Утомить клиента, и когда ему будет уже всё равно — лишь бы что-то ему дали — сунуть то, что надо. Потому что когда мне достали «ту самую палочку», перед тем, как получить её в руки, я ощутил лёгкий всплеск магии. Всё же я подозреваю, что мастер такой кучи палочек должен уметь защитить себя и свой товар. Иначе кто-то ушлый украдёт у него все эти залежи главных артефактов и инструментов волшебников и продаст или использует сам в каких-то своих целях. А так, вполне вероятно, что мастер каким-то образом «включает» свою палочку, а без «кода доступа» всё это — просто деревяшки с непонятной магической хренью внутри. Потому что не может быть, чтобы я не ощутил совершенно ничего от почти пятидесяти палочек. Я касался палочки Снейпа-сенсея — и чувствовал определённого рода силу. К тому же на кой меня было обмерять и всё такое? Такой мастер, как Олливандер, должен был с ходу определить, что там мне подходит, и сразу дать. Ну, может, два-три варианта. Но не пятьдесят. Да и Драко в ателье сказал, что ему мать пошла выбирать волшебную палочку. Как финальный штрих для «Избранного», мне заявили, что палочка не простая волшебная палочка, а «очень любопытная». Дословно мастер сказал: — Я помню каждую палочку, которую я продал. У этой палочки необычное сочетание: остролист и перо феникса. Обычно феникс отдаёт лишь одно перо из хвоста, но в вашем случае отдал два. Поэтому очень любопытно, что эта палочка выбрала вас, потому что её сестра, которой досталось второе перо того феникса… — он проникновенно на меня посмотрел, выдерживая паузу. — Не буду этого скрывать… Её сестра принадлежала Сами-Знаете-Кому, да, тис, тринадцать дюймов. Именно она оставила на вашем лбу знаменитый шрам… Так что мы ожидаем от вас, мистер Поттер, больших свершений, потому что Сами-Знаете-Кто тоже совершил много великих дел — ужасных, но всё же — великих. Я посмотрел на лесника, который благостно раздулся, на вдохновлённого своими же словами Олливандера и, не удержавшись, вежливо спросил: — Вы это о каком ещё «знаменитом шраме» говорите, мистер Олливандер? Я не очень вас понимаю. Чёлка у меня закрывала лоб, где как бы должна быть «молния», в лавке — темно. И я вообще крайне удивился, когда меня Олливандер назвал по имени и фамилии. Склоняюсь к мысли, что Хагрид мастеру какой-то знак подал, что это «тот самый Гарри Поттер». Потому что как-то мне не верится, что можно имя человека узнать, только на него взглянув. — Но… у вас же шрам в виде «молнии» на лбу, он остался от непростительного заклинания Сами-Знаете-Кого! — воскликнул мастер и бесцеремонно открыл мой лоб. — А, этот… — покивал я, чуть не расхохотавшись от двух совершенно идиотских выражений лиц с выпученными глазами. — Он рассосался. Со шрамами такое бывает. У меня ещё на коленке был и потом тоже пропал. Сколько с меня за палочку? — Семь галлеонов, — пробормотал Олливандер, заворачивая коробку с той-самой-палочкой в обёрточную бумагу. Когда мы вышли из лавки, я сказал ошарашенному леснику, что хочу сходить за учебниками, а он может подождать меня в «Дырявом котле». Он, похоже, от новости, что «знаменитый шрам» исчез, был снова не прочь «пропустить стаканчик», так что даже обрадовался моему предложению. Я спокойно зашёл в лавку Джимми Кидделла, и мне без особого пафоса, таинственных мерцаний глазами и предсказаний судьбы героя продали за три галлеона палочку из вишни и рога дракона. На правую руку. И она сразу мне подошла. А также без вопросов я купил четыре чехла с пространственными чарами за десять сиклей. Как пояснил мистер Кидделл, чем меньше магии и коэффициента этого самого расширения, тем дольше будут держаться чары в чехле. У него я поинтересовался, как делают палочку, он сказал, что это секрет, но смысл в том, что магический катализатор помещают в сердцевину, не нарушая целостности деревянной основы. Ещё за два сикля я купил у него одиннадцатидюймовую «болванку» из остролиста. Внешне — точную копию той волшебной палочки, которую я приобрёл у Олливандера. «Следующая станция — Литтл-Уингинг», — объявили в электричке, я встрепенулся и ощутил спиной чей-то взгляд. И до этого что-то странное ощущал, но сейчас взгляд буквально обжигал. Может быть, за мной всё же решили проследить, чтобы я нормально добрался? Я повернулся и посмотрел на почти пустой вагон. Женщина с ребёнком. Мужчина, читающий книгу. Парочка, которая была занята друг другом. Там, откуда я ощутил внимание, вообще никто не сидел. Интересно. — Нам пора, Ураги, — сообщил я сове и начал стаскивать свой сундук. Он был с явным облегчением веса, но сам по себе неудобный, да ещё и уголки оббиты железом. Электричка остановилась на пустой платформе, и я вышел. Мой невидимый наблюдатель, похоже, вышел вместе со мной, тихо ойкнув и явно испугавшись захлопнувшейся с лязгом двери. — Кто здесь? — поинтересовался я. — Минни, отпусти, — раздался какой-то знакомый голос. И рядом со мной появился… Драко Малфой.